Под другим небом (СИ) - Гринерс Эва

Я разлепила ресницы и тут же их сомкнула. Как всегда, больно. Холод и тремор стали уже почти привычными. Попыталась подняться на одном локте и поняла, что лежу на сырой голой земле. Однако, одежда была приличной, хоть и грязной, но не рваной. Жакет из твердой ткани, сапоги выше колен — что-то английское? Хотя, загадывать было рано.

Как меня зовут, где я? В какое время меня занесло на этот раз? Я знала, что скоро придёт понимание, потому что это было со мной не впервые. Попыталась пошевелить пальцами, протянула их к обшлагу рукава. Кто я на этот раз?

Боже, дай мне уже умереть…Но это было невозможно, ибо умереть — это еще нужно постараться, и набрав полные лёгкие холодного сырого воздуха, я наконец открыла глаза, а хотелось свернуться и поплакать. Вспомнила, мне двадцать шесть лет, и зовут меня Наташа.

С именем и возрастом умирать стало страшновато, поэтому я попыталась осмотреться: я лежала поперёк двух старых могил. Усмехнулась про себя: «С моим везением почему бы и нет» Лишь бы не удариться в истерику, но это все равно не поможет.

А вот что было высечено на могилах разобрать было нужно, это может пригодиться потом. «Эннет Джеймс». На второй могиле букв было не разобрать — она была совершенно древняя. Всё, хватит тут, надо идти.

Вдалеке виднелся дом. Шагать долго, но другого выхода нет. И я побрела. Остановившись перед основательной дубовой дверью, я выдохнула. После этого занесла руку, чтобы постучать, и дверь волшебным образом распахнулась. Пахнуло теплом, ванилью, старым маслом.

Я увидела уголок клетчатой юбки, каменный пол, живой огонь и услышала:

— Входите, милая!

Что ж, там всяко лучше, чем здесь. И я сделала шаг в желтый дверной проём. Очнулась я, когда поняла, что села на дремлющего кота, он недовольно мявкнул и спрыгнул на пол, а женщина в клетчатом платье оттирала мои колени и щеки, одновременно заглядывая в мои глаза, с лёгкой тревогой, но без страха. Я разомкнула сухие слипшиеся губы:

— Где я?

— Ничего, милочка, ничего, главное, теперь вы в безопасности- женщина, похоже, оттерла меня до первозданного состояния и сейчас любовалась результатом своих трудов.

— Пожалуйста, скажите, где я?

Женщина отвернулась и немного окаменела спиной.

— Давайте-ка отдохните, милая, — немного напряжённо ответила она. Вас проводят. — Дилли! Дил! — позвала она кого-то. В ней не было ни удивления, ни суеты. Как будто она ожидала чего-то подобного. Тогда я спросила по-другому:

— Вы знаете кто я?

Она обернулась, слегка поджала губы, и ответила:

— Это неважно. Вернее нет. Не могу сказать, милочка…

В эту минуту в кухню вбежала девочка, и, взглянув на меня всплеснула руками:

— Ой, бедненькая, откуда она? Фанни-ма, она… — наверное, у меня был очень жалкий вид.

— Не болтай лишнего, — мягко оборвала ее женщина, которую как я теперь знала, звали Фанни-ма. — Проводи ее в спальню, а завтра разберёмся, принеси ей чай и печенье. А я пока поговорю с проводником.

Я не хотела уходить, но вряд ли у меня был выбор. Последнее, что я помнила в эту ночь — пахнущую свежестью постель и заботливые руки Дилли-дил, как я ее назвала про себя. Грязная одежда сменилась на что-то льняное. Я испытала некоторый стыд за то, что так просто сдалась, позволив себе отдых, так и не поняв, что со мной случилось.

Но тут я вспомнила. Подкатившие к глазам слёзы были последним, что я почувствовала перед провалом в сон.

Я проснулась от того, что замёрзли ноги. Надо же. У меня такая жизнь, что можно фантастические драмы писать, я потеряла всех, кого любила, дочь…"Нет, только не рыдать — это просто не поможет." А проснуться только из-за того, что замёрзли ноги.

Глубоко вздохнув, я открыла глаза и увидела мордашку Дилли-дил. Маленькая, но постарше моей…. «Так, перестань сейчас думать об этом» — приказала я себе.

Девочка глядела на меня с любопытством и явным желанием поболтать.

— Привет. — Я попыталась улыбнуться, хотя губы предательски дрогнули.

Её глаза засверкали, и она затараторила, что было забавно, потому что шёпотом:

— Ой, тише, а то Фанни-ма будет сердиться! А я тут сижу и жду тебя, воды согрела, а она уже остыла, вот — еле тёплая…

И на ее лице отразилось такое искреннее сожаление, что я невольно улыбнулась.

— Ты Дилли-дил?

Она заулыбалась и кивнула.

— А я Наташа. — я спустила на пушистый ковёр озябшие ноги и пошевелила пальцами, разгоняя кровь.

— На-та-ша… — Дилли зачарованно смотрела на меня, словно в первый раз видела особу, которую швыряет между мирами неведомая сила.

И тут она задала вопрос, который заставил моё сердце споткнуться, а затем забиться сильнее:

— А ты надолго к нам? Если я попрошу Фанни-ма, она может сделать так, чтобы ты осталась.

Я постаралась не спугнуть надежду и спросила, как можно легче:

— Можешь пока попросить Фанни-ма сварить мне кофе? Я умоюсь и спущусь. Там и узнаем, надолго ли я.

Дилли-дил часто закивала, вспорхнула со стула и вылетела за дверь. Я тяжко опустилась обратно на кровать.

Где-то тут есть выход, и это не добротная дверь, которая сейчас перед глазами. Нужно не терять головы, а просто понять, как вернуться обратно.

Раньше это не было такой уж проблемой. Подумаешь, мотает тебя между мирами, временами и параллелями безо всяких на то оснований. К такому привыкаешь, особенно когда от тебя ничего не зависит. Но не в этот раз. Сейчас я не просто выпала из прошлой жизни, там осталась дочь. И я обязана к ней вернуться.

На стуле лежала одежда, в которой я очнулась вчера — клетчатый жакет, темный тонкий кашемировый свитер, светлые брюки, как для верховой езды. Всё сухое и чистое. Отличный сервис. Одевшись, я поизучала некий свой фрагмент в зеркале: худощавое скуластое лицо, тёмно-серые глаза, волосы светлые и длинные. А у дочери тёмные, но глаза точь-в-точь как у меня. «Нет, не сейчас, а то заплачу.»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спустившись вниз, я обнаружила на кухне Фанни-ма, которая добродушно распекала Дилли.

— Ну что же ты за бестолковка такая! Сколько раз…

Увидев меня, она улыбнулась и машинально продолжила:

— Тебе говорить…Доброе утро, милая, садитесь.

— Её зовут Наташа! — выпалила ничуть не расстроившаяся Дилли-дил. И я улыбнулась ей краешком губ.

— Доброе утро, спасибо за одежду и вообще… — что делать дальше я не знала и стояла посреди кухни, неловко оглядываясь.

На столе дымился бекон, гренки золотились маслом, а яйца были разрезаны на половинки. Я сглотнула.

— Садитесь, милая…Наташа. — Фанни-ма как-то слишком поспешно отвернулась и стала греметь чем-то кухонным, в чем я плохо разбиралась.

Я села, обдумывая свой вопрос, самый главный. Вернее, их было два…

Впрочем, лучше сначала позавтракать. И я налила себе кофе из кофейника, стоящего на столе. Фанни-ма немного расслабилась. Я это увидела по ее спине. У неё была удивительно выразительная спина, я отметила это, поглощая простую вкусную пищу.

— А почему Фанни-ма? — спросила я, когда поняла, что есть молча больше не могу.

Фанни-ма засмеялась и погладила по голове Дилли, которая крутилась вокруг неё, помогая в чём-то.

— Меня зовут Феломена, а эта курочка в три года решила, что раз она не выговаривает моё имя так, то будет звать иначе. Её любящий взгляд устремился на Дилли.

И тут я поняла, что не могу. Просто не могу быть в мире, где на детей смотрят любящие глаза, когда моя…

— Как мне вернуться? — резко спросила я.

Феломена, казалось, не была удивлена вопросу. Просто глаза её погрустнели.

— Наташа, что вы помните? Расскажите о себе.

Я сжала трясущиеся руки и начала рассказывать

Это случилось в день, когда мне исполнилось 20 лет. Я просто легла спать в своей постели, а проснулась совсем в другом месте. В другой стране, в другом времени. И в первый раз это было кошмаром. Я решила, что сошла с ума, меня и упекли там в психиатрическую лечебницу с моей же подачи. И я бы никогда из неё не вышла, если бы внезапно не переместилась вновь. В следующем месте совсем не было людей, и я смогла немного оправиться от потрясений, потому что мозг был занят вопросом выживания в дикой природе. Больше никогда я не видела ни маму, ни отца — они остались в самой первой жизни. И даже если я попадала в какое-то похожее на свою родину, место — оно оказывалось чуть-чуть другим, моей прежней жизни там не было. Я плакала, захлёбывалась и перескакивая с одного на другое, рассказывала все Фанни-ма. Она утирала мне слёзы и гладила по голове. Дилли-дил приткнулась ко мне сбоку, что ещё больше разрывало мне сердце.