Мейси Эйтс - В объятиях снежной леди

Они с Дмитрием похожи. Правда, в отличие от него, она не убивала собственного отца, а только лишила его бизнеса, который ему принадлежал.

Издав истерический смешок, она напомнила себе, что изменилась и не должна об этом жалеть. Да, она по-прежнему хочет быть с Дмитрием, но ей придется смириться с тем, что это невозможно.

Она другая и будет отныне жить по-другому. Для этого ей нужно лишь почаще напоминать себе о том, что она никому ничем не обязана, кроме самой себя.

Достав из сумочки мобильный телефон, она нашла в списке контактов номер своего отца и позвонила ему.

– Привет, папа.

– Виктория? За что мне выпала такая честь?

– Мы с Дмитрием разорвали помолвку.

– О! Думаю, мне не следует удивляться, – произнес ее отец холодным тоном.

– Я и не ждала, что ты удивишься, – ответила Виктория с нескрываемым раздражением. – Потому что ты думаешь, что, раз я совершила одну ошибку, я вообще не способна поступать правильно. На самом деле я сама разорвала помолвку. Потому что Дмитрий меня не любит, а я заслуживаю большего.

– Виктория…

– Я слишком долго думала, что не заслуживаю любви и восхищения. Сейчас я наконец поняла, что мне никогда не удастся компенсировать тебе потерю «Лондонской дивы», что бы я ни сделала. Поэтому я больше не буду пытаться доказать тебе, что я на что-то гожусь. Никто не заслуживает, чтобы о нем до конца жизни судили по одному-единственному поступку.

Ее отец прокашлялся:

– Ты до сих пор жила с этим ощущением? Чувствовала себя виноватой?

– Разве ты не хотел, чтобы я до конца жизни расплачивалась за то, что была наивна в шестнадцать лет и позволила хитрому негодяю мной воспользоваться? Если ты этого не хотел, ты плохо это показывал.

– Последствия, конечно, были тяжелыми, но я вовсе не хотел, чтобы ты жила с чувством вины.

– Но ты не простил меня.

– Я не простил себя, Виктория, – ответил ее отец после долгой паузы. – За то, что не замечал, что происходит. За то, что злился на тебя, тогда как виноват был только подонок, который тебя обманул.

У Виктории защемило сердце. Она никак не ожидала такое услышать.

– В таком случае, может, нам обоим следует забыть прошлые обиды и продолжить жить дальше? Жизнь достаточно сложна и без зацикленности на своих неудачах.

Она снова подумала о Дмитрии, и на ее глаза навернулись слезы.

– Ты приедешь ко мне на ужин на следующей неделе? У меня такое чувство, что нам многое нужно обсудить.

– С удовольствием, – ответила Виктория. Возможно, ей наконец удастся наладить отношения с отцом.

– Мы на днях созвонимся и договоримся.

– Хорошо.

– Я люблю тебя, Виктория, – неожиданно сказал он.

Виктория тяжело сглотнула:

– Я тебя тоже.

На нее нахлынуло чувство облегчения. Она не понимала, почему так долго не могла решиться на этот разговор.

– Благодаря Дмитрию ты поняла, что заслужила это.

Подойдя к дивану, она устало рухнула на него и сказала себе, что со временем станет сильнее. Что отношения с Дмитрием изменили ее. Сейчас она не чувствует этой силы. Сейчас она испытывает лишь боль.

Из ее глаз покатились слезы. Смахивая их с лица, она почувствовала прикосновение металла к своей коже. Подняв руку, она посмотрела на кольцо, выбранное Дмитрием. Две недели назад желтый бриллиант показался ей дурацким. Сейчас она просто не представляла себе другого кольца на своем безымянном пальце. Не представляла себе там кольца другого мужчины.

Они договорились, что в конце их соглашения Дмитрий получит это кольцо назад.

Перевернувшись на бок, Виктория притянула колени к груди и снова посмотрела на кольцо. Ей совсем не хотелось его отдавать. Ведь когда она вернет Дмитрию кольцо, в их отношениях будет поставлена точка. К сожалению, у нее нет выбора.

Всхлипнув, она сняла с пальца кольцо и зажала его в кулак.

Она вернет его завтра и публично объявит о разрыве своей помолвки. Потому что она не сможет появиться на мероприятии в Лондоне вместе с Дмитрием, танцевать с ним весь вечер, притворяясь счастливой невестой.

Она не получит награду за услуги, которые выполнила не до конца, поэтому ничего не должна Дмитрию.

Но она не может допустить, чтобы разрыв помолвки негативно отразился на проекте Дмитрия. Он задумал благородное дело, и она не имеет права подвергать его риску. Она по-прежнему будет ему помогать, только на расстоянии.

Она раскрыла ладонь и снова уставилась на кольцо. Завтра она обо всем позаботится. Во второй половине дня Дмитрий вернется в Лондон. Первым делом он конечно же отправится в свой спортзал. За две недели ему надоели строгие костюмы и публичные выступления. Ему явно захочется очутиться в более привычной обстановке. За эти две недели она хорошо узнала его, а он ее.

Удивительно, но, связав ему руки, она привязала себя к нему, стала его частью. В тот момент она открылась ему полностью, и он это принял. Это должно было что-то значить.

Это должно было значить многое.

– Возможно, это было важно только для тебя, – произнесла она вслух с укоризной.

Перевернувшись на спину, Виктория начала придумывать план. Это было лучше, чем обливаться слезами и жалеть себя.

Она поплачет позже, и, когда она начнет, ей будет трудно остановиться.

Дмитрий тяжело дышал, пот градом катился по его телу. Он несколько часов бил боксерскую грушу в пустом спортзале. Пластырь на костяшках его пальцев сбился, и кожа на них саднила. Но физическая активность не принесла желаемого утешения, и он по-прежнему чувствовал себя потерянным.

Раньше ему удавалось найти утешение в сексе, но сейчас это было невозможно. Для него перестали существовать все женщины, кроме той, которую он прогнал.

Продолжать истязать свое тело тоже не имело смысла. Он вдруг осознал, что наказывал себя с того момента, когда мать вышвырнула его на улицу. Иначе почему он стал драться за деньги в подпольных московских клубах? Иначе почему он зарабатывал свое состояние, превозмогая боль? Потому что награда была для него невозможна без наказания.

Он с такой силой ударил по груше, что его запястье обожгла боль. То самое запястье, на котором он много лет носил кожаный браслет.

Виктория обвинила его в том, что этим браслетом он привязал себя к прошлому. Что он позволяет одному-единственному дню определять всю его дальнейшую жизнь.

Это правда, но он вынужден так делать. Ведь он совершил такой страшный грех, что собственная мать больше не захотела его видеть. Он пожертвовал частью себя, но его жертва была отвергнута. Это причинило ему сильную боль, которая не прошла до сих пор и вряд ли когда-нибудь пройдет.

Он не позволял себе думать об этом, потому что проклинать себя было гораздо проще, чем размышлять о несправедливости. О том, что он спас жизнь свой матери, а она оплакивала монстра, не думая о том, как дорого стоила ее сыну его жертва.