Кэрол Маринелли - Повеса из Пуэрто-Бануса

– Он подсказал, как модифицировать стойку регистрации для инвалидов без ее замены, а значит, я уже сэкономил сумму, равную его годовому жалованью.

– Ясно.

– Я не хочу, чтобы мои гостиницы были хорошими, я хочу, чтобы они были лучшими. Что я имею в виду под словом «лучшие»? Подходящие для всех: бизнесменов, семей, инвалидов. Твой брат, как я ему и сказал, скоро будет относиться ко всем этим категориям… Я рад тому, что Сесилия выздоравливает, – добавил Рауль, – это радостная новость.

– Да, – ответила Эстель. – Думаю, мы только теперь начинаем понимать, насколько жуткой была последняя пара месяцев.

– Когда ты смотришь на свою племянницу, ты сама не хочешь завести ребенка?

Она цинично рассмеялась.

– Увидев, через что прошли они, я расхотела иметь детей.

– Но они же справились. – Рауль понял, что Эстель не собирается рассказывать ему о беременности. Но он вовсе не разозлился на нее. Наоборот, он улыбался, сидя напротив самой сильной женщины на свете. – Держи. – Он намазал мягкий сыр на крекер, положил немного айвового варенья и протянул ей.

– Спасибо, не хочется. Я наелась.

– Вспомни ночь, когда мы познакомились.

– Лучше не надо.

Он увидел, как на глаза Эстель навернулись слезы, и взял ее руку в свою, но она отдернула ее.

– Прости меня за то, что я сделал тебе больно. Я думал, что все потеряю, думал, что не смогу дать тебе ту жизнь…

– Нужна мне твоя яхта! – огрызнулась Эстель. – Очень надо каждый божий день ужинать в роскошных ресторанах и носить тряпки, которые ты выбираешь!

– Раз тебе все это не нужно, – уточнил Рауль, – чего же тогда ты хочешь?

– Ничего, – ответила Эстель. – От тебя я не хочу ничего.

Рауль попросил счет, расплатился, и они вышли из ресторана. Он развернул ее к себе и поцеловал.

– Куда пойдем теперь? – спросил Рауль. – Придумал. – Он положил руки ей на бедра. – Покажи мне бар «У Дарио»!

– Я не там познакомилась с Гордоном, – сказала Эстель. – Я тебе уже говорила.

– Мы все равно можем пойти, – возразил Рауль. – Это наша с тобой последняя ночь, а там мы сможем поразвлечься. – Рауль увидел во взгляде Эстель смятение. Нет, он не заставит ее делать этого. – Ладно, вернемся в гостиницу.

– Рауль… – Эстель не хотела притворяться ни минутой дольше. Ей было невыносимо заниматься с ним любовью, а потом залечивать разбитое сердце.

– Что? – Он взял ее за руку, но она промолчала, и они сели в такси.

– Скорее, Эстель. – Рауль быстро раздевался. – День был тяжелый. Я хочу тебя!

– Ты иногда такой романтичный!

– Ты же сама говоришь, что у нас с тобой не романтические отношения, – заметил Рауль.

Ее лицо пылало.

– Не пойму, что изменилось? Мы с тобой не один месяц занимаемся сексом… – Он расстегнул застежку-молнию на ее платье, потом встал на одно колено, чтобы снять с нее туфли. – Завтра все закончится, а сегодня мы празднуем.

– Я не хочу тебя.

– Раньше тоже не хотела? – уточнил он.

Рауль заставил ее увидеть, что она постоянно лгала, утверждая, что он платит ей за секс. Она лгала с самого начала, потому что с самого начала любила его.

– С завтрашнего дня ты навсегда свободна, Эстель.

Он уложил ее на кровать, поцеловал и почувствовал, как она холодна. Рауль ласкал ее сосок, водил по нему языком, наблюдая за тем, как он твердеет. Он снова взял его в рот, пальцами лаская ее между ног.

«Я сама на это согласилась» – напомнила себе Эстель. Ей не должно это нравиться. Но ей нравилось.

Честно говоря, Эстель с ума сходила от желания. Она отвернулась, но Рауль взял ее лицо в ладони и поцеловал. Она не ответила на поцелуй.

– Одно твое слово, и я перестану, – сказал он.

Эстель посмотрела на него.

– Одно слово.

Она молчала.

– Скажи… – попросил он, входя в нее.

Эстель молчала.

– Скажи, что ты чувствуешь…

Еще чуть-чуть, и она скажет. Еще немного, и она будет стонать и биться в его руках.

Рауль глубже вошел в нее, задел ту самую точку, хотя сегодня ей не хотелось, чтобы он ее задевал. Ее лицо горело, руки блуждали по его телу, бедра жили своей жизнью, и Эстель тихо, сдержанно простонала.

Она почувствовала волну тепла, настойчивые движения Рауля в ней, почувствовала, что он хочет, чтобы она желала его и призналась в этом.

– Такое не получишь за деньги… – Он продолжал ритмично двигаться в ней. – Такое не получится симулировать…

Рауль заговорил по-испански, и Эстель показалось, что она улетела в космос. Она не знала, когда все началось или закончилось, не знала, как быть с любовью к этому мужчине, что наполняла ее сердце, как быть с ребенком в ее чреве. Все это принадлежало Раулю.

– Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя!

– И что? – Придя в себя, она внимательно посмотрела на него. – О чем это говорит? О том, что ты хорош в постели? – Эстель отвернулась от него. – Думаю, ты и так это знал.

– Это говорит о том, что я выбрал правильного человека. И договор или деньги тут ни при чем. Это говорит о том, что ты любишь меня, а я – тебя.

– Ты же совсем меня не знаешь… – Эстель расплакалась. – Я постоянно лгала тебе.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – ответил Рауль.

– Нет, не знаешь. Я люблю церкви, люблю читать…

– Я знаю.

– А клубы я ненавижу.

– И это я знаю.

– Я совсем не такая, которой тебе казалась.

– Ты думаешь, я только что это понял? – Рауль поцеловал ее в щеку. – Ты моя девственница легкого поведения.

Он услышал, как Эстель рассмеялась сквозь слезы.

– Не могу понять: это у тебя нет ни морали, ни нравственности, а врала я.

– Ты сложная, – ответил Рауль. – Ты женщина. – Он поцеловал ее в губы. – Ты с самого начала любила меня.

Эстель хотела возразить, но он говорил правду.

– Знаешь, когда я влюбился в тебя? – спросил Рауль. – Когда увидел в той поношенной пижаме и понял, что не хочу, чтобы ты возвращалась в постель к Гордону. Я заслужил ту пощечину, но ты неправильно меня поняла.

Эстель было страшно признаться в том, что она беременна. Но если им суждено быть вместе, надо научиться доверять друг другу, и она должна ему рассказать. Ей и в голову не приходило, что он уже все знает.

– Когда ты собиралась сказать мне, что беременна, Эстель?

Рука Рауля опустилась на ее живот. Ей только и оставалось, что честно во всем признаться.

– Когда уже не смогла бы летать.

– Значит, малыш родится в Англии?

– Да.

– И как ты будешь его содержать?

– Точно так же, как и все немиллионеры.

– Ты бы мне рассказала?

– Да. – Эстель хотела, чтобы он сказал ей правду. Она повернулась к нему: – Ты все еще здесь из-за ребенка?

– Нет, – ответил Рауль, – из-за тебя.