Пламя на троих, или Их Стихийное Бедствие (СИ) - Руш Диана

— Иллара Лонг, иллара Лонг! — в кабинет без стука ввалился секретарь, испуганно вращая глазами и дрожа от страха. — Беда!

Я медленно отложила договор о поставке раухтопазов[Раухтопаз — драгоценный камень (другое название “дымчатый алмаз”), преимущественно прозрачный, с вкраплениями шоколадно-бежевого цвета и золотыми бликами. Используется при изготовлении артефактов для восстановления энергетического баланса. Очень мощный проводник-накопитель (прим. автора)] на край стола и вопросительно вскинула бровь.

— Кто-то накатал на нас жалобу Верховным, — свистящим шёпотом выдохнул Маош. — И теперь к нам едет проверка! Что будет-то? Что будет…

— Успокойся! — прикрикнула я на парня и на миг сжала переносицу пальцами, устало прикрыв глаза. — Суть претензий объяснили?

— Вроде бы мы продали партию бракованных артефактов кому-то из Палевых, но это просто невозможно! — возмущённо воскликнул он, всплеснув руками.

— Значит, и волноваться не о чем, — уверенно отрезала я. — Подготовь отчётность для проверяющих и скажи, чтобы все работали в прежнем режиме. Иларра Шоссер не одобрит простой. Ты же не хочешь вызвать гнев нашей хозяйки?

Парень побледнел и замотал головой, сразу же вылетев из кабинета, а я встала, заперла дверь и устало прислонилась к ней спиной, сползая на пол. В углу кабинета разлилось голубоватое сияние, и на меня укоризненно уставился янтарными глазами призрачный лев, по иронии судьбы ставший моим Хранителем Магии.

— Тебе самой не надоело, Ада?

— Что именно? — огрызнулась я, впрочем, прекрасно понимая, что Снежок имеет ввиду.

— Прятаться под иллюзией невзрачной вдовы, скрывая настоящий возраст, имя и положение. Работать, не покладая рук, — проворчал он и вздохнул, совсем по-человечески. — Тебе двадцать три! А ты, кроме приюта, этого города и работы, ничего в жизни не видела.

— А может, тебе напомнить, почему? — его слова неожиданно задели, видимо, сказывалась усталость последних дней и необходимость постоянно поддерживать морок, жрущий много сил. — Из-за тебя, моя пушистая прелесть, уже четыре года за мной охотятся, как за редкой диковинкой! Конечно, кто же не хочет заполучить в свои руки живой накопитель энергии? Бедняги не знают, что им не светит. Ведь я УЖЕ ЗАНЯТА! У меня, мать их, целых три мужа, которых я даже не видела ни разу, а всё твоя дрянная магия!

— Но я же не специально! Сработал закон сохранения магической энергии, — обиделся Хранитель. — К тому же, ты сама не захотела с ними встречаться!

— А кто бы захотел на моём месте? — прищурилась я. — Быть женой сразу трёх негодяев с редкостной сучн…сущностью — не предел моих мечтаний! Если верить слухам, они не пропускают ни одной юбки, заносчивы, непомерно жестоки и отвратительно наглы. Их до дрожи боится половина Кланов, а вторая — вожделеет. Как быстро они выкачают из меня силы и выбросят в утиль, отправившись развлекаться дальше?

— Посмотрите-ка, любая бы баба захотела, а она — нет! — фыркнул лев и вдруг заискивающе добавил: — Вообще-то, они не так плохи. При желании, вы даже смогли бы поладить.

— Тебе-то откуда знать, — фыркнула я и встала, возвращаясь за стол. — Давай не будем об этом. Даже слышать о них не хочу.

— А придётся, — неожиданно напрягся большой кот, к чему-то прислушиваясь. — Потому что они уже здесь.

— Что? — с ужасом выдохнула я, вцепившись пальцами в стол.

— Прибыли ваши проверяющие. И я чувствую тонкую нить, что натянута между вами. Пока только я. Но, если подпустишь их близко, почувствуют и они. От судьбы не уйдёшь, Адария, — философски сказал Снежок и растаял в воздухе.

А я до крови закусила губу, сдерживая нахлынувшую панику. Боль отрезвила. Не для того я пряталась столько лет, чтобы раскрыть себя и покорно пойти с ними, как коза на верёвочке! Не для того бежала от навязанного отцом брака, чтобы вместо нежеланного мужа получить сразу трёх! Слишком многим я пожертвовала ради свободы, и они её у меня не отберут!

Встав, я быстро открыла дверь, спрятанную за стенной панелью, и добавила освещение рядом с зеркалом в маленькой ванной комнате. Оттуда на меня смотрела уставшая человеческая женщина неопределённого возраста с жидковатыми, но ухоженными волосами мышино-серого цвета, тонкими бровями и не слишком длинными ресницами. Сухие, бледные губы были сжаты в узкую линию. Чуть длинноватый нос придавал лицу хищности, а небольшие морщинки у губ и на лбу говорили о непримиримом характере. Кожа имела слегка землистый оттенок, зато на слишком худых скулах полыхал почти болезненный румянец.

Лишь ярко-голубые, прозрачные, как вода, глаза выбивались из тщательно продуманного образа, но с этим я ничего поделать не могла. Почему-то на них не действовали ни магия, ни линзы-артефакты.

Что ж, остаётся надеяться, что у моих муженьков достаточно пассий, чтобы из-за немного необычных глаз они не обратили внимания на скромную вдову управляющего, что заняла это место после смерти мужа. Сейчас я выглядела гораздо старше их самих — уж информацию о неожиданных Связанных я собрала на совесть, разве что портретов не видела. Не захотела.

Подумав об этом, я невесело усмехнулась, ведь шутница-судьба таки предоставила мне шанс понаблюдать за мужьями в живую, не выдавая себя. Интересно, что же всё-таки они из себя представляют?

Вернувшись в комнату, я снова села за стол и нервно постучала пальцами по столешнице, а затем принялась ждать. Визит проверяющих в мой кабинет был неизбежен. Заниматься делами сейчас я не смогла бы даже под страхом смерти, а вот самокопанием… Почему-то именно в этот момент, меня, как никогда сильно, накрыло воспоминаниями о прошлом. Как же сильно изменилась моя жизнь за последнее время!

Восемнадцать лет назад…

Я плакала. Горько, навзрыд, некрасиво размазывая слёзы по лицу кулаками и громко шмыгая носом. Плакала так, как умели плакать только дети — надрывно, с широко распахнутыми глазами и частой капелью крