Кэтрин Манн - Мы с тобой

– Я с тобой согласен. Именно поэтому мы должны постараться, чтобы эти четыре недели стали как можно более продуктивными. Научиться быть командой, объединенной одной целью.

– Я согласилась провести с тобой целый месяц, – сказала она. – Чего еще ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, Люси-Энн, – честно ответил он. – Друзьями. Не просто родителями, по очереди воспитывающими ребенка. Я хочу, чтобы между нами все было как прежде.

Ее зрачки расширились.

– Как прежде? Разве это возможно?

– Не совсем как прежде, – поправился он, окончательно осознав, чего хочет на самом деле.

Наклонившись к ней, он запустил руку ей в волосы.

– Мы будем не просто друзьями. Мы вернемся к той ночи, которую мы провели вместе, и продолжим в том же духе. Потому что я хочу, чтобы ты вернулась в мою постель.

Когда Эллиот прикоснулся к ее волосам, Люси-Энн вздрогнула. Ей хотелось думать, что причина этого состоит в длительном воздержании, но в глубине души она знала, что хочет именно этого мужчину.

В любом случае сейчас не время об этом думать. Ей нужно сохранять трезвый ум ради своего сына. Она любит Эли больше жизни и должна наладить взаимоотношения с Эллиотом, чтобы подарить сыну счастливое будущее.

С этой мыслью Люси-Энн схватила Эллиота за запястье, но он и не подумал убрать руку.

– Ты не можешь говорить серьезно.

– Я абсолютно серьезен, – сказал он, продолжая поглаживать ее волосы.

– Стоп, – отрывисто бросила она, несмотря на то что безумно хотела его поцеловать. – Секс только все осложнит.

– Или, напротив, упростит. – Эллиот медленно вытащил пальцы из ее волос, но лишь для того, чтобы провести ими по ее руке.

Закусив губу, Люси-Энн закрыла глаза, чтобы не видеть блеск желания в ее взгляде.

– Люси-Энн? – произнес он мягким, словно бархат, тоном. – О чем ты думаешь?

– Моя тетя тоже считает, что нам нужно попробовать превратить нашу дружбу в нечто большее.

Эллиот мягко рассмеялся. Его теплое дыхание коснулось ее шеи, и она поняла, что он придвинулся еще ближе.

– Твоя тетя всегда была проницательной. Клянусь, я не говорил ей, что нам с тобой следует стать любовниками.

Люси-Энн медленно открыла глаза.

– Если ты не перестанешь говорить подобные вещи, я велю шоферу остановить машину, заберу Эли и вернусь домой пешком. Чтобы мы смогли осуществить задуманное, нам нужно установить границы.

Его взгляд задержался на ее губах на мгновение, которое показалось ей вечностью.

– Нам друг друга не переубедить. Пусть каждый останется при своем мнении.

Ее дрожащий вздох выдал ее чувства.

– Перестать со мной заигрывать. За столько лет я насмотрелась на твои донжуанские штучки. Твой шарм на меня не действует. Между нами ничего не произошло бы, если бы не крепкий ликер и не сентиментальный разговор.

У него на лбу залегли складки.

– Люси-Энн, мне жаль, что я воспользовался…

– Я же говорила тебе той ночью, что не нужно никаких извинений. – Тогда она хотела продолжения, и, если бы он перед ней извинился, она бы этого не вынесла. Он задел бы ее гордость и ранил ее сердце. – Я знала, что делала, и отказываюсь называть ту ночь ошибкой. Но этого больше не повторится. Мы так решили еще тогда.

Точнее, это он решил, а она сделала вид, что согласна.

Его взгляд затуманился.

– У меня много других воспоминаний, связанных с той ночью.

У нее тоже, но, если она сейчас начнет им предаваться, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Хватит говорить о прошлом. Главное сейчас – это будущее Эли, – сказала она. – Куда мы сначала поедем? Должна признаться, я не знаю расписания гонок на этот год.

– Гонки подождут, – ответил он. – Сначала нам нужно поехать на свадьбу.

– На свадьбу? – удивилась она.

Люси-Энн ненавидела свадьбы. Даже когда речь шла о свадьбе старого знакомого.

Роуэн Бут, школьный друг Эллиота, женился ни много ни мало на африканской принцессе, которая к тому же имела степень доктора философии.

Пышная церемония в Восточной Африке с огромной толпой и местными деликатесами стала событием года.

Репортеры с камерами держались на почтительном расстоянии от гостей, как и сотрудники службы безопасности, следящие за порядком. Элегантные смокинги и роскошные вечерние платья собравшихся выражали современные вкусы, а пестрые племенные наряды говорили об уважении к традициям. К местной музыке барабанов и флейт примешивался смех гостей и звон бокалов.

Сидя на приеме во дворцовом саду, окутанном лунным светом, Люси-Энн качала коляску со спящим Эли, потягивая фруктовый сок. Несмотря на плохое настроение, она приветливо улыбалась всем вокруг, словно присутствовать на таком важном мероприятии было для нее обычным делом. Ей не хотелось своим хмурым видом портить праздник жениху и невесте.

Никто не задавал ей вопросов. Судя по выражению лиц гостей, все знали, что ее связывает с Эллиотом. То, что он выставил их проблемные отношения на всеобщее обозрение, расстраивало ее, но он дал ей понять, что чем скорее все узнают о его ребенке, тем лучше.

Он распорядился, чтобы для нее подобрали несколько вечерних платьев. Ей пришлось согласиться, поскольку все ее праздничные наряды были черного цвета и не подходили для свадьбы. Она всегда предпочитала простые вещи, поскольку не любила выделяться. По сравнению с туалетами других женщин ее сиреневое платье с расшитым бусинами корсажем и юбкой выглядело довольно скромно. Зато у него не было бретелек, и оно подчеркивало ее грудь, которая благодаря беременности и кормлению ребенка стала более пышной.

Учитывая то, как смотрел на ее декольте Эллиот, он тоже это заметил. Гладко выбритый, в элегантном смокинге, он выглядел безумно сексуально. Он улыбался ей так, словно этих одиннадцати месяцев не было. Словно они сегодня утром проснулись в одной постели.

Ей хотелось, чтобы праздник закончился как можно скорее, поскольку свадьбы всегда вызывали у нее неприятные воспоминания. Глядя на белое платье, букеты цветов и многоярусный торт, она думала о четырех браках своей матери, каждый из которых был хуже предыдущего.

Четвертый отчим Люси-Энн был наркоманом, и представители огранов опеки пригрозили ее матери лишением родительских прав, если она с ним не расстанется.

Мать предпочла дочери мужа, и Люси-Энн переехала к тете, где никто не распускал руки. Карла любила племянницу и с радостью ее приняла, хотя уже заботилась о двух беспомощных стариках – своей матери и больном престарелом дяде, у которого не было собственной семьи. Тетя вертелась как белка в колесе и при всем желании не могла уделять девочке достаточно времени.