Люси Монро - Согласна на все

– Ты солгал. Это главное.

– Мне нужны были деньги.

– А я отказала тебе.

Именно к деньгам все и свелось.

– Я просил о займе. Друга.

– Это было не в первый раз. Ты вернул мне хоть доллар, Перри?

Разговор с бывшим лучшим другом внезапно сделал все понятным и четким.

Перри – из тех, кто использует друзей и манипулирует ими.

Вик – ее рыцарь в белых доспехах.

Может, он никогда не скажет три слова, которые ей так нужно услышать, но она не собирается печалиться по этому поводу всю оставшуюся жизнь.

– В бизнес-инвестициях трудно что-либо гарантировать, – не унимался Перри.

– Значит, теперь это называется бизнес-инвестициями? – Мэдди прищурилась. – Тогда где контракт, в котором указан процент, причитающийся мне в этом проекте?

– Нам не нужен контракт.

Она подумала о бумагах, которые Вик заставил его подписать.

– Он уже есть.

– Давай, Мэдди, отзови своего пса.

– Вика?

– А кого еще? – Перри старался нацепить на себя умоляющий вид.

– Мы больше не друзья и никогда ими не будем, – размеренно произнесла она.

– Это из-за Роми, да? Она наконец настроила тебя против меня.

– Ты настроил меня против себя, Перри. Ты лгал мне и сделал все, чтобы разрушить мою репутацию.

Он откинулся назад, выглядя оскорбленным:

– Нет.

– Да. И если бы ты преуспел, мои мечты открыть школу развеялись бы в прах. – По крайней мере в том, что касалось наличия ее имени в документах.

Перри пожал плечами:

– Сан-Франциско не нужна еще одна школа.

У Мэдди перехватило дыхание от того, с какой легкостью он топтал ее мечты.

– Не согласна.

– Что ж, все равно ничего страшного не произошло.

– Не благодаря тебе.

– Эй, я принес публичные извинения и поклялся, что это была шутка.

Он что, ждет благодарности?

– Это была не шутка. Это была огромная грязная ложь.

– Мэдди, брось. Ты должна простить меня.

– Да, в первую очередь – для себя. Я должна это отпустить.

В голубых глазах Перри мелькнула искорка триумфа.

– Мы можем снова стать друзьями и забыть о том соглашении, которое Бек заставил меня подписать.

– Нет.

– Но…

– Никто не заставлял тебя ничего подписывать. Ты согласился на это, потому что не хотел рисковать. Тебя могли привлечь к ответственности как холдинг, так и таблоиды, которым ты продал свою историю, – послышался мужской голос.

Мэдди подскочила. Что Вик делает здесь? Как он нашел ее?

Виктор Бек возвышался над Перри, словно карающий ангел.

– Ты не друг моей жены. Когда-то она считала тебя другом, однако те времена прошли еще задолго до последнего инцидента.

– Да кто ты такой, чтобы…

– Я тот, кто уничтожит тебя, если ты еще хоть раз подойдешь к моей жене. – В глазах Вика горела ярость, челюсть его затвердела.

Перри поднял руки:

– Никаких проблем. Я просто подумал, что мы можем снова быть друзьями, но похоже, тебе не слишком это нравится.

– Да, мне это не нравится. Хватить винить других в своих ошибках, Перри. Ты разрушил нашу дружбу, и Вик прав: это случилось очень давно.

– Мы были не в равных условиях, – с горечью произнес Пэрри.

Мэдди не ответила. Это были проблемы Перри, не ее.

– Ты уйдешь или мне вызвать полицию, чтобы тебе напомнили о запрете приближаться к Мэдисон? – поинтересовался Вик.

– Я ухожу. – Перри быстро удалился.

– У нас есть судебный запрет? – спросила Мэдди.

– Есть.

– Ага…

Вик посмотрел на чашку, к которой она не притронулась.

– Ты не пьешь кофе?

Мэдди покачала головой:

– Как ты нашел меня?

– Тебе это интересно?

– Очень.

– Функция «найди меня» есть в твоем телефоне.

– Я выключила его.

– Пока батарея заряжена, GPS работает.

– Значит, если мне потребуется уединение, нужно вытащить батарею. Хорошо, буду знать.

Чтобы добраться сюда так быстро, Вик немедленно после звонка должен был отследить сигнал GPS. Еще одно доказательство того, что она важна для него.

Отец не нарушил бы свой деловой график ради того, чтобы отправиться за матерью или Мэдди.

Вик вдохнул, открыл рот, собираясь что-то сказать, закрыл его, потом все же решился:

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.

– Договорились. – Кроме того, это был вопрос безопасности, как бы ни хотелось ей забыть об этом. – Ты приехал за мной?

– Конечно. Ты была расстроена. То, что Джереми сделал с тобой…

Мэдди подавила смешок, услышав редкую в устах ее мужа грубость.

Вик протянул ей руку:

– Идем?

Она не колебалась.

– Да.

– Ты не хочешь спросить куда? – Он взял ее за руку, и она послушно пошла за ним.

– Полагаю, куда-то в более уединенное место.

Лицо Вика стало каменным.

– Мы возвращаемся в ИХА, чтобы сразиться с твоим отцом.

– Вместе?

– Вместе.

Это подразумевало, что Вик и Мэдди будут на одной стороне, тогда как Джереми Арчер – на другой. Отлично! Если ей требовалось доказательство, что она для Вика стоит на первом месте, лучшую возможность трудно было представить.

Но хотя доказательство и было хорошим, она не собиралась благодарить за это Джереми.

Когда они пришли, отец Мэдди был в своем кабинете, а доктор Уилсон уже ушел. Секретарь попыталась сказать, что Джереми на собрании, однако Вик просто зашел внутрь и, потянувшись через стол, отключил телефон. Джереми в ярости вскочил, разразившись потоком брани, на которую Вик не отреагировал, дожидаясь, когда босс замолчит.

– Я вам хоть раз лгал? – поинтересовался он.

Джереми с настороженным выражением лица покачал головой.

– Блефовал?

– Нет.

– Значит, вы понимаете, что я продумал каждое слово, которое сейчас произнесу. Если вы попытаетесь добиться признания Мэдди недееспособной и аннулируете передачу половины ее акций Роми Грейсон, я разрушу интернациональный холдинг Арчера и сровняю с землей это здание.

– Ты не посмеешь! – Впервые на памяти Мэдди в голосе отца прорезались эмоции.

Даже на похоронах матери он не испытывал такого смятения.

В Вике не было и намека на уступчивость. Ни в выражении лица. Ни в том, как он стоял, нависая над столом Джереми.

– Не сомневайтесь, я сделаю это.

И, точно, ни в его тоне.

Джереми сказал что-то, но Мэдди не слушала. Все внутри у нее замерло от второго за день откровения.

– Ты любишь меня. – Она полностью игнорировала отца.

Серьезный взгляд его глаз остановился на ней.

– Ты моя, и я должен тебя защищать.

– И любить!

Мэдди не могла и не хотела сопротивляться наполняющей ее радости, которой не могли помешать даже махинации отца.

Она сияла, глядя на мужчину, от которого потеряла голову в четырнадцать лет и которого любила в шестнадцать.