Стрекоза. Любовь прицеле - Ольга Митрофанова

– Может у него сотряс, чего он так подвис-то? – с недоумением протянул батя.

– Было бы там что сотрясать, – раздался насмешливый голосок, тонкий как сама его обладательница.

– За языком следи, – рявкнул комбат и Давид ожил, увидев как вздрогнула девушка и недовольно поджала губы.

Это мгновенно вывело Давида из ступора, хотелось встать перед командиром и закрыть эту малышку своим мощным телом. Она хоть и была высокой ростом, но Давиду доставала только до плеча, а худоба делала ее такой хрупкой, что кроме как о малышке о ней не думалось.

Он настолько потерялся в своих ощущениях и чувствах, что непроизвольно сделал решительный шаг навстречу командиру.

Главврач быстро уловил настрой Давида и поспешил предотвратить катастрофу:

– Товарищ лейтенант, давайте я вас осмотрю и рану обработаю, – вклинился между комбатом и Давидом.

– Что там обрабатывать, царапина, зелёнкой замазать и всего делов, – снова послышался язвительный голосок.

Комбат резко вдохнул-выдохнул и сжал кулаки. Сакулян и тут быстро сориентировался:

– Маргарита Михайловна, вот вы и обработаете, у вас как раз сегодня суточное дежурство, правильно я говорю товарищ полковник?

Полковник смог только кивнуть.

– Вы, товарищ лейтенант после процедур приходите в мой кабинет, мы вас там ждать будем, и подхватив полковника под локоток повел в госпиталь.

Марго

Марго шагала по коридору госпиталя, отбивая каблуками четкий ритм. Спиной чувствовала обжигающий взгляд товарища лейтенанта Мышцы нарастил, а мозги по-ходу атрофировались совсем. Ещё командиром взвода поставили, и кого только берут в военный институт. Пока шла до перевязочной сама себя распаляла. За раздражением она предпочитала скрывать непонятное чувство восхищения, которое охватило ее, когда рядом оказался этот образец мужского тела.

Он был выше ее на целую голову даже на каблуках, черные волосы коротко подстрижены, карие глаза горели угольками из-под черных бровей. Они смотрели так, будто хотят ее прожечь.

– На кушетку присаживайтесь и снимайте камуфляж, – проговорила не поворачиваясь. Отточенными движениями обработала руки и вскрыла стерильный набор инструментов.

– Откуда вы знаете, что там царапина? – раздался сзади низкий хриплый голос.

– Ведьма потому что, – огрызнулась Марго. Сжала пальцами край стола, вдохнула и взяла себя в руки. Ты дипломированная медсестра, студентка первого курса медицинского университета, чемпионка мира, возьми себя в руки и делай работу черт побери. Самовнушение помогло. Взяв инструменты в руки, повернулась к мужчине и попала под прицельный взгляд карих глаз. Воздух вокруг итак горячий накалился до предела.

– Я сейчас рану по краям обработаю и наложу пару швов, чтоб шрам красивый был, – обозначила свои дальнейшие действия. Потом можете татуировку сделать, чтобы не видно было.

– Обязательно сделаю, вам посвящу, если имя свое скажете, – наблюдая за действиями девушки сказал Давид.

– Вот уж избавьте от такой чести, боюсь ваши поклонницы такого жеста не оценят.

Марго быстро обработала руку вокруг раны.

– Сейчас шить буду, нужно будет потерпеть.

– А обезболивающего не дадите? – изумился Давид.

– Большой мальчик боли боится? – выгнула дугой бровь. Может ещё от вида крови в обморок свалитесь?

Давид потупил взор, в обморок он конечно падать не собирался, но вид крови переносил не очень.

– Глядите, какие мы нежные. Потерпите так, в другой раз будете знать, как самому подставляться и других подставлять, жестко припечатала девушка.

– Откуда такие выводы, – поморщившись произнес Давид, боль без обезболивающих была ощутимой, не невыносимой, но сцепить зубы пришлось.

– Только не умный командир сам бросится в бой, грамотный продумает стратегию и просчитает все варианты.

Горячая кровь мгновенно вскипела в жилах. Когда тебя носом в ошибки тычет командир, это пережить можно, привык за годы к выволочкам, отточил в себе смирение, но терпеть подначки от этой пигалицы не собирался. Не думая, действуя на инстинктах вскочил на ноги, неосознанно пытаясь подавить массой.

Резкая боль пронзила плечо, на миг потемнело в глазах, и Давид повалился на кушетку. Марго его слегка придержала, усадив практически бережно.

– Не нужно делать резких движений, поберегите здоровье, – произнесла с издевкой. Мы с вами в разных весовых категориях, но это не значит, что на меня легко можно надавить. Наклонилась к самому лицу и ядовито прошептала:

– Зубы обломаешь, к тому же я раненых и детей не бью.

Сказав все это, спокойно вернулась к обработке раны. Давид чувствовал ее лёгкие прикосновения, он ощущал волны ярости, исходящие от девушки, понимал, что обидел, но она при этом старалась действовать аккуратно.

Ему стало стыдно, она такая хрупкая, что на нее дышать страшно, а он бугай двухметровый решил с ней массой помериться.

Только слов, подходящих извиниться как-то сразу не нашлось, смотрел на ее тонки пальчики, порхающие над раной, и представлял, как они нежно гладят его грудь, а губы шевелятся, чтобы прошептать что-нибудь ласковое.

Губы действительно шептали, только не в тоне, не в самом смысле произносимого ничего ласкового не было. Была сухая инструкция: не мочить, не напрягать, несколько дней носить фиксатор. На перевязку завтра с девяти до одиннадцати. И в довершении четкое и сухое: "Свободен".

Давид вышел из кабинета и понял, что с трудом осознает реальность. Пространство, сузившееся в кабинете до хрупкой девушки, вдруг резко расширилось, появились звуки и запахи больницы. Он осознал, что пахнет медикаментами, а вовсе не зелёным яблоком.

Долго раздумывать над ситуацией ему не позволили, комбат выглянул из кабинета главврача и рявкнул:

– Долго ещё там мяться будешь?

Пришлось идти, получать заслуженное наказание. Нужно учиться смирению, повторял как мантру про себя, шагая на ковер к командиру и ощущая до сих пор лёгкие, как крылья бабочки прикосновения к раненой руке.

Наказание оказалось не таким страшным. Поскольку основное задание было выполнено успешно, о стычке с боевиками было велено забыть и в рапорте об этом не указывать. Ранение он получил в ходе учений, так главврач и зафиксировал.

Давиду за отслуженный год был положен отпуск вот в него он и отправится, этот пункт в своей речи комбат выделил отдельно, буквально подчеркнул.

– Ты год дома не был, вот можешь съездить, повидаться с родными, я тебе даже три недели отпуска дам, вместо двух, за успешно выполненное задание.

– Товарищ полковник, как я ребят одних оставлю, да и не соскучился я, – пытался отмазаться Давид.

– В отпуск, я сказал, – взвился командир.

– Можно я хотя бы здесь останусь, понаблюдаю как бойцы мои тренируются, и рану мне обрабатывать нужно, дома о