Пообещай мне счастье - Милли Адамс

- Где ты остановилась? Я полагаю, мы живем в одном здании.

- Конечно. Самый хороший отель в нескольких минутах ходьбы, - сказала Олив. Они с Гуннаром были очень похожи, и часто их вкусы совпадали.

Плечом к плечу дошли до их отеля. Вошли в вестибюль и продолжили идти вместе.

- Верхний этаж.

- И у меня.

Они вошли в лифт, и двери закрылись за ними. Олив слышала, как в ушах отдаются резкие удары сердца, взбудораженного его близостью.

- Выпьем по случаю твоей победы?

- А почему бы и нет?

У нее нарастало чувственное предвкушение. Он повел ее в свой пентхаус.

Большие окна, выходившие на город, открывали вид на безумие внизу, удерживая жильца на расстоянии.

- Я люблю Токио, - сказала она.

- Я предпочитаю забраться на вершину горы в пустынной местности. Я выбираю одиночество. Оно мне нравится.

Олив повернулась и увидела, что он стоит перед кухонной стойкой, положив руки на глянцевую темную поверхность столешницы. Такие красивые руки!

- А я люблю общество. Вечеринки, на которых можно завязать полезные связи.

Конечно, внешняя жизнь была совершенно пустой. Но это был ее выбор. Отец внушил важность самозащиты: будь дружелюбна, но не подпускай никого близко к себе. Вот почему Олив часто становилась такой спокойной после делового мероприятия или переговоров. А кто другой смог бы действовать так усердно, как она, в этих ситуациях, а потом как-то не расслабиться. Обычно это теплая ванна и книга. Ей не следовало думать о ваннах, стоя там перед ним. Или, может быть…

Что-то изменилось между ними после сегодняшней сделки. Олив не могла ослабить бдительность, но чувствовала это. Было безопасно читать любовные романы в одиночестве. Безопасно плакать в одиночестве. Безопасно чувствовать себя одинокой. Но перед ним она ощущала себя абсолютно беззащитной. Им нечего обсуждать. Так какова же была настоящая причина, по которой она сейчас здесь?

«Ты знаешь, что делаешь здесь».

Олив нужно в последний раз пообщаться с Гуннаром. Возможно, они никогда больше не будут бороться за один и тот же контракт. Их компании разошлись по многим моментам.

Олив было шестнадцать, когда она впервые подумала о том, чтобы поцеловать Гуннара. Это было похоже на лихорадочный сон. Неожиданное чувство, которое поразило ее, когда он одарил ее насмешливой улыбкой, готовясь вступить в бой с ее отцом. Тогда он первый раз был у руля «Магнума» на переговорах. Он победил. И она провела весь полет домой, чувствуя себя виноватой, пристыженной и сбитой с толку. Ее фантазии неуклонно становились все более и более смелыми. Время, противоборство в бизнесе и здравый смысл не притупили их. Олив хотела его, а он отказал ей. Но сейчас она не плакала. Олив только что победила Гуннара, так что он не мог отказаться из-за ее уязвимости. Возможно, он все равно отвергнет ее. Но ей не придется встречаться с ним лицом к лицу после, так какое это имело значение?

Момент настал. Олив стянула с себя футболку и бросила ее на пол.

Она наблюдала за выражением лица Гуннара, пытаясь оценить его реакцию. Под футболкой у нее был простой черный бюстгальтер. Все вышло экспромтом, хотя…

Олив должна была получить Гуннара или попытаться получить в любом случае. Но она понятия не имела, о чем он думал. Поэтому уставилась на него в ожидании. Отвергнет ли он ее снова?

Олив не знала, чего ждать. У Гуннара была неплохая репутация любовника. Он не был плейбоем на самом деле, он вообще не выставлял напоказ свои отношения. Но ходили слухи о его сексуальности. Он не улыбнулся и не успокоил ее. Но он не смеялся. Вместо этого протянул руку и начал ослаблять галстук, приближаясь к ней, его голубые глаза были напряженными, как у хищника.

Гуннар заключил Олив в объятия и прижался губами к ее губам в неистовом потоке сдерживаемой страсти, которая угрожала уничтожить их обоих. Он целовал ее.

Гуннар был завоевателем. И он завладел ее ртом. Олив приоткрыла губы, встречая каждый толчок его языка своим языком. Она была готова для интимной встречи с ним. Физически она оставалась невинной, но у нее имелась сокровищница фантазий, сосредоточенных на нем. Она развязала его галстук до конца, стянула его и бросила на пол. Олив расстегивала его рубашку, вырвав пару пуговиц.

Его мускулистое тело! Она провела по нему руками, испытывая желание. Возбуждение нарастало. Жесткие золотистые волосы покрывали смуглую кожу. Гуннар казался воплощением всего, о чем она когда-либо мечтала. Он зарычал и наклонился, кусая ее за шею.

- Это давно должно было случиться, Олив.

Олив ощутила облегчение. Он тоже явно расслабился. Она знала, что это так. Ее тело реагировало так бурно только на его присутствие. Она была умной, амбициозной женщиной и не могла принять мужчину, не обладающего всеми этими качествами. Так что, конечно… Современный громила-викинг, на котором безупречно сидел костюм, но при этом Гуннар выглядел так, словно мог орудовать топором, являлся пределом ее мечтаний.

Она трепетала при мысли о мужчине, достаточно сильном, чтобы доминировать над ней. О мужчине, которому хотела бы подчиниться. Именно поэтому Гуннар так давно привлекал ее, сводя с ума. Он просунул руку под пояс ее брюк, его большие грубые пальцы скользнули в ее трусики, находя ее влажной и готовой к близости.

- Разве это не неизбежно, Олив?

И именно напряжение в голосе Гуннара чуть не довело ее до крайности. Он погладил ее лоно, прежде чем ввести палец глубоко в нее. Она ахнула, схватившись за его широкие плечи.

- Гуннар…

- Мне кажется, что это неизбежно. Ты такая влажная. Похоже, это не первый раз, когда ты думаешь о том, чтобы отдаться мне. Ты мечтала обо мне не только в ту ночь, когда пыталась поцеловать меня.

И Олив могла признать этот факт: что он был единственным мужчиной, которого она когда-либо хотела, что она мечтала о нем в течение многих лет. Когда ей исполнилось восемнадцать, у нее была лихорадочная фантазия тайком увидеться с ним: понадобился еще один день рождения, который Олив провела в офисных зданиях из-за деловых отношений своего отца. Во время этой встречи Гуннар находился в гостиничном номере