Шэрон Кендрик - Вкус желания

Зайдя на сайт известной ювелирной компании, он нашел раздел «Изделия с бриллиантами» — из всех камней Сальваторе предпочитал именно их за холодную безупречную красоту и выгодное вложение капитала, — и почти сразу его внимание привлекла одна фотография.

Сначала он не поверил своим глазам, но затем сомнения его оставили. Он был потрясен охватившей его глубиной разочарования, которое быстро сменилось гневом. Что бы он ни испытывал к Джессике, это не шло дальше его физического влечения к ней. В ту же минуту ему стало это отчетливо ясно. Он поднял трубку и набрал номер:

— Джессика? Не могла бы ты приехать ко мне на квартиру прямо сейчас?

Сальваторе был уже дома, когда вошла Джессика.

Она спешила, поэтому не захватила с собой даже зонта, и теперь ее волосы блестели от капель дождя.«Почти как бриллианты», — усмехнулся про себя Сальваторе.

Джессика выглядела именно так, как и должна выглядеть игрушка богатого мужчины, — красивая, элегантно одетая куколка. И к тому же чертовски страстная и сексуальная...

Сальваторе стиснул зубы, подавляя вспыхнувшее желание. Он даст ей шанс объясниться, прежде чем сообщит, что между ними все кончено. Честность — это все, что он по-настоящему ценил в женщинах. Джессика оказалась, как и все женщины, бесчестной.

— Что-то случилось? — с тревогой в прекрасных серых глазах спросила она.

— Прекрасно выглядишь, — не отвечая на ее вопрос, сказал Сальваторе. — Единственное, чего тебе не хватает, — это какой-нибудь безделушки. Кстати, почему ты не носишь браслет? Он отлично подошел бы к твоему платью.

Джессика подсознательно постоянно ждала этого вопроса, но сейчас растерялась и, вместо того чтобы сказать правду, стала сочинять на ходу:

— Ты знаешь, я решила, что его лучше спрятать в какое-нибудь надежное место, но вся беда в том, что я забыла, куда его положила. Представляешь? — Джессика рискнула взглянуть на Сальваторе и осеклась, увидев холодное выражение его лица.

Последовала пауза, затем Сальваторе протянул:

— Если честно, то нет.

Ее бледные до того щеки запылали. «С чего бы им пылать, — с горечью подумал Сальваторе, — если только не от чувства вины?»

Джессика сглотнула, пытливо взглянула в непроницаемые голубые глаза, на миг закрыла глаза и обреченно спросила:

— Ты узнал?

— Сколько ты за него получила? — проигнорировал ее вопрос Сальваторе. — Надеюсь, не сильно продешевила?

— Сальваторе, пожалуйста, я могу все объяснить!

Сальваторе был неумолим:

— Так сколько? Девять? Десять?

Джессика повесила голову.

— Больше?

— Четыре с половиной.

Сальваторе поднял брови и даже покачал головой:

— Всего-то? Как же ты так опростоволосилась, милая?

Джессика наконец собралась с силами и прямо встретила его взгляд:

— Может, потому, что никогда прежде не имела дела с бриллиантами...

Сальваторе прищурился, словно обдумывая ее ответ. «В принципе в этом мире все возможно, — признал он, — но пока лично мне бескорыстные люди не встречались». Он думал, что Джессика была первой: упрямой, но не без задних мыслей. Что ж, тем сильнее было его разочарование. И восхищение: да, ловко она его надула! В ее-то годы...

— Возможно, протянул он. — Тогда мне особенно интересно узнать, что толкнуло тебя на этот поступок.

Сальваторе не знал, что его мысли отразились на его лице. Джессика почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. Ее сердце упало. Выражение лица Сальваторе сказало ей — все его опасения в отношении ее оправдались.

Слезы подступили к ее глазам, но Джессика сердито сомкнула веки, не давая им пролиться.

— Мне нужны были деньги, чтобы помочь бабушке, пока ее рука сломана и она ничего не может делать, — с достоинством произнесла она. — Я бы не стала продавать браслет и ухаживала бы за ней сама, но я не хотела терять работу.

Сальваторе рассмеялся:

— О боже, ты не могла придумать какую-нибудь более убедительную ложь?

— Ты мне не веришь? — спросила Джессика с болью в сердце.

Его смех оборвался так же резко, как и начался.

— А как ты думаешь? Если тебе были нужны деньги, почему ты не обратилась ко мне?

— Потому что не хотела просить у тебя ничего. Я боялась, что ты поставишь меня в ряд с другими людьми — и, наверное, таких людей немало, — кому от тебя нужны только деньги. — Она помолчала и продолжила, и в ее голосе звучал вызов: — К тому же ты ведь сказал, что это подарок, а значит, я могла делать с ним все, что захочу. Или, прибегая к твоей логике, подари ты мне духи, пользоваться ими я должна была бы только с твоего высочайшего позволения, так?

— Не искажай мои слова, — процедил Сальваторе. — Ты знала, что можешь обратиться ко мне за помощью. Наши отношения...

Джессика не дала ему закончить, объятая внезапно вспыхнувшим гневом:

— Отношения?! К твоему сведению, отношения — это когда люди считают друга полноправными партнерами, а не когда.... — Она горько засмеялась и махнула рукой. — Ты не мужчина, ты робот.

Глаза Сальваторе угрожающе сузились. Он резко схватил ее за руку и дернул на себя:

— А вот это уже почти оскорбление. Хочешь убедиться, что я мужчина?

Джессика ничего не могла с собой поделать. Тело, несмотря на ее смятенное состояние, тут же отреагировало на эту близость, на жар, исходящий от его тела, опаливший ее огнем. Нет, не желает она больше быть рабыней своих страстей...

— Нет, — с усилием прошептала она.

Сальваторе несколько секунд смотрел на нее, на его скулах заходили желваки, но он слегка ослабил свою хватку. В устремленных на себя серых глазах он прочел все, о чем Джессика думала, но так и не сказала вслух.

— Понятно, — протянул Сальватор. — Тебе надоело быть игрушкой, которую вытаскивают из ящика, когда хотят поиграть, и прячут обратно, наигравшись. — Джессика опустила глаза, но он заставил ее поднять голову и смотреть на него. — Но ты ведь этого хочешь?

Джессика закрыла глаза.

— Да, ты хочешь меня, — ответил за нее Сальваторе и усмехнулся над собой.

Как легко просто сказать, что между ними все кончено, и уйти. Это была бы желанная свобода, подслащенная сознанием того, что Джессика по-прежнему желает его, если бы не одно но — его желание к ней все так же сильно, как и в начале их отношений. Он не может отпустить ее, пока его желание обладать ею не утихнет в крови. И то, что она лгунья, дела не меняло.

Ее губы манили к себе. Сальваторе проклинал себя, склоняясь над ней, но почему-то тело вышло из-под его контроля.

Джессика попыталась было вывернуться, зная, что, как только почувствует его губы на своих губах, она проиграла.