Барбара Делински - Никогда не спорь с боссом

Развлекались. Непроизвольная дрожь пробежала по телу Кори, когда она медленно, с горьким чувством перевернула страницу.

«Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Да, я должна благодарить свою счастливую звезду, что мой муж — ответственный человек. И что нельзя тосковать по развлечениям, потому что они превращают человека в беззаботных пташек, таких, как наши мама и папа. Взгляни, до чего эта беззаботность довела их или, скорее нас. Вся ирония в том, что они были чуть ли не подростками, когда на свет появились мы, и только и думали, чтобы сбежать из дому, бросив нас на бабушку, в то время как я ничего так не хочу, как заботиться о своем сыне, самой покупать продукты и выбирать себе одежду. Фрэнк не позволяет.

Может, все дело в его возрасте. Сорок пять — еще совсем не старость, но он все же старик. Он упрям и постоянен в своих привычках, а его гордости хватило бы на добрую дюжину людей. Заявляет, что его жена никогда не будет заниматься домашним хозяйством. Такое впечатление, что молочник увидит, расскажет друзьям — и разгорится огромный скандал из-за того, что жену Фрэнка Шилтона застали за загрузкой посудомоечной машины.

Мне ужасно скучно. Бывают минуты, когда я завидую твоей карьере — могла ты себе когда-нибудь представить, что услышишь от меня такое? Бывают даже минуты, когда я завидую чудачествам родителей. Вот это ты как раз слышала от меня тысячу раз и выговаривала мне не реже, и все-таки есть что-то особенное в том, чтобы быть свободным. Я же ощущаю себя запертой в клетке. Признаю, моя клетка золотая, но что из этого, если птичка задыхается?»

Кори отложила в сторону второй листок. Взглянула на телефон, затем на часы и принялась за третью, последнюю страничку письма.

«Не вздумай мне звонить. Насколько я тебя знаю, ты вернешься с работы поздно и лишь тогда прочитаешь письмо. Будешь сидеть на кухне со своим апельсиновым соком, а бабушка уже заснет. Кстати, и Фрэнк тоже. Кроме того, уверена, что к этому времени хандра пройдет, и мне станет легче. Как бы мне хотелось, чтобы ты поняла меня, но я сильно сомневаюсь, что ты хоть раз в жизни хандрила. У тебя всегда такое ровное настроение. Этому я тоже завидую.

Теперь ты поднимешься наверх, а я буду о тебе думать — о том, как ты повесишь в шкаф одежду, примешь душ, потянешься за полотенцем справа от себя, обойдешь кровать с левой стороны и проверишь, а потом перепроверишь будильник на ночном столике. Милые сердцу воспоминания. В моей жизни ты всегда была уравновешивающим началом. Наверное, готовила меня к тому, что я получила сейчас, а?

Спасибо за то, что выслушала, Кори. Между нами, ты бываешь ужасным ретроградом, но сестричка ты отличная».

Внизу стояла подпись: «С любовью, Роксанна» А еще ниже — постскриптум: «Как хорошо, что бабушке и в голову не придет распечатать чужое письмо. Если бы она это прочла, то решила бы, что ее миссия потерпела полный крах».

Коринна еще долго сидела на кухне, сжимая в руке последний листок. Бабушкина миссии или моя? — размышляла она, чувствуя странную тревогу. Хотя Роксанна и была младше ее меньше чем на год, Коринна во всех смыслах всегда чувствовала себя старшей сестрой. Это она проверяла домашние задания Роксанны, ругала за пропуски в школе, настояла на выборе колледжа. И именно она горячо приветствовала брак Роксанны с Фрэнком.

Она приближается к тридцати. В этом все дело.

Я перешла тридцатилетний рубеж безо всяких проблем.

Ты перешла этот рубеж еще в восемнадцать.

Что ж, во всяком случае, безболезненно.

Роксанна — не ты. В ней всегда ощущалась дичинка.

Я ее подавила.

Это ты так думала.

Коринна понимала, что может до бесконечности спорить сама с собой, но факт оставался фактом — Роксанна стала взрослой. Кори сделала все, что было в ее силах, бабушка тоже. Так что теперь лишь от Роксанны зависело, как сложится ее жизнь.

Она аккуратно сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Допила сок, положила стакан в посудомоечную машину и тщательно протерла раковину. Затем выключила свет и на цыпочках пошла вверх по лестнице. Она точно знала, где какая ступенька скрипит, и где наступить, чтобы избежать шума.

Усталость не помешала ей повесить одежду в шкаф в идеальном порядке. Вместо душа она долго нежилась в ванне, но, искупавшись, взяла полотенце именно справа от себя. Тихонько прошлепав босыми ногами обратно в спальню, обошла кровать с левой стороны, проверила, а потом перепроверила будильник на ночном столике и, вздохнув, скользнула под простыню.

Коррей знал за собой способность наводить беспорядок. На работе ему об этом как минимум дважды в день напоминала секретарша, выуживая тот или иной документ из груды бумаг на его столе. А дома о том же самом твердила домработница, которая грозилась уволиться всякий раз, когда обнаруживала кетчуп в морозилке вместе с замороженной пиццей или лужу растаявшего мороженого в шкафчике вперемешку с рисовыми хлопьями. Коррей спорил с обеими, утверждая, что жизнь слишком коротка, чтобы волноваться по поводу подобных мелочей, но на самом деле причина крылась в другом — просто его воображение частенько обгоняло то, чем он занимался в данный момент.

После поездки в Балтимор его воображение воистину понеслось на всех парусах. Он представлял себе, как приедет снова, пригласит Коринну Фремон на ужин и все-таки добьется улыбки. Потом… потом они поедут на пикник, и тогда он заставит ее рассмеяться. Во время третьего свидания его усилиями на ее щеках расцветут розы, а потом уж он постарается, чтобы ее одежда не выглядела столь безукоризненно. А во время пятой встречи осторожненько избавится от этой одежды и обнаружит, что под ней скрывается полная страсти женщина

Еще ребенком он представлял себя владельцем недвижимости, потому и приобрел дом, как только получил диплом о высшем образовании. Нельзя сказать, чтобы здание стояло в лучшем районе Филадельфии, но для Коррея это не имело никакого значения, так как он просто-напросто выпотрошил его, полностью перестроил — и продал в пять раз дороже, попав в струю всеобщего стремлении превратиться в домовладельцев.

Едва договорившись о перепродаже, он уже размечтался о строительстве с нуля. И не успели просохнуть чернила на последнем документе, как он уже вложил полученный капитал в неразработанный участок земли, на этот раз в пригороде. И начал строить там офисный комплекс.

Прежде чем закончилось строительство комплекса, Коррей задумал создать неподалеку торговый ряд. Немедленно отыскал инвесторов, заключил соглашение и принялся возводить тридцатипятиэтажный торговый ряд. Но как только Нейман Маркус дал согласие стать основным поставщиком, Коррей уже решил приобрести отель, что и исполнил — сперва один раз, затем во второй и в третий.