Строганов. Угольное сердце (СИ) - Хилл Алекс

— Таблеточку дать? — смеется Женька.

Ну все, сучка! Ты доигралась! Подскакиваю на ноги и направляюсь к ней. Женя выставляет руки вперед, пытаясь меня остановить, но это уже невозможно. Хватаю ее за запястья и завожу за спину, нависая над ней.

— Я сам возьму, — устрашающе рычу напротив ее губ.

— Строганов, не дури. Поигрались и хватит, — качает головой с серьезным видом, но по ее вздымающейся груди, что касается моей, понимаю, что нихрена еще не наигрался.

— Просто секс, значит? И больше не виделись? — припоминаю ее вчерашний рассказ.

— А ты уже успел заняться сексом в этом году? — кидаю ему ответную предъяву. — И кто вообще сказал, что речь в моем рассказе шла о тебе? — молнии сыпятся из ее глаз, врезаясь прямо мне в сердце.

Она ревнует. Она обижена. А это значит…

— Ты говорила обо мне, — заявляю твердо, чувствуя прилив сил.

— А вот и нет, — дергает головой, словно танцует. — Все, Макс! Отпусти. Мне надоело. Это больше не весело.

Толкаю ее к столу и тут же усаживаю на него, хватая за талию. Устраиваясь между ног, не спрашивая разрешения и не ожидая приглашения. Женя упирается ладонями мне в грудь, пытаясь оттолкнуть, но это тоже самое, что двигать стену.

— Не весело тебе? — впиваюсь большим и указательным пальцами в ее мягкие щеки. Губки приоткрываются, сморщиваясь в забавный бантик. Женя хлопает глазами, смешивая в зелени панику и негодование. Самые прекрасные глаза, в которые я когда-либо смотрел.

Я уже на пределе. Скоро просто взорвусь, и сдохнем мы оба. Она в этом виновата. Вот и пусть горит рядом со мной. Стремительно приникаю к ее губам, настойчиво врываясь в рот языком. Фомушкина ерзает напротив меня, пытается убежать, но как я уже говорил… Это невозможно. Она зависит от меня. Это необъяснимо, но происходит каждый раз, стоит нам оказаться вместе.

Отвечает на поцелуй. Борется со мной. Гладиаторы на арене не сражаются с таким отчаянием, как она. Чего она так боится? Почему не подпустит меня ближе. Это никогда не имело для меня значения. Ни с одной девушкой, но она… Свободолюбивая кошка. Как же я хочу ее приручить. Не просто хочу, жажду всей своей черной душой и угольным сердцем.

— Я так не могу, — бормочет в перерывах между поцелуями. — У тебя есть девушка.

— Мы расстались, — продолжаю целовать и покусывать ее кожу. Подбородок, шея, ключицы. Забираюсь руками под пижамную маечку, чувствую мурашки на ее теле.

— У меня…

— Вы тоже расстались, — обрываю ее на середине фразы.

Не хочу это слушать.

— А Света и Рома в курсе? — Женя все таки отпихивает меня от себя, но я все еще удерживаю ее в плену. — Кто это решил, Макс? Ты? Не много ли на себя берешь?

— В самый раз, — слышу за окном звук мотора и шелест шин по снегу. — Сейчас они все и узнают, — широко улыбаюсь.

— Не вздумай, Строганов, — шипит кошечка.

— Попробуй помешай мне.

Заваливаю ее себе на плечо и быстро поднимаюсь вверх по лестнице. Скидываю Фомушкину на кровать в своей спальне и под отборный мат запираю дверь с наружней стороны на ключ. Надо же, как удобно.

— Посиди тихо, будь хорошей девочкой. Скоро вернусь.

— Ты больной, Строганов!!! Я тебе шею сверну, — орет Женька, но я только усмехаюсь и шагаю по коридору в сторону лестницы.

Сейчас решим две небольшие проблемки, и я займусь этой скандалисткой. По полной займусь. Она не выйдет из комнаты, пока не снимет свою чертову маску и не скажет, что чувствует ко мне на самом деле.

Часть 8

Женя

Словно зверь в клетке хожу по комнате из угла в угол, прижимая руки к груди, потому что кулаки горят от ударов по двери. Никто не пришел, хотя я орала и стучала минут пятнадцать. Что творит Строганов? Совсем рехнулся?

Оглядываюсь по сторонам и отмечаю, что вещей Светика-семицветика нет. Странно. Очень-очень странно. Снова возвращаюсь к двери, прижимая ухо к полотну, но… Нифига не слышу. Точнее, слышу какие-то разговоры на повышенных тонах, но ничего конкретного.

Черт возьми! Все-таки нельзя было ехать сюда. Поиграла, блин, с судьбой! Злюсь на себя, на Макса! На это дом! И на новый год, который начался с этого сумасшествия! Боюсь представить, что меня ждет ближайшее триста шестьдесят четыре дня, если первый проходит вот так.

Через полчаса открывается дверь, и на пороге появляется Макс. Собираюсь кинуться на него с кулаками, но вижу, что ему уже и так досталось. Пыл злости немного стихает. Нехило он получил. Рома, похоже, старался. Левая щека Макса опухла и покраснела. Губа разбита, но кровь уже не течет.

— Что ты сделал?! — все-таки бросаюсь к нему, но вместо того, чтобы отмолотить, падаю в объятия.

Впервые за долгое время чувствую себя обессиленной до такой степени, что готова разрыдаться вот так просто, в чьих-то чужих руках. Дурацкая боль, все мои страхи и комплексы выползают наружу из потаенных мест души. Не понимаю, что со мной происходит. Не понимаю, почему мне хочется раствориться в этом парне и почему он так ласково меня обнимает?

— Рома уехал, — сообщает Строганов, шагая вперед со мной вместе, и падает на кровать.

— А…

— А Светка ноет внизу. Девчонки ее успокаивают.

Отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. Ничего. Ни капли раскаяния или переживаний. Густая зеленая чаща, внутри которой живет монстр не способный на сострадание и жалость. Черствый и бездушный.

— Как ты так можешь?

— Как?

— Рушить все, не раздумывая, — мой голос дрожит, но я больше даже не пытаюсь его контролировать.

Я поняла в чем прикол. Чем больше я сопротивляюсь, чем тщательнее играю в бесстрашную гордячку, тем ему веселее. Ему нравится игра, потому что я с ним в нее играю. Чтобы выйти из нее, придется просто проиграть. Пусть увидит меня настоящей. Живой. Пусть увидит и наконец разочаруется. Тогда я смогу просто уйти. Этот уровень слишком сложный для меня.

— Я думаю только о себе, — произносит Макс и внезапно касается ладонью моей щеки. — Правда, сегодня не только о себе…

Это что еще за номер? Во рту становится сухо. Строганов не может быть таким. Что за прилив нежности? Уговариваю себя не верить ни глазам ни ушам, но…

— Женя…

— Заткнись! — подрываюсь с постели, но тут же лечу обратно.

Максим нависает сверху, припечатывая мои руки по обе стороны от головы.