Шэрон Кендрик - Мужчина для нее

Но его слова замерли, когда он увидел ее бледное, напряженное лицо и сверкающую тьму глаз.

Ник мгновение поколебался и затем с почти яростным стоном поражения наклонил голову и впился в ее приоткрытый рот. Руки Абигейл обхватили его, как будто она в конце долгого пути попала домой.

Она цеплялась за него, точно за саму жизнь, а он принялся целовать ее так, будто проделывал это в первый раз в жизни. Или, точнее сказать, в последний.

Ее тело немедленно ответило вспышкой возбуждения, а душа наполнилась радостью. Ведь какая-то ее часть боялась, что тогда, в тот день, она приняла желаемое за действительное. Но это была правда!

Ник мог заставить ее почувствовать это блаженство.

И теперь она поняла: это было действительно блаженством!

Абигейл делала языком легкие, по-змеиному скользящие движения, отвечая его языку, и дрожь, которую она почувствовала в нем, заставляла ее таять. Она ощутила сильное возбужденное потягивание где-то глубоко в груди, но, как только ее грудь начала требовать к себе часть внимания, которое Ник уделял ее губам, он отстранился.

Ее руки продолжали цепляться за твердыню его плеч, как если бы он был скалой, за которую она пряталась, и он мягко снял их, будто отделяя от скалы моллюска. Затем Ник встал и отошел от дивана, ничего не говоря до тех пор, пока снова не смог контролировать дыхание.

Абигейл смотрела на него с тревогой и сожалением. Она сама не могла поверить, что была так настойчива! И не с кем-нибудь, а с Ником!

Страх! Опять этот страх. Он опять остановился!

Почему?

У нее отчаянно стучало в висках, а его глаза сейчас казались совсем не зелеными, а черными как смоль. И как ночь. В этот момент они, эти глаза, вызывали в воображении все предметы, которые были темны, таинственны и могущественны. Абигейл дрожала от желания.

Ник поднял руку, чтобы довольно выразительно взглянуть на часы, но Абигейл поняла, что он с трудом сохраняет самообладание.

— Я пойду в душ, — сказал он. — А ты бы лучше ложилась спать. — Его глаза предупреждающе сверкнули. — Мы ведь не хотим, чтобы ты утром опоздала в колледж, правда, Абби?

На следующее утро Абигейл проснулась рано. Но дом уже был пуст. К чайнику была прислонена записка от Ника. Он сообщал, что уехал в Кембридж на весь день и что не может указать точно, в какое время будет дома. Вот и все! Он совершенно ясно дал понять, что не намеревается повторять вчерашний вечер. Никогда!..

И хотя Абигейл была разочарована — конечно, была! — в каком-то смысле это было все-таки облегчением — теперь она по крайней мере точно знала, на что можно рассчитывать. Он совершенно недвусмысленно дал понять вчера, что, хотя его все еще влекло к ней, у него нет никаких намерений поддаваться этому желанию.

Каковы бы ни были у Ника причины для этого Абигейл понимала, что ему, возможно, неприятно стать возлюбленным девушки, которую он всегда считал испорченной и избалованной, — эти причины нужно уважать. Ради ее же собственной гордости.

Потому что она, конечно, не собирается снова бросаться ему на шею! И именно об этом размышляла Абигейл, накладывая на темные тени под глазами дополнительный слой крема. И она не собирается сидеть дома и хандрить!

Абигейл начала по вечерам задерживаться в колледже и быстро подружилась с девушкой с того же курса по имени Ханна, которая жила в крошечной квартирке поблизости от станции метро «Шефердсбаш».

Ханна первый раз приехала в Лондон, и Абигейл в каком-то смысле — тоже. В той лондонской жизни, какую она вела с Орландо, тратились огромные деньги, а теперь, как и у Ханны, у нее был только необходимый минимум. Из прежней жизни Абигейл не хотела видеть никого. Все так называемые «друзья» были прежде всего друзьями Орландо, и она поклялась, что никогда больше не допустит, чтобы мужчина так безжалостно распоряжался ее жизнью.

Каждый день во время ланча девушки изучали город, и Абигейл только удивлялась, насколько весело и интересно это проходило. Они посещали те достопримечательности, где вход бесплатный, и только иногда совершали поездку на метро, чтобы — чертовски здорово! — купить билет до места, где ни одна из них раньше не была, и исследовать его. Скоро они начали ориентироваться в городе как истинные лондонцы.

Однажды вечером, когда Абигейл лежала на полу в гостиной, детально штудируя брошюру, она услышала, как хлопнула входная дверь. Это Ник пришел домой. После их ужина в ресторане и последовавшего за ним разговора они проводили все вечера порознь.

Ник теперь работал допоздна, и когда они все же встречались — за готовыми обедами, так как учить ее кулинарии у него теперь пропала всякая охота, — он всегда был с ней так холодно-вежлив, словно с назойливой незамужней теткой. А она это просто ненавидела!

Итак, входная дверь хлопнула, и Абигейл снова уткнулась в свою брошюру, не разбирая ни строчки, так как напряженно прислушивалась к звуку шагов по лестнице, а кровь стучала у нее в висках.

Ник появился в дверях гостиной, неся два бокала вина.

— Выпьем по бокальчику?

Отношения между ними с недавних пор были такими натянутыми, что Абигейл секунду размышляла: не говорить никакого «спасибо», продолжая таким образом войну, бушевавшую между ними, или вежливо отказаться, потому что ей не хотелось спиртного? Но затем она увидела темные тени у него под глазами следы усталости, резко обозначившиеся на его прекрасном лице, — и все внутри у нее перевернулось.

— Спасибо. — Абигейл взяла у него бокал и пригубила. — Ты выглядишь просто ужасно, — сказала она, наблюдая, как он устало опускается на один из широких диванов и скидывает ботинки.

— Спасибо, — сухо сказал Ник, улыбаясь ей, после чего сделал глоток вина и откинул голову на спинку дивана.

— Неудачный день?

— О, замечательный! Финансовый директор компании, которую я теперь изучаю, совсем не лез из кожи вон ради того, чтобы встретиться и побеседовать. Теперь я понимаю почему. Он снимал сливки с прибыли в течение двух последних лет. И что ты думаешь, он очень хорошо скрывал следы, добавил Ник с невольным восхищением в голосе.

Абигейл приподнялась.

— Он попадет в тюрьму?

Ник улыбнулся.

— Может быть. Если они когда-нибудь поймают его. В чем я сильно сомневаюсь. Он улизнул из Хитроу[1] сегодня рано утром с фальшивым паспортом, захватив с собой одну из своих любовниц. Но преступления — это так скучно, Абби, давай поговорим о чем-нибудь еще. — Ник взглянул на тонкий каталог, который она читала. — Что это?

— О, это из Тейта.[2] Я ездила туда во время ланча.