Джанет Битон - Стрела Купидона

— Ты сказал, что распоряжаешься культурой. Как же ты умудряешься это делать среди столь эрудированной публики?

— Ты еще спрашиваешь! — он отхлебнул раки и поежился. — Ужасная гадость, — пробормотал он, опуская стакан. — Я и не претендую на знания обо всех этих жучках, птичках и цветочках. Эти отрасли — это их стихия. Археология — еще ладно. Я в свое время немного занимался историей, и поэтому даже оказываюсь на шаг впереди них, пока в группе не появится профессионал. Ну, а тогда я включаю все свое обаяние и рвусь к высоким знаниям, пока энтузиазм не угаснет, потому что эти типы обычно оказываются страшными эгоистами. Но я не жалуюсь. Это мой последний глоток свободы перед возвращением в тюрьму. Я уже два года кружу по Греции. Живу по своему разумению, в основном в туристском снаряжении. У моего отца в старой доброй Англии прибыльный бизнес, которым занимается уже несколько поколений наша семья. Я — единственный сын. Они годами уговаривали меня войти в дело и возглавить его. И я согласился вернуться в сентябре и заняться учебой по финансам, юридическому обеспечению компании и менеджменту. Но хватит обо мне. А ты что? Судя по тому, что я слышал, твой дракон должен тебе хорошо платить? Я полагаю, то, чем ты занимаешься — нечто вроде работы на выходные?

— Не совсем. — Эмма осушила свой стакан.

Она не видела причины, почему бы ей не рассказать Уолтеру Фередэю, почему она и леди Чартерис Браун были на Крите. В конце концов они должны были забрасывать свою сеть как можно дальше и шире, если хотели найти следы Алтеи. И человек, занятый в сфере туризма мог быть им очень полезен.

— На самом деле, она — не такой уж дракон, — сказала Эмма. — Леди Чартерис Браун, я имею ввиду. По крайней мере я ее таковой не считаю. Хотя она бывает несговорчивой, бесчувственной и грубой. Может запросто сказать то, что не говорят, или сделать то, чего не делают.

Бар наполнялся членами группы Уолтера.

— Давай-ка выбираться отсюда, — сказал он. — Внизу, на берегу, сейчас хорошо.

Он повел ее наружу через французское окно, которое открывалось прямо в сад. За огнями отеля ночь была темна. Кусты и деревья высились неподвижными мрачными массами. Мощеная дорожка, которая вела через лужайки, перешла сначала в гравий, а потом в гальку, и Эмма поняла, что они оказались на берегу. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она могла видеть кромку земли и воду, отражавшую огни, которые горели на той стороне залива. Свежий ветерок дул с моря, и Эмма задрожала. Уолтер Фередэй стянул с плеч свитер:

— Вот, — сказал он, — одень!

— Со мной все в порядке, — запротестовала она.

— Ты замерзла. Дай-ка я! — он растянул свитер и одел на нее через голову. — Вот, — сказал он, — так удобнее. Давай посидим здесь, где нет ветра и ты сможешь рассказать мне все о твоем драконе.

Низкая каменная стена была выложена вдоль берега там, где кончался песок. И Эмма села на нее спиной к отелю. Уолтер расположился на песке у ее ног, оперевшись спиной в ее колени. Она подробно рассказала ему о своих встречах с леди Чартерис Браун. Однако, она ничего не стала говорить ни об обстоятельствах жизни Алтеи со своей бабкой, ни о том, как она ушла, ни о душераздирающей печали старой леди. Это было не для посторонних ушей.

— Это естественное чувство — желание найти свою единственную внучку.

— Да, трудная задача — искать того, кто пропал полтора года назад. Все, что у вас есть — это картинка Аджио Стефаноса на открытке. В ней нету понимания, что девушка была на Крите дольше, чем на часовой прогулке во время стоянки корабля.

— Я знаю. Я говорила это старушенции. Не так уж невероятно, если мы сразу найдем Алтею. Но можем провести и несколько недель, так ничего о ней и не услышав.

— Ты слишком мягкосердечная. В этом все дело.

— Я бы не сказала, что я мягкосердечна во всем остальном. Я преподавала в школе, дети подросткового возраста. В такие дни многому учишься. Дома меня считают рационалисткой. И я так же эгоистична, как и любой другой человек. С того времени как мы выехали из Гэтвика, я уже не раз упрекнула себя, просто мне не хотелось говорить тебе.

Или глаза ее уже совсем привыкли к темноте, или небо посветлело. Она открыла сумку и достала фотографию Алтеи.

— Наверное, слишком темно, чтобы разглядеть.

— Подержи, — сказал он. — Где-то спички. Гид компании «Hepburn Holydays Culture Tours» должен быть готов ко всему! — он зажег спичку.

В колеблющемся пятне света он изучал фотографию.

— Нет, — сказал он. — Мне жаль. Насколько я помню, я не видел ее. Такие юные и симпатичные не попадают в мои группы.

— Ты обратил внимание, что она симпатичная?

Он наклонил голову набок.

— Только после того, как ты это подчеркнула. Пожалуй, нет. Скорее эффект незнакомки. Это не та девушка, с которой мне хотелось бы поболтать.

«Как ты болтаешь со мной», — подумала Эмма, криво усмехнувшись.

— Черт! — вскрикнул он и выронил обгоревшую спичку.

«Очень вовремя», — подумала, но не произнесла она.

Эмма убрала фотографию. Ей было интересно то, что он подумал об Алтее. Его реакция совпала с ее собственной. Лицо Алтеи было лицом человека, которого нелегко узнать. Закрытая, самодостаточная личность.

Над их головами ветер шумел в кронах деревьев. У их ног вода шлепала по берегу, перекатывая гальку с журчанием и шипением. Едва слышно со стороны побережья доносились звуки музыки из какой-нибудь дискотеки или таверны. Даже в теплом свитере Уолтера Эмма чувствовала себя зябко. Пришло время уходить.

Звук шагов близко позади нее испугал Эмму. Она подскочила. Она и не слышала, как он прошел по траве, мистер Хмурый Взгляд. Его темная шевелюра развевалась по ветру, выражение лица было невозможно разобрать в темноте.

— Мисс Лейси. Я увидел вас с террасы. По крайней мере я был почти уверен, что вы…

Из-за низкой каменной ограды, разминая свои длинные ноги, неуклюже поднялся Уолтер Фередэй.

— Привет, Нико, старина! В поисках добычи? Слишком поздно. Боюсь, я — первый!

Мистер Хмурый Взгляд быстро отступил назад.

— Я прошу прощения. Я думал, что вы одна.

Уолтер засмеялся: — Держу пари, ты именно так и думал.

— Я хотел сказать вам, — произнес мистер Хмурый Взгляд голосом, в котором слышался хруст льдинок, — что одна из горничных действительно узнала девушку на фотографии, которую вы дали мне. Сейчас она сменилась, но моя мать предупредит ее, чтобы утром она была к вашим услугам.

Пока Эмма собирала все свое остроумие, чтобы ответить, он ушел. Мистер Хмурый Взгляд, которого на самом деле звали Нико, ушел по направлению к террасе, меряя газон огромными шагами.