Слишком рано для нас (СИ) - Соловьева Анастасия

«Либо ты ещё не встретила своего человека» — хочу сказать я, но вместо этого поднимаюсь, беру тарелку и выбрасываю гречку в мусорное ведро. В душе загорается радостный огонёк. Мне приятно думать о том, что Тимур не был человеком, с которым лучшая подруга ловила кайф от объятий и поцелуев.

— Дай Генриху второй шанс, — неожиданно произносит Влада. Я ставлю тарелку на холодильник и поворачиваюсь.

Подруга непривычно серьёзная, глаза блестят, губы плотно сжаты. Не понимаю её эмоций, не могу разгадать, что сейчас творится в её душе. Наверное, Тимур причинил ей сильную боль, и теперь она хочет переключиться на что-то другое, лишь бы не думать, не вспоминать, не чувствовать.

— Даже если я сойдусь с Генрихом, это не поможет тебе легче перенести расставание, — осторожно говорю я, присаживаясь на кровать подруги и заглядывая ей в глаза.

— Не выдумывай ерунду! — фыркает она. — Я в полном порядке. Просто хочу, чтобы у тебя наконец-то появился парень.

Не уверена, что Влада говорит правду. Всё это напоминает самозащиту и самообман. Но, возможно, я выдумываю то, чего нет на самом деле. Мне свойственно мечтать и обманываться.

— Боюсь, с Генрихом уже ничего не получится. Такие, как он, не прощают отказа.

Влада закатывает глаза и смотрит на меня с осуждением.

— Снова его идеализируешь. Знаешь, это начинает раздражать.

— Ладно, может, ты и права. Посмотрим, — решаю не доказывать свою точку зрения. Мало ли, вдруг я завтра проснусь и пойму, что совершила ошибку? — Если Генрих не будет обращать на меня внимания, значит, с ним ничего не светит.

— Блин! — вскрикивает Влада и хлопает себя ладонью по лбу. — Совсем забыла! Не скоро ты увидишь своего Генриха.

— В смысле? Почему?

— Да карантин у нас ввели на две недели. Грипп, все дела. Куратор сказал, что так часто делают — отправляют студентов по домам, чтобы они не заражали друг друга.

Меня словно кирпичом по голове бьют. Домой? На две недели? Да я же с ума сойду от скуки! В общаге и в универе я чувствую себя живой, а в своём крошечном родном городе даже на знаю, чем заняться. Зато родители обрадуются, хоть какой-то плюс.

— Этого я не ожидала.

— Я тоже, — вздыхает Влада. — Ну ничего, мы будем переписываться и созваниваться. Две недели быстро пролетят, — она мгновенно преображается и подмигивает мне. Откуда в ней столько оптимизма? Для меня это загадка.

— Позвоню маме.

Беру телефон. На экране высвечивается страница Генриха в фейсбуке. Закрываю её без малейших сожалений. За две недели он точно обо мне забудет. Ну и ладно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сверху вижу запрос в друзья.

Пальцы холодеют, а сердце подпрыгивает к горлу и начинает бешено стучать. Грудная клетка надрывается, дыхание частое, рваное. Я бросаю испуганный взгляд на Владу, но она собирает вещи и не замечает моей реакции.

Чувствую себя преступницей, когда добавляю Тимура в друзья. И через секунду от него приходит сообщение.

«‎Привет! Как ты? Как настроение?»

Никогда ещё время не тянулось так медленно. Последние три дня казались мне вечностью: днём я смотрела сериалы, вечерами гуляла по скучному городу и разговаривала по телефону с Владой. Она не жаловалась на карантин, наоборот, с восторгом делилась своими похождениями. За две недели подруга успела сходить в несколько клубов, познакомиться с новыми людьми, поцеловать по пьяни симпатичного незнакомца и пофлиртовать с неким Владимиром.

— Он такой милый кудряшка, мне понравился с первого взгляда, — рассказывает Влада, захлёбываясь восторгом. — Представляешь, он играет в местной группе и даже был на крутых рок-фестивалях. Странно, что мы нигде не пересекались. Всё же мой город нельзя назвать большим.

— Серьёзно? — смеюсь я. — В твоём живёт двести тысяч человек, а в моём от силы тридцать.

— Это уже село, а не город.

— У нас есть торговый центр, две пиццерии и даже один суши-бар! Так что это настоящий город, просто крохотный и скучный.

