Кэролайн Андерсон - Останься навсегда

Нет. Она не будет думать об этом. Кейт заставила себя сосредоточиться на звуках его голоса и попыталась понять, о чем он говорит.

– …нужен был партнер для практики, и я решил взяться за это дело. Я там уже три года, и все идет просто превосходно.

– Где? – спросила Кейт, про себя задаваясь вопросом, говорил ли он уже об этом. Судя по всему, так оно и было, потому что вместо того, чтобы назвать город, он просто ответил:

– Там же, где и всегда – помнишь, между похоронным бюро и цветочной лавкой. Мы еще часто шутили на тему его расположения.

Теперь она поняла, о чем шла речь. Она много раз видела эту старую клинику, когда они вместе навещали его родителей. Они даже заходили туда однажды, когда у кого-то из них заболело горло. А теперь он работает там – в Гиппингхэме, небольшом поселке, который он считает своим домом. Она должна была догадаться об этом; он же всегда мечтал «вернуться к корням», по его собственному выражению.

– Мне она запомнилась весьма странной и старомодной, – медленно произнесла она, все еще переваривая новую информацию, и он засмеялся:

– Так и есть. Она стала немного больше с тех пор, как ее возглавил Питер Эйбрахам, но она по-прежнему напоминает мне о тех временах, когда я был ребенком и родители отводили меня к врачу. Это там я впервые понял, что хочу быть доктором – нет, даже не просто доктором, а именно семейным врачом. Хотя тогда я и не подозревал, что существуют какие-то другие врачи, мне было всего семь или что-то около того.

Даже сейчас она могла в мельчайших деталях описать его детские фотографии, которые показывала ей его мать: длинные руки и ноги, беззубая детская улыбка… Тогда она подумала о том, как чудесно было бы иметь сына, похожего на него. Но она и представить себе не могла…

Нет.

Кейт отодвинулась как можно дальше в угол дивана и рассеянно отпила глоток вина, стараясь отогнать прочь непрошеные мысли.

– Значит, ты вернулся домой, как и хотел. Думаю, твои родители довольны?

Лицо Оливера потемнело, и он опустил глаза:

– Мама – да. Отца нет уже два года. У него случился сердечный приступ, когда он доил корову. Когда он не пришел на завтрак, мама пошла искать его. Она сразу же позвонила мне, но, когда я добрался до них, было уже поздно. Видимо, он умер мгновенно.

Не думая ни секунды, она подалась к нему и положила руку на его колено:

– Оливер, мне так жаль… Это так ужасно.

Он взглянул на нее, через силу растягивая губы в улыбке, взял ее руку в свою и нежно сжал:

– Поначалу казалось невозможным осознать то, что случилось. Но когда после вскрытия выяснилось, что на одном из его легких была опухоль, я подумал, что ему даже повезло. Если бы он остался в живых, то было бы только хуже. – Оливер погладил ее руку и выпрямился. – Давай поговорим о тебе, – предложил он мягко. – Насколько я помню, ты собиралась заняться педиатрией и не сильно интересовалась общеврачебной практикой, так?

Кейт пожала плечами и подалась назад, высвобождая руку из его пальцев, чтобы не дать себе привыкнуть к этому такому знакомому теплу.

– Я передумала, – просто ответила она, опуская ненужные подробности того, насколько болезненно далось ей это решение.

– Я бы не смог работать педиатром, – заметил Оливер. – Смотреть на то, как умирают дети, слишком тяжело. Если бы у тебя получилось, это стало бы для меня неожиданностью.

Кейт хотела поправить его, но не стала. Слишком много пришлось бы объяснять.

– Я работала в Восточной Англии, в основном в Суффолке, но потом, когда заболела бабушка, пришлось переехать в Норфолк, чтобы ухаживать за ней. Когда временами ей становилось немного лучше и можно было оставить ее одну, я подрабатывала. В сентябре ее не стало… И я до сих пор не знаю, что мне делать дальше.

– Соболезную, – тихо сказал Оливер. – Я никогда не видел твою бабушку, но знаю, как сильно ты ее любила. Мне ужасно жаль, что тебе пришлось пройти через это. От чего она умерла?

– Просто от старости. Хотя голова у нее до самого конца оставалась светлой. Она была очень умна.

И она на чем свет стоит ругала Кейт, когда та ушла от Оливера.

– Глупая девчонка, ты должна была дать ему возможность самому решать, что для него важнее! – повторяла она снова и снова, и в конце концов Кейт задумалась: может, если она когда-нибудь встретит его снова, то, может быть, стоит попытаться…

Нет, это просто глупо. Как бы бабушка ни любила ее, в этот раз она ошиблась. Она никогда не видела его и не могла понять, как важна для него семья. А Кейт все это прекрасно понимала. Как бы там ни было, уже слишком поздно что-то менять, ведь у него наверняка кто-то есть.

– Ну а что сейчас происходит в твоей личной жизни? – немного насмешливо спросила она, с каким-то мазохистским удовольствием переводя разговор на ту тему, которая интересовала ее больше чем что-либо еще.

Что-то промелькнуло в его глазах, и Оливер тихо засмеялся, поставив бокал обратно на столик.

– И ты еще спрашиваешь меня об этом? После того, что между нами произошло? – спросил он голосом, слегка охрипшим – от волнения? Или желания?..

О господи. Она залпом допила вино и тоже поставила бокал.

– Кажется, мы договорились не обсуждать эту тему.

– Хорошо, давай не будем. Извини. – Оливер широко улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и в его взгляде не было ни капли раскаяния.

Кейт почувствовала, что еще немного – и она не выдержит этого взгляда.

От дальнейших разговоров ее спас организатор конференции, настойчиво требовавший внимания собравшихся.

– Добрый вечер, леди и джентльмены. Рад приветствовать вас в Эльденбурге! Надеюсь, что нас с вами ждут интересные и продуктивные выходные. Как вы все знаете, темой нашей конференции является женское здоровье в рамках общей медицины, и у нас имеется обширная программа по обсуждению этой темы. Сегодня, сразу же после ужина, мы начнем с краткого введения, сам же семинар состоится завтра. Таким образом, весь вечер будет в вашем распоряжении, и я желаю вам приятно провести время. А сейчас я рад сообщить вам, что ужин подан, поэтому приглашаю всех пройти в ресторан.

– Чудом спаслась, верно? – шепнул Оливер, и она покраснела.

Ее надежда на то, что ему хватит такта не развивать эту тему, не оправдалась. Конечно, можно было попросить его об этом, но вряд ли он так легко согласится.

– Думаю, нам стоит побеседовать с участниками конференции и расспросить их об их взглядах на проблему, – заметила она, поднимаясь, но Оливер не собирался так быстро отступать.

– Ты можешь побеседовать и со мной. Известно ли тебе, к примеру, мое мнение о процедуре обследования груди? Или о безусловной важности контрацепции? Или, может быть, о гормонозаместительной терапии в период менопаузы? И потом, посмотри на это с положительной стороны – если я буду чересчур занудлив, ты всегда сможешь сказать, чтобы я заткнулся.