Семь пятниц для Сони - Виктория Осадчая

А верите ли вы, что мысли материальны? Вот я тоже нет. Но…

Бег закончила недалеко от дома, чтобы успеть восстановить дыхание. По пути, с утренним наказом папы, который тоже был, как и я, жаворонком, пришлось зайти в круглосуточный магазин за творогом. У нас на завтрак должны были быть сырники.

Несмотря на ранний час, здесь даже были посетители. Ну, естественно, если это единственный «24» на три квартала. Куда людям было бежать, если вдруг приспичило?

— Софья Михайловна? — раздавшийся за спиной бас, заставил меня подпрыгнуть на месте. Я чуть не свалила полку с шоколадом, который сейчас выбирала. Мне нужен был триптофан с ароматом какао, чтобы получить заряд энергии и хорошего настроения. Кофе завершало обычно процесс включения мозга, а темный шоколад с утра, это святое. Поэтому и задержалась, выбирая из этого изобилия то, чего мне именно сейчас хотелось.

Тот же триптофан содержится, допустим, в мясе. Но ведь, съев котлетки, мы не получаем такого удовольствия, как от плитки шоколада? Да, это вкусно, особенно, если они вышли из папиных рук. Но что может заменить шоколад? Если только хороший секс. А с этим у меня был дефицит в последнее время.

— Михаил… — я запнулась, судорожно вспоминая его отчество. Вот только читала статью, а сейчас словно тормознутая стою и блею, как овца.

— Можно просто Михаил, — он чуть улыбнулся, а затем перевел взгляд мне за спину. — Могу я вас угостить?

Из состояния ступора я вышла слишком поздно, чтобы сообразить над заданным мне вопросом. Это нормально? Нет! Просто это неожиданно.

— Я так понимаю, молчание — знак согласия? — улыбался он уже шире.

— О, нет! Спасибо! Думаю, я сама в состоянии купить себе плитку шоколада, — как-то слишком интенсивно замотала головой. Блин, только сейчас сообразила, что стою перед ним в спортивном костюме, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами. Ладно, тут меня все знают, и за столько времени совсем не удивляются моему внешнему виду. Нас тут даже в бигудях и масках видели. Это же круглосуточный магазин. А вот перед Ряземским в таком виде появляться было стыдно.

Поэтому хватаю первую попавшуюся шоколадку и начинаю побег.

— Софья Михайловна, — окликнул он меня. Я резко развернулась, — поужинаете сегодня со мной?

— Хорошо! — сказано это было автоматически, чтобы отделаться от него побыстрее, а когда сообразила, уже было поздно. Идиотка, больше никак не скажешь. Взрослая женщина, а вела себя, как школьница. И во что я сейчас вляпалась?

Убегала из магазина так же быстро, как и бежала сюда, чтобы ненароком снова не столкнуться с Ряземским. Теперь отмазку придумывать, почему я с ним не могу пойти ужинать. Господи, вот это вляпалась!

Даже Нина заметила, что со мной что-то не так. Да-да, Нину Валерьевну я тоже перетащила с собой. Конечно, когда ты пятнадцать лет на насиженном месте, где ты чувствуешь себя, словно рыба в воде, переселяться в другой аквариум всегда тяжело. Но после первой зарплаты, я поняла, что она успокоилась и вполне всем довольна. Ну, да! Пусть на немного, но она была выше. А для любой женщины — , лишняя копейка в радость.

— Что с тобой сегодня, Сонечка моя? — до самого обеда следила за мной. А когда убедилась, то естественно, решила полюбопытствовать. Признаваться, конечно, не хотелось, но она-то точно обрадуется появлению мужику в моей жизни. Хотя в таком амплуа, вряд ли было можно его рассматривать.

— Я сегодня жёстко затупила, — честно и откровенно.

— А это уже интересно, — пристроилась Ниночка на стульчик, заинтересованно глядя на меня.

— Да не будет супер-интересной истории, — обхватила голову руками и поведала обо всем с подробностями. Подруга моя изначально молчала, дожидаясь концовки, а потом аж взвизгнула от восторга.

— Какая прелесть! Он тебе нравится?

— Я его даже не знаю. Растерялась просто. Он вон какой большой и сильный.

— А ты маленькая и ненормальная, — рассмеялась Нина.

— Вот именно, что нормальная, но а вдруг он какой-то маньяк.

— Деточка, я уже прогуглила.

— Ага, вот прям все интернет-страницы будут тебе кричать о том, что Ряземский извращенец.

— Ну, отведи его до папы в ресторан. Пусть Михаил Андреевич знает, если что, с кого потом спрашивать, — махнула рукой подруга.

— То есть включать обратную вообще не вариант?

— Слушай, ну ты красивая баба. Все при тебе. К тому же и умница. Почему нормальный мужик не может тобой заинтересоваться? Или ты после Половцева себя похоронила? Пообщайся, приглядись. Тебя же никто насильно за него замуж не выдаст.

— Вот все такие умные вокруг, а я одна сижу и не соображаю ни хрена, — и снова за голову, потому что Нина была права. Я это понимала, но всё равно какая-то заноза, сидящая где-то глубоко внутри, не давала расслабиться. Что ж папа с мамой родили меня с таким характером?

И все же… Вечером, выходя с работы, я нетерпеливо оглядывала припаркованные неподалеку автомобили. Конечно, все ещё внутри были сомнения, которые прям поедали. Скорее всего, это из-за моей неуверенности в себе. Не комплексует только сумасшедший. А у меня они были. И если раньше я сомневалась в своих умственных способностях, то к тридцати годам добралась ещё и до внешности. Но не в этом суть. Сейчас меня больше тревожило, что у него нет моего номера, и место работы с нашей последней встречи я поменяла. Конечно, я должна была сейчас успокоиться, ведь ненужное мне свидание не состоится. И все же снова в мозгу всплывали какие-то совсем неуместные «Но».

— Софья Михайловна, — окликнул меня уже знакомый голос. И все же я вздрогнула, хотя и ждала. Боже, что со мной твориться? Это что за нездоровые эмоции?

— Добрый вечер, Михаил Ильич, — отчество, которое не хотело вспоминается с утра вдруг оказалось на языке машинально.

— А я думал мы договорились, что меня Вы именует без отчества — он растянул губы в улыбке. А я… я набрала побольше в лёгкие воздуха, мысленно, за одно небольшое мгновение выругала себя по самое «не хочу» и теперь тоже улыбалась.

— От Вас поступило предложение, а я его ещё не принимала. Да и вообще, на счёт ужина. Это все было машинально… — постаралась оправдаться. А то примет меня невесть за кого.

— На это и был расчет. Иначе, мне кажется, сегодня я бы ел в одиночестве, — вот теперь я рассмеялась. И не