Ледяное сердце лорда - Елена Элари

… сердце её, говорят, никто не мог растопить, так как отдала она его зиме, великому Холоду и покрылось оно корочкой льда, под которой вечно теперь будет биться слабый, но жаркий огонь. Только вот пламя это, запертое в ледяной клети, причиняло ей муку и королевна трёх морей, средь которых находились земли Холода, куда забрал он её после дара, что она ему преподнесла, не могла долго терпеть это. И сжалился над ней великий дух зимы, которым он наверняка и являлся, и вынул сердце из её груди, даровав ей взамен не только вечную молодость, но и вечное безразличие в кристально голубых, как две льдинки, глазах.

Шли годы, моря замерзали, и вместо белых пенящихся волн шумел ветер, гуляющий по их льдам. Затем вновь оживала вода. Затем снова белой пеленой укрывала зима пустынные земли. А Королевна не различала ни ночи, ни дня, да и поры года в месте этом были похожи одна на другую. Чего только стоили белые шапки гор, что пиками своими уходили в высокие небеса!

Она застыла.

А пламя в сердце билось, несчастное, под слоем льда в резном красном ларце, что хранила она под своим троном.

Она застыла…

А зима ликовала за окном чёрного замка, что сам был похож на гору.

Она застыла.

А великий Холод, словно насмехаясь над той, которая хотела стать женой ему, не появлялся более в землях, что ей подарил.

И Королевне стало скучно. И во взгляде её безразличие превратилось ни во что иное, как в тоску и острый лёд.

Даже править ей было здесь нечем. Лишь ветра заглядывали в гости, лишь пара слуг была отдана ей во служение. И магия, впитавшаяся, казалось, в сам снег, больше не радовала ледяную деву.

Но однажды, под покровом ночи, проник в её земли некто, кому хотелось украсть сердце полное огня. Ведь считал он, что таит оно в себе бОльшую силу, чем обрела Королевна.

В нём была заперта жизнь. А дара ценнее не видели ещё люди.

И ларец удивительным образом исчез из замка.

Но по снегу вились узоры следов, оставленные вором. И как бы ни пытался он их замести, они выдавали его. Словно сама зима была против него. Что, впрочем, в землях этих неудивительно…

И погоня не заставила себя ждать.

Проваливаясь в снег по колено, Арюшка улыбалась, пытаясь не выронить из рук охапку хвороста.

Надо бы летом запастись дровами получше, иначе так и придётся каждую зиму бегать в лес. Да кто ж знал, что так выйдет? Старший брат пропал ещё весной, до конца лета его искала и Аря, и люди из ближайшей деревушки. Было не до забот о зиме. А потом других дел и волнений прибавилось, и спохватилась Аря поздно. Зимы здесь ранние. И суровые. Ну да ничего!

Местные предлагали ей, совсем ещё юной, внешне так вообще ребёнку, хоть и исполнилось Арюшке уже достаточно, чтобы замуж выйти, переждать зиму у них. Просто так, бесплатно, за посильную помощь в хозяйстве. Но она отказалась.

Лес, что стеною возвышался за её домом на отшибе, нисколько её не страшил. Как и одиночество.

Впрочем, одиночества и не было.

Пёс, белоснежный и огромный, точно медведь, сейчас следовал за ней, навьюченный связками хвороста, по пятам.

Её верный помощник и друг. А в хижине ждёт их старый кот, сквозь чёрный мех которого пробивается седина, и прирученная большая крыса, которая замирает каждый раз, когда он или пёс оказывается рядом. Замирает и не может сделать ничего, даже убежать. Вот только всем, кроме Арюшки, она безразлична, поэтому пугается зверёныш зря.

Вот показались вдали окна хижины, горящие тусклым оранжевым светом, будто подмигивая хозяйке, подбадривая её. И Аря ускорила шаг, да споткнулась обо что-то под снегом.

— Ай, — упала, выпустив из рук хворост, и пёс принялся обеспокоенно тыкаться в неё холодным и влажным носом. — Всё хорошо, — смеясь, шутливо оттолкнула она его и поднялась, принимаясь отряхиваться от снега.

Пёс, недолго думая, схватил облепленную белыми хлопьями палку и положил к её ногам. Затем поднял другую и стал ходить по кругу, будто прорывая вокруг хозяйки траншеи в снегу.

— Ну, помощник, помощник, — одобрительно отозвалась она, поднимая хворост. — Эх, придётся теперь просушить его… Смотри свой не урони!

Пёс коротко фыркнул, будто бы оскорблённый её недоверием и трусцой направился к дому.

Вскоре, отворив ему дверь, Арюшка шагнула в родную сумеречную тишину и тепло.

Кот громко замурчал, сидя на подоконнике, до которого с той стороны окна дошли сугробы. Огонь в печи, похожей на маленький, уютный камин, растрещался и заискрил, словно приветствуя хозяйку. А крыса на тяжёлом дубовом столе замерла, сжавшись серым клубком с будто потёртыми, рыжеватыми боками. Как бы ни приглаживала её шерстку Аря, а крыса вечно казалась ей всклоченной и колючей.

Хворост свой она устроила на выступе над огнём, где было тепло, но не так жарко, чтобы что-то могло загореться. А связки, принесённые псом, оставила у двери в прихожей.

Больше в хижине комнат и не было. Разве что чердак, где по весне вили птицы гнёзда, а зимой хранилось сено, чтобы в доме было теплее и было чем кормить козу, которая жила в небольшой пристройке к дому.

Когда-то был у них и тёплый хлев, но от старости его пришлось разобрать. А новый построить не успели.

Арюшка не всегда жила здесь. Им с братом пришлось перебраться сюда два года назад. Когда в их родной город пришла беда… Но об этом Арюшка предпочитала не вспоминать.

Она сняла тяжёлый и тёплый тулуп, оставшись в вязанном сером платье, развязала красный шерстяной платок и на плечи её упали медные, прямые пряди. Глазами, что спелая вишня, усмехнулась хозяйка дома и, сдувая со лба непослушные волосы, принялась подбрасывать в печь сухие ветви.

И под потолком, будто из-за тёплого ветра, стали покачиваться связки трав да цветов, которые спустя пару минут