— Ну ладно, — сдаётся Влада. — Ты победила.

— Да мы вроде и не соревновались, — я вижу входящее сообщение в телеграме, но, как обычно, его игнорирую. — И что, ты теперь будешь с Владимиром встречаться?

— Возможно, — как-то неуверенно отвечает подруга. — Флирт ещё ничего не означает, тем более завтра я уезжаю.

— Будете на выходных встречаться, так даже романтичнее. Не успеете друг другу надоесть.

— Ой, ну что за чушь? Ты женских журналов перечитала? — голос Влады неуловимо меняется. — Если человек твой, то он никогда тебе не надоест.

— Ничего себе! Да ты романтик?

Ещё одно сообщение. Чёрт, да что ему непонятно? Если девушка не отвечает уже третий день подряд, значит, она против общения. Тимур либо глупый, либо чересчур настойчивый.

— Не была замечена в подобной фигне, — тут же возвращается привычная юморная Влада, которая к любви и романтике относится с огромной долей скепсиса. — Ладно, завтра обо всём подробно расскажу. Ты во сколько приезжаешь?

— Около шести.

— Отлично, тогда до встречи!

Несколько секунд я сомневаюсь, но всё же открываю мессенджер.

«Давай встретимся завтра?»

«Я освобожусь около семи, не хочешь прогуляться?»

«Если хочешь прекратить наше общение, то сообщи об этом прямо, а не включай игнор»

Вот он вроде бы ничего плохого не написал, а мне стыдно. За то, что ответила на его первое сообщение, что добавила его друзья, что полторы недели мы переписывались обо всём на свете. Мы обсуждали школьные годы, любимые фильмы и музыкальные группы, вспоминали свой выпускной и поступление в университет, даже про независимое тестирование говорили, про сложные предметы, про нечестных преподов, которые, оказываются, берут взятки. Я писала Тимуру о своих родителях, скидывала фотки родного города, жаловалась на отсутствие кинотеатра и нормального ресторана. Да, у нас есть пиццерии, но туда в основном ходят семьи с детьми, мне среди них неуютно. Со школьными подругами созванивалась, но никто не захотел встретиться, поговорить о жизни. Так бывает, наши пути разошлись, но на душе всё равно грустно.

Тимур меня поддерживал, был искренним в переписке, общительным, весёлым, интересным. Сбрасывал разные смешные картинки, пару раз делился классными песнями, а потом оказалось, что он тоже любит «Звёздные войны», и мы весь вечер обсуждали новую трилогию.

А потом, три дня назад, я говорила с Владой, и она вскользь упомянула, что скучает по Тимуру. Она тут же опомнилась, отшутилась, сменила тему, но я ведь слышала тоску в её голосе и остро почувствовала свою вину. Общаться с бывшим парнем лучшей подруги — это предательство. Я ведь даже ничего Владе не рассказала, очень боялась её расстроить, разочаровать, и тем самым делала только хуже. Когда ложь растягивается во времени, она перестаёт быть спонтанной. Теперь уже так просто не отвертишься, не скроешь свои запретные желания.

Мне интересно с Тимуром, я хочу с ним общаться и безумно хочу с ним встретиться, но не могу. Я прекратила наше общение. Снова сбежалась, скрылась в своей ракушке. Какая же я трусиха, боже!

Входящий вызов. В телеграме. Любимая мелодия оглушает, бьёт по барабанным перепонкам.

Чёрт! Я смотрю на значок зелёной трубки, дёргаюсь, но в последний момент убираю руку. Я не готова разговаривать с Тимуром, не выдержу, если услышу его голос. Одно дело общаться в мессенджере, совершенно другое — впитывать его интонации, улавливать изменения в его тембре, в произношении…

Мелодия прекращается. Дрожащими пальцами я набираю сообщение:

«Прости, я больше не могу с тобой общаться. Не хочу и дальше предавать Владу»

После этого я в порыве какого-то дикого ужаса блокирую номер Тимура, чтобы он не смог мне ни написать, ни позвонить.

Браво. Очень смелый поступок.

В общежитии всё по-прежнему: шумные споры в коридоре, запах жареной картошки доносится из кухни, очередь собирается возле умывалки. Не скажу, что я скучала по этой атмосфере, но всё же здесь веселее, чем дома.