(не) Просто Он (СИ) - Блио Элен

Ладно, в конце концов, я решил, возможно моя дикая реакция действительно лишь производное от долгого ничегонеделания?

Тем же вечером пошел в клуб и…вернулся оттуда один. Никого не захотел так же сильно как эту крошку.

Думал о ней все выходные. Такого со мной не случалось, наверное, с институтских времен.

И вот понедельник. Тот же лифт.

И она.

Малышка о которой я думал все выходные.

И ее аромат, преследующий меня, и заставляющий давиться слюной.

Ты попал, Устюгов!

Понедельник. Первая неделя.

Мне казалось, я силой мысли заставляю лифт двигаться быстрее.

Находиться в замкнутом пространстве с моим новым боссом было то еще испытание на прочность.

Он посмотрел на меня как на букашку и отвернулся.

Я благодарила за это всех олимпийских богов, потому что мне не пришлось краснеть и думать о том куда деть глаза. Я была уверена, загляни он в них, тут же увидит и мои мысли, и тот сон, который снился мне сегодня.

Сон, за который я могла бы получить «Оскара» в определенном жанре.

Лифт остановился. Двери открылись.

Неожиданно мой босс повел себя как джентльмен – то есть попытался пропустить меня вперед. Он отодвинулся, встал боком, показывая мне, что я должна пройти первой.

Вот только мне совсем не хотелось проходить мимо него!

И я была права!

Конечно же выходя я неловко подвернула каблук и мое тело угрожающим образом наклонилось в сторону начальника. Да что там, наклонилось! Я почти упала на босса, который этого явно не ожидал, потому что просто меня оттолкнул!

Шедеврально!

Конечно, он не хотел, чтобы я помяла его костюм, который… Который был сшит отлично, возможно даже на заказ, хотя, может это было творение какого-то известного модельера, которое продавалось по цене почки.

Оттолкнул, а потом схватил за локоть и притянул обратно!

- Извините, Евгения, вы не ушиблись?

Ушиблась. Давно. Видимо в детстве.

- Это вы меня извините. Я сама виновата. Неловкая.

- В вашем положении это не удивительно.

Я осмелилась посмотреть ему в глаза, не понимая, что он имел в виду. Зря я это сделала. Красивые у него глаза. До мурашек.

- Вы новенькая. Переживаете стресс. Не волнуйтесь, у нас в компании к новичкам относятся хорошо. Если вас кто обидит – приходите жаловаться ко мне. Я разберусь.

Он…его губы были расслаблены и у них была та самая форма, которую обычные люди – не небожители – называют улыбкой.

Он что, улыбался мне? И…Пытался подбодрить?

Я не верила глазам, ушам и остальным органам.

За ночь я начиталась в интернете про Устюгова – информация была противоречивой, в основном писали те, кого он уволил и, понятно, что писали они не о понимающем и поддерживающем начальнике. Устюгов был суров, свиреп, беспристрастен, властен и жесток.

Да, да, именно такие характеристики ему давали те, кто у него работал и те, с кем он работал – пара отзывов от партнеров тоже была.

О том каким он бывает суровым и свирепым я уже имела представление.

Был ли он беспристрастным – пока не знала, возможно. Ведь он оценил мой перевод, не глядя на то, что я не гламурная красотка, больше подходящая на роль секретарши или помощницы.

Властный? Да, когда он говорил с подчиненными – он был властным. И с Викторией он тоже был властным.

И когда сказал, что мне необходимо будет научиться пользоваться кофемашиной – тоже.

Я представляла его властным в несколько иной обстановке, но об этом лучше было не вспоминать.

- Евгения, все хорошо?

Ох уж этот предательский румянец! Интересно, я так и пялилась на него все это время?

- Да, спасибо, все в порядке.

- Тогда сварите мне кофе, пожалуйста. Пока Виктория подготовит для вас материалы.

Я видела стремительный кинжальный взгляд Виктории, но, что я могла ему сказать? «Давайте Виктория сварит вам кофе, ей так этого хочется?» Глупо же.

Варить кофе с помощью кофе машины это так же смешно, как ехать на мотоцикле в очках виртуальной реальности.

Это не по-настоящему! Настоящий кофе я варила в турке, по маминому рецепту.

Сначала превращала в патоку сахар и воду, когда сахар становился коричневым засыпала в турку свежемолотый кофе, заливала водой – воду надо было лить аккуратно, она моментально вскипала. Потом переливала кофе в чашку сквозь ситечко и добавляла молока.

Этому научила меня мама. Она готовила такой кофе специально для отца.

- Евгения, вы разобрались или вам еще раз показать на какие кнопки нажимать?

Он считал меня тупой. Очевидно.

Через минуту я вынесла чашку кофе с молоком и с сахаром. Хотя помнила, что и Виктория и мой стальной босс раза два повторили – кофе черный, горький, без сахара.

Я мысленно проваливалась сквозь землю, пока он пристально смотрел на чашку.

- Извините, я сейчас сделаю другой.

- Спасибо. Я выпью этот. Просто на будущее – черный, без сахара. Очень легко запомнить.

Он разозлился, это было очевидно. Да и кто бы не разозлился? Мне было очень обидно за такой глупый косяк в первый же день.

Я просто вспомнила отца, то, как мама подавала ему эту чашку кофе и… размечталась.

- Не переживайте. Идите, работайте.

Он снова… улыбнулся? Наверное, у меня галлюцинации.

Иду работать. И как тут работать, когда все мысли о…

Понедельник. Первая неделя.

Работы было много. Виктория положила на небольшой стол, выделенный для меня огромную стопку документов. Улыбнулась. Улыбка даже казалась искренней.

Откуда такое количество бумаг, неужели у них в штате вообще не было переводчика? Впрочем – какое мне до этого дело? Меня взяли работать, буду работать.

Я просто валилась с ног, когда пришла домой. Но, кто мне даст упасть? Одиннадцатимесячная дочь? Или Наталья, которая нагрянула с тортиком?

- Наташ, ну куда мне?

- Это специальный, он без сахара и муки. Не представляешь какой вкусный! И вообще, я не понимаю, что ты загоняешься по поводу веса? Из-за того, что эта «секретутка» ляпнула? Лично шеф тебе что-то сказал?

Лично шеф после чашки кофе с молоком старательно меня игнорил. Ну, в общем, я-то ни на что и не рассчитывала…

- Ты красивая, аппетитная, привлекательная молодая женщина! Очень! Уж мне-то поверь! Мы с тобой когда по парку шли, ты не замечала как на тебя мужики шеи сворачивают?

- Это они на тебя!

- Не свисти! Я шла с коляской. На дам с колясками внимания никто не обращает – это очевидно.

- Да уж.

Это я знала хорошо. Собственно, я и не искала каких-то знакомств после расставания с отцом Ульянки, но то, что на меня перестали обращать внимание молодые люди когда я была с ребенком – очевидный факт.

Кому нужны чужие дети, которые даже родным отцам не нужны?

- Ну, ты чего? Опять вспомнила этого, своего, «недомачо»?

Наталья любила давать хлесткие прозвища.

Игорь ей сразу «не зашел», и она мне об этом сказала, без всяких реверансов.

- Жень, хоть убей, но это не твой человек. Да, я вижу, как он вокруг тебя крутится, как старается, но… У меня ощущение, что ему от тебя что-то надо и все тут!

- Что может быть надо от меня?

- Ты забыла кто твой отец? Сокольничий, «Сокол» - все знают и о том, чем он занимается и о том, какой у него счет в банке. И ясно, что дочь Сокольничего девочка не простая.

- Откуда ему знать о моем отце? У меня и фамилия другая.

- Жень, ну, правда, не будь совсем уж такой простой! Кому надо, тот нароет информацию!

Наталья не ошиблась. Игорю нужна была не Женечка Викторова, симпатичная на тот момент еще студентка магистратуры, а деньги Женечкиного отца, бизнесмена, с которым многие предпочитали не связываться.

- Так, вижу, уплыла в воспоминания! Женя! Забыли. Вычеркнули! Все! Твой Игорь умер!

- Наташ, ну…

- Не «нукай», наливай чай. А еще лучше свари свой кофе, только без сахара.