Мгновения (СИ) - Рябинина

— Я боялся, что доски для нашего корабля могут украсть, — снова вру я, но в это она верит. Ведь именно ее идея была построить небольшой кораблик для нас двоих, чтобы отвлечь меня. После этих слов она улыбается.

— Кому нужны эти доски? — она садится поближе ко мне и кладет свою голову на мое плечо.

— Ну, вдруг кто-то захочет тоже построить свой корабль? — я не сдерживаю улыбки, не в силах представить еще одного человека, который собирается сам, без особых навыков, построить хотя бы лодку.

Энни тоже улыбается и задумчиво смотрит на разбушевавшиеся волны.

— Он же поплывет? — наверное, в сотый раз спрашивает она, но в этот раз не дает мне ответить. — Просто я тут подумала… У каждого корабля есть свой флаг, а у нашего еще нет.

— У нашего корабля даже мачты нет, — бубню я, и получаю в ответ ее хмурый взгляд.

— Это дело одного дня! Если бы ты не ленился, то все шло бы куда быстрее.

— Я был занят…

— Чем же? — от возмущения ее огромные глаза становятся еще больше.

Мне нечего ответить, поэтому я перевожу стрелки:

— Ну а ты что делала? Это ведь наш общий корабль!

Энни обиженно поджимает губы и бросает мне в руки свою сумку, а сама отворачивается.

Я раскрываю серую, сплетенную из мешковины, сумку и рассматриваю содержимое: два яблока, целая куча всяких ниточек и веревочек и большой отрез белой ткани. Он привлекает меня больше всего, я вытряхиваю его из сумки и разворачиваю.

Через секунду я ахаю от удивления. Кусок белой ткани оказывается волшебной картиной, вышитой крестиком. Большую часть «холста» занимает море: спокойное, с золотыми отблесками от солнца. По воде плывет корабль, совсем крошечный, по сравнению с синеватой гладью. А над ним парит ангел. Очаровательный ангел с золотыми кучерявыми волосами и милейшими чертами лица. Я ахаю еще раз, узнавая эти черты.

— Энни, это… Как ты это сделала? — она все еще обиженно смотрит куда-то вдаль. — Ну, ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я же не знал, что ты вышивала эту картину.

— Это не картина, — все еще обиженно произносит она. — Это флаг.

— Для нашего корабля? — я провожу пальцем по личику ангела. — Ты это сделала для нашего корабля?

— Да, и уже жалею, потому что у нас не получится построить никакой корабль! — она резко встает на ноги и уже собирается уходить, но я хватаю ее за руку.

— Ну, Энни… Прости пожалуйста. Я, честное слово, не хотел тебя обидеть.

Она останавливается, но все еще не поворачивается ко мне лицом.

— Давай прямо сейчас сделаем мачту и повесим флаг? Ну же, Энни, я не справлюсь без тебя. Ты мне нужна.

Она, наконец, поворачивается.

— И мы будем каждый день хотя бы понемногу его строить. Обещаешь? — в ее глазах уже нет обиды, но говорит она вполне серьезно. В ответ я просто притягиваю ее к себе за руку и крепко обнимаю.

— Спасибо, — шепчу я.

— Какой же ты дурак, — отвечает она и обвивает руками мою шею.

* * *

Мы остаемся на берегу, даже когда солнце уже садится. Море немного успокаивается, и становится теплее. Еще через пару часов у нас получается что-то более-менее похожее на мачту, и мы пристраиваем к ней флаг.

Энни улыбается, довольная проделанной работой.

— Ну, все, Финник, — она похлопывает меня по плечу, — теперь я точно от тебя никогда не отстану.

Я недолго молчу, а потом отвечаю:

— Ох, Энни, я сделаю все возможное, чтобы эти твои слова оказались правдой.

Она вначале краснеет, а потом нерешительно обнимает меня. Я тоже обнимаю ее вокруг плеч.

— Я думаю, ты хотел сказать «мы сделаем», — шепчет она и кладет голову мне на плечо, заставляя каждую клеточку моего тела перевернуться.

Я улыбаюсь.

Мне, наверное, впервые искреннее хочется улыбаться за последние полгода.

— НЕЕЕЕЕЕТ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕЕЕТ! — я просыпаюсь от истошного крика и, будто на автомате, мчусь в соседнюю комнату.

Энни извивается в своей постели, хватаясь руками за волосы и рыдая. Я подбегаю к ней и прижимаю ее руки к себе.

— Энни, милая, проснись! — она перестает метаться. — Давай, открывай глаза. Ну же, давай, я тут, с тобой. Тебя никто не тронет.

Она, наконец, открывает глаза и, всхлипывая, обхватывает меня руками и притягивает к себе.

— Господи, это сон. Только сон… Какое счастье, — шепчет она, закапываясь пальцами в мои волосы.

— Да, да. Всего лишь очередной кошмар. Это все не взаправду, — продолжаю я.

— Это не просто очередной кошмар, Финник! Это самое ужасное, что я видела в своей жизни, — она снова начинает плакать, от этого моя щека становится мокрой.

— Хочешь рассказать мне? Станет легче, вот увидишь.

Она недолго молчит, потом нерешительно кивает и, не выпуская меня из объятий, садится повыше.

— Все эти люди: распорядители, стилисты и менторы, все они напали на нас! Ты спрятал меня под тряпками в лодке, а сам не успел. Они… они убили тебя, Финник! — она испуганно заглядывает в мои глаза, продолжая плакать. — Я видела, как они убили тебя. Я сидела и смотрела, как ты умирал, — она отворачивается и прячет лицо в ладошках.

— Тише, Энни, посмотри на меня, — я убираю ее руки от лица. — Видишь? Я жив. Я тут, с тобой. Никто не хочет нашей смерти. После Игр всегда снятся кошмары, ты же знала это. Сколько раз я будил тебя за то время, что мы знакомы? — она немного успокаивается, но слезы все равно продолжают бежать по ее щекам, и тогда я начинаю говорить то, что всегда спасало меня и ее. То единственное, что осталось у нас. То, что у нас никто не отнимет. — Я с тобой. Я не отпущу твою руку. Закрой глаза и тоже не отпускай меня. Только закрой и вспомни, что ты не одна. Мы вместе — это сильнее смерти и страха.

Последнюю строчку она проговаривает вместе со мной.

Проходит не меньше десяти минут, прежде чем она снова может говорить.

— Это вообще когда-нибудь закончится? — ее голос пропитан страхом.

Я глубоко вздыхаю. У меня просто нет права сказать ей правду, но и врать я тоже не могу, поэтому просто говорю:

— В любом случае, я всегда буду рядом.

Она тоже вздыхает.

— Я так и знала…

* * *

Через пару часов, когда Энни уже спит, я тихонько прокрадываюсь в свою комнату и тоже засыпаю.

Будят меня