Линда Гуднайт - Заключим пари?

Карли снова услышала акцент в его речи.

— Ты так и не скажешь, откуда родом?

— Нет, — он улыбнулся, стараясь уклониться от ответа.

— У тебя приятный акцент, — сказала она. — Французский?

Ее любопытство переходило в назойливость, но Люк расценил ее вопрос как нечто обычное.

— А у тебя хороший слух, — произнес он. — Ты, возможно, говоришь по-французски?

— Да, — ответила она по-французски, напрягая мозг, чтобы показать ему хотя бы то немногое, что помнила. — Я изучала его в лицее.

Люк, удивленный, просиял.

— У тебя почти нет акцента, — сказал он по-французски.

Карли улыбнулась комплименту и ответила:

— Не дразни меня. Я из Техаса.

Люк наклонился вперед, отложил вилку и внимательно посмотрел на Карли.

— Я поражен, мадемуазель, — промолвил он и спросил ее по-испански, не говорит ли она и на этом языке.

Карли лихорадочно соображала. Пусть она не красотка, зато умна.

— Нечестно перескакивать на другой язык, не предупредив меня, — она указала на него вилкой. — Я немного знаю испанский, но мои познания — это большей частью язык обывателей. Я обучилась ему, живя и работая среди испанцев в Далласе.

— Может быть, ты обучишь меня? — спросил он.

Умственная гимнастика с образованным человеком взволновала Карли. Большинство из знакомых ей мужчин пугались ее живого ума, но с Люком все было наоборот.

— Я с удовольствием обучу тебя языку обывателей, если только ты его вынесешь.

— Буду рад, — сказал он и задал вопрос по-немецки.

Она покачала головой.

— Здесь я пас. Что это, немецкий?

— Да, — он взял вилку и нож и аккуратно отрезал кусочек мяса.

— Так сколько языков ты знаешь? — Карли наблюдала, с какой ловкостью он орудует вилкой и ножом. Мускулы, манеры, удивительный ум. Кто этот парень?

— Свободно говорю на шести. А ты?

— На шести? Теперь я удивлена. Где ты им обучился?

Выражение лица Люка оставалось дружеским, но его улыбка стала напряженной.

— В школе, во время путешествий, — он взмахнул рукой, в которой держал вилку. — Ну, сама знаешь.

Нет! Этого она не знала. Но, будучи детективом, уловила, как тщательно он подбирает слова для ответа.

— Французский, немецкий, испанский, английский. Какой еще язык ты знаешь? — Она одарила его самой пленительной из улыбок.

— Итальянский и китайский.

— Этих языков я не знаю. Китайский язык действительно невероятно трудный?

— Да, но в моей… — он на мгновение прервался, — китайский язык важен для нашего семейного бизнеса.

— Твоя семья ведет бизнес по всему миру?

— Можно сказать, большей частью занимается связями с общественностью.

— А в мировом масштабе?

— Мир превратился в общий экономический рынок. Любой крупный бизнес сейчас расценивается в мировом масштабе. А ты, Карли, чем занимаешься в Техасе?

— Я защитила диплом в области маркетинга, — правдиво сказала она. Год работы по графику с девяти утра до пяти вечера в этой области чуть не свел ее сума.

— Тебе нравится?

Она пожала плечами и почувствовала, как с плеча сполз рукав ее рубашки.

— Раз на раз не приходится.

— Извини? — Люк вопросительно посмотрел на нее.

— О, — она махнула на него рукой. — Это обычная работа. Я стойко переношу превратности судьбы. Моя жизнь скучна, а твоя со всеми этими поездками по миру, должно быть, увлекательна. Расскажи мне о своей стране.

Выражение глаз Люка стало еще мечтательнее.

— Наша страна, — сказал он, — маленькая, но живописная, окруженная горами, с множеством старинных деревень и сердечными, дружелюбными людьми.

Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву деревьев, запутался в волосах Люка. Карли пыталась не замечать этого. Слушая его низкий голос, произношение с легким акцентом, она испытывала странные ощущения. Смотреть на Люка было сладким мучением.

— Ты рассказываешь, будто читаешь туристическую брошюру.

— Может быть, — уголки его роскошных губ изогнулись. — Монтавия — это неизвестное сокровище. Крошечный альпийский рай. И я хочу, чтобы весь мир узнал мою страну как первоклассный курорт.

— Монтавия? — Название показалось Карли знакомым. — Где это?

Люк поморщился и отбросил прядь волос со лба назад.

— Около Швейцарии, — промолвил он наконец и, взглянув на стол с закусками, перевел разговор на другую тему: — Хочешь праздничного пирога?

Да, Карли съела бы пирога, и еще она хотела услышать больше информации. Она вскочила из-за стола, неловко задела свою чашку, и та опрокинулась на стол. Рубашка Люка оказалась забрызганной чаем.

Простонав от испуга, Карли схватила свою салфетку и бросилась исправлять то, что наделала. Ведь Люк может уйти переодеваться и… больше не захочет видеть ее.

А между тем… Выяснение, кто такой Люк, помогло бы ей отвлечься от своих неудач, а если совсем повезет, то он стал бы олицетворением ее мечты… Правда, если только до этого она не прикончит его своей неуклюжестью.

Рассвет — самое отвратительное время суток. Чертыхаясь, Карли выползла из-под одеяла и, спотыкаясь, направилась в ванную комнату. С чего это она вдруг согласилась участвовать в этой прогулке верхом на восходе?

В городе, среди бетона и машин, утро начиналось со звуков автомобильных гудков, сирен и рычания грузовиков.

Но здесь, в малонаселенной Оклахоме, только влюбленная птичка уселась на подоконник в ее комнате, чтобы громко прощебетать о своем счастье, да еще вдали слышалось мычание коров.

К этому тоже надо привыкать. Ведь изгнание из дома может длиться долго.

Карли приняла душ, оделась, полагая, что ее туристические ботинки подойдут для верховой езды. Она знала совсем немного о лошадях, но все же надеялась развлечься.

Повесив фотоаппарат на плечо, она направилась к двери.

Карли хотела спросить, когда подается завтрак, но за стойкой регистрации никого не было. Разочарованная, она пошла в конюшни.

Воздух был свеж и наполнен ароматом цветов. Оранжевое зарево, подобно отдаленному пожару, виднелось на горизонте с восточной стороны.

Карли взяла фотоаппарат, выжидая, когда можно будет сделать наиболее удачный снимок рассветного неба.

— Правда, красиво? — раздался позади нее мужской голос. Она испугалась, резко повернулась, фотоаппарат вылетел у нее из рук, а Люк Гарднер поднес руку к своим глазам.

— О, извини, — Карли бросилась к нему, будто обрызгала нервно-паралитическим газом из баллончика.

— Нет, это мне нужно извиниться. Я не должен был подкрадываться.