Кэрол Маринелли - Повеса из Пуэрто-Бануса

– У меня ничего бы не получилось, если бы не ты, – произнес Рауль. – Скоро все закончится, и ты снова вернешься к занятиям. – Он взглянул в глаза Эстель. Рауль не мог понять, боится он смерти отца или того, что Эстель скоро не будет рядом с ним.

– А ты вернешься на яхту и будешь закатывать вечеринки на всем побережье.

– Может, поплаваем на яхте в выходные? Мы тогда хорошо провели время.

– Да, хорошо, – сказала Эстель, покачав головой. – Но, может, оставим все как есть?

Рауль взял ее лицо в свои ладони и стал целовать, долго и нежно. Ей на миг показалось, что они снова оказались на яхте, ей почти слышался плеск воды. Рауль прижал ее к себе и обнял, приглашая убежать с ним из реальности последний раз.

И Эстель приняла приглашение.

Она поцеловала его так, как может поцеловать только жена. Так, словно они были самой настоящей семьей, какой хотели казаться, любили друг друга и в горе и в радости.

Никто и никогда так его не целовал. Она запустила пальцы в его волосы, губами касалась его губ, их тела, такие близкие, знакомые, переплелись, и Рауль захотел, чтобы она всегда была в его постели.

– Эстель… – Он чуть было не сказал ей то, чего не должен был говорить, и занялся с ней любовью.

Его руки ласкали ее тело, он крепко целовал ее, они лежали лицом друг к другу, и Рауль вошел в нее, глядя в ее распахнутые глаза.

– Эстель? – На сей раз это был вопрос, он хотел знать, как она себя чувствует.

Она ощущала, как он становился все крепче и больше внутри ее, и сдерживалась. Нет, она сдерживала не оргазм, она держалась, чтобы не сказать ему, что чувствует. Они занимались любовью, и оба знали это, хотя и не признавались.

Эстель смотрела на мужчину, которому отдала свое сердце. Она прижалась к нему, и волна оргазма захлестнула ее. Он залюбовался румянцем на ее щеках, гримасой на лице, на любимом лице женщины, которой он доставлял наслаждение.

Эстель понимала, что они зашли слишком далеко. Между ними возникла подлинная нежность.

Рауль проснулся и помотал головой, приходя в себя. Он ждал, что почувствует облегчение, ведь он смог промолчать, не сказал ей вчера те самые слова.

Облегчения не наступило.

Он повернулся и стал смотреть, как просыпается Эстель.

– О чем я думаю? – спросил он, как только она открыла глаза и улыбнулась ему.

– Откуда мне знать?

– Той ночью я познакомился именно с тобой, – сказал Рауль. – Несмотря на чужое платье и макияж, это была именно ты, Эстель.

Эстель услышала шум на кухне и обрадовалась тому, что у нее появилась причина встать с постели.

– Пойду помогу на кухне. – Она выбралась из-под одеяла, размышляя о том, стоит ли говорить ему сейчас об их вчерашней беседе с Анхелой. – Знаешь, вчера мы…

– Об этом после, – попросил Рауль, и она кивнула.

Наступивший день и так будет горьким.

– Buenos dias! – поздоровался с Анхелой Рауль.

– Buenos dias! – с улыбкой ответила женщина. – Я как раз готовила завтрак отцу. Что вы будете есть?

– Не беспокойся за нас, – сказал Рауль. – Мы с Эстель выпьем кофе, а потом прогуляемся.

– Во сколько вы уезжаете?

– Не знаю, – ответил он, – может, останемся погостить подольше.

– Было бы прекрасно! – Анхела просияла. – Отнесешь отцу поднос? Заодно и скажешь ему об этом.

Кажется, целая вечность прошла с той минуты, как Рауль зашел в комнату отца. Услышав за дверью смех, Эстель и Анхела переглянулись.

Наконец Рауль вышел из комнаты, и они с Эстель отправились на прогулку по холмистой местности – владениям его отца.

– Ты бывал здесь раньше?.. – спросила Эстель. – В Сан-Себастьяне?

– Пару раз, – ответил Рауль. – Хочешь посмотреть город?

– Мы же приехали повидать твоего отца, – возразила Эстель.

– Да, но раз уж мы можем остаться чуть дольше… Думаю, все поймут, что молодоженам захотелось провести вдвоем больше времени.

– А не наскучит ли тебе?

– Если наскучит, подожду тебя в сувенирной лавке, – улыбнулся Рауль, и Эстель улыбнулась ему в ответ.

Они долго гуляли молча. Рауль пытался понять, захочет ли она услышать то, о чем он хочет ее спросить.

– Ты скучаешь по Англии?

– Да, скучаю, – ответила Эстель. – По своей семье.

– Ты будешь скучать по мне? – Он остановился.

Эстель повернулась к нему, не зная, что и ответить.

– По клубам и ресторанам я скучать уж точно не буду…

– А по нас?

– У меня нет верного ответа на этот вопрос.

– Есть. – Рауль взял ее руки в свои. – Ты была права, я очень многое упускаю…

Эстель почувствовала, как хрупко это признание, она боялась ухватиться за него, чтобы оно не испарилось, но она больше не могла убегать от своих чувств.

– Не надо, Рауль…

Они поцеловались, остановившись среди холмов, как первый раз, словно они снова стали детьми. Этот поцелуй не имел никакого отношения к их договору, в нем не было ни малейшего намека на секс. Рауль запускал пальцы в ее волосы, касался ее лица, словно слепой, а Эстель чувствовала, что вот-вот скажет ему все, во всем признается.

– Рауль…

Он заглянул в ее глаза, и она подумала о том, что ничего не сможет утаить от него, когда он вот так на нее смотрит. Но все же Эстель не сказала ему ни слова, ведь ребенок – это нечто гораздо большее, чем отношения, которые они оба только открывали для себя.

– Давай вернемся.

Они спускались по склону холма, взявшись за руки, говорили о Франции, ведь до нее рукой подать, о том, что, может быть, завтра или послезавтра они отправятся туда на машине, и тут Эстель почувствовала, что Рауль крепче сжал ее руку.

– Это «скорая».

Оставшееся расстояние они преодолели бегом.

У самых дверей Рауль остановился, чтобы собраться с мыслями, и только потом распахнул входную дверь. Даже на пороге были слышны рыдания Анхелы.

– Твой отец… – Анхела, спотыкаясь, подошла к нему и обмякла в его руках. – Его больше нет.

Дальше все происходило с головокружительной скоростью.

Вскоре приехал Лука и провел некоторое время у тела отца. Было совершенно очевидно, что он не потерпит присутствия Эстель и Рауля в своем доме.

– Останьтесь, – попросила Анхела.

– Мы поедем в гостиницу.

– Прошу тебя, Рауль…

Сердце Эстель обливалось кровью, но Лука и не скрывал своего недружелюбного настроя, потому они переночевали в гостинице. Рауль был молчалив и задумчив.

На следующее утро они собрались в небольшой церкви, чтобы проститься с отцом. Братья стояли рядом, но горе не объединяло их.

– Я всегда думал, что Лука – избранный, – объяснил Рауль, пока они летели в Марбелью, чтобы услышать завещание, как и пожелал покойный. – Когда отец сказал, что хочет умереть тут, я почувствовал, что именно эта семья была для него настоящей. Лука же смотрит на вещи иначе. Он был тайным ребенком, отцовским позором. По моей вине он почти не видел отца, когда был маленьким. Его ненависть засела глубоко.