Владимир Дэс - Новости наших дней (сборник)

А ночами…

Ночами с ней стало твориться что-то невероятное.

Ей постоянно хотелось любви.

И при этом она стала требовать все большей и большей откровенности. Да и сами любовные игры стали жестче, все чаще и чаще переходя грань дозволенного ранее.

Что-то с ней происходило.

Но что – я понять не мог.

Явных конфликтных причин для того, чтобы задавать вопросы, не было.

И я не задавал.

И ни о чем не просил.

Попросила она…

Заговорила она об этом в пятницу вечером.

Говорила, отвернувшись от меня к окну. Говорила, что соскучилась по подругам и знакомым, по тихому городку, по какой-то тёте Дусе.

Я выслушал ее и в душе даже обрадовался: «Ах вот в чем причина ее странностей – ностальгия», – и с готовностью ответил:

– Так в чем вопрос? Съезди!

Заодно и уточнил – куда.

«Ностальгическим» тихим городком оказался поселок городского типа, где жена училась четыре года в текстильном техникуме и жила в общежитии. Об этих годах ее юной жизни я знал очень-очень мало, хотя познакомились мы через несколько месяцев после ее отъезда из этого городка.

Как оказалось, съездить туда она хочет только со мной.

– Почему? – спросил я.

Она ответила:

– Так хочу.

И все.

Ночью с ней было что-то ужасное. Я думал, что она успокоится после нашего разговора, а вышло наоборот. Успокоилась и уснула она только под утро. Поэтому выехали мы в полдень. Я – за рулем, она – рядом, значительно повеселевшая, но все еще как бы внутри себя.

Часа через два мы уже подъезжали к городку.

Она изменилась: глаза загорелись, на щеках появился румянец. Она стала напевать и обнимать меня, весело смеясь.

Она захотела пройтись пешком. Поэтому мы оставили машину на платной стоянке при самом въезде в город.

Мы двигались почти бегом по светлым, весенним, удивительно чистым и прямым улицам. С ней многие здоровались, но она только кивала в ответ, упорно двигаясь к какой-то только ей известной цели.

Наконец наш бег стал «выдыхаться», и при подходе к желтому трехэтажному старой сталинской постройки зданию мы перешли на нормальный шаг.

У входной двери на стене висела потускневшая табличка: «Общежитие».

Она вошла первая.

Я подотстал.

Но даже оставаясь на улице, я услышал, с какими радостными криками жена приветствовала тётю Дусю.

Тётей Дусей оказалась полная, румяная, пожилая вахтерша. Когда я подошел к ней, жены уже не было – ее юбочка мелькнула на лестнице, ведущей на второй этаж.

Я поздоровался с тётей Дусей. Но она не обратила на меня внимания. Кому-то радостно и усердно сообщала по телефону:

– Она приехала! Приходите…

«Хм, – подумал я, – какая, однако, популярность у моей жены».

Пока я поднимался по лестнице, на этажах захлопали двери, послышались громкие возгласы удивления и радости. Когда я поднялся, то увидел, как в длинном коридоре мою жену облепили парни и девушки. Ее кружили, обнимали и целовали.

Я облокотился на стену возле лестницы и молча наблюдал это действо.

Вскоре вся веселая толпа перетекла из коридора в «Красный уголок».

Меня никто не замечал.

«Подышу свежим воздухом пока тут то да сё», – подумал я и спустился вниз.

Вахтерша тётя Дуся уже отговорила по телефону. Увидев меня, она поправила очки и строго спросила:

– Ты что, новенький? Что-то я тебя не помню.

И тут меня как черт рожками кольнул, я ответил:

– Да, да. Вчера приехал. Новую линию на «текстилке» налаживать.

Сказал и испугался: «Какую линию? Какую „текстилку“? Чего плету?» А тётя Дуся наоборот успокоилась:

– A-а, то-то я смотрю, при мне с утра никто не въезжал. А что, на «текстилке» опять что-то новое?

Я утвердительно кивнул.

– Выдумывают все, выдумывают, а для чего выдумывают – непонятно, – философски заметила вахтерша.

Тут и я спросил в свою очередь:

– Что за девушка мне попалась? Все из комнат вывалились, радуются. Актриса, что ли?

Нет, милок, это не актриса. – Она оглянулась по сторонам и, поманив меня пальцем, шепотом сообщила: – Это полюбовница нашего директора. Два года путались, а потом она уехала и как сквозь землю провалилась. А нынче вот появилась. Да он и сам скоро явится. Я ему уже позвонила…

Меня как кипятком обожгло.

– Интересно, – выдавил я из себя.

– Конечно, интересно. Городок наш не большой, все на виду. Про их шуры-муры всем было известно. Директор-то у нас здесь – царь и бог. Поэтому и раньше было интересно, и сейчас интересно.

– И мне интересно, – еще раз машинально сказал я и добавил: – Пойду, пожалуй, посмотрю на эту штучку.

Тётя Дуся посчитала мой интерес естественным:

Жена меня уже искала.

– Ты где? Я тебя везде ищу. Пойдем, пойдем, – и потащила меня в «красный уголок».

Там уже были сдвинуты столы, которые быстро накрывали. Жена усадила меня самом центре и отошла никому, не представив.

Я положил ногу на ногу и стал ждать, что будет дальше.

А дальше пришел Он.

Директор.

Ее «полюбовник», как сказала тётя Дуся. Вот тут-то жена и представила меня всем.

И ему тоже.

У него был огромный букет цветов, который он подарил моей жене, поцеловав.

Мы устроились за столом: я справа от нее, он – слева.

Я не пил, так как был за рулем. Он пил много водки. Она тоже пила, но шампанское.

В разгар застолья жена неожиданно встала и объявила, что нам пора.

Попрощалась со всеми.

Его поцеловала в щеку.

Затем подхватила меня под руку, и мы пошли.

С тётей Дусей она прощалась так же бурно, как и здоровалась.

А та все время смотрела на меня. Строго, с укоризной. Но ни слова не сказала о моих «финтах».

За нами следом вышла почти вся компания.

Его не было.

Нас проводили до машины.

Я завел мотор, и мы поехали домой.

Я молчал. Она тоже.

Ее лицо разрумянилось. Нежная кожица на губках подсохла. Солнце светило с её стороны. Лучики пронизывали её распущенные мягкие волосы, делая их из белых почти прозрачными. Её ладонь с того момента, как мы тронулись в путь, лежала на моем колене. Минут через тридцать нашей поездки она запрокинула голову на сиденье и стала закручивать волосы в пучок. Я украдкой поглядывал на нее. Через рукавный просвет обнажилась тонкая кружевная бретелька бюстгальтера и начало прелестного, почти сахарного цвета, бугорка.

Волнение перехватило мне горло. Я свернул с дороги в ближайший пролесок и резко остановился за молодыми елочками.

Она, кажется, не обращала внимания на мои маневры и продолжала укладывать свои солнечные лучики.

Я резко потянул ее к себе и рывком распахнул кофточку. Пуговицы разлетелись по машине. Она как будто ждала этого. Прильнула ко мне, с жадностью раскрыв мне свои губы и объятия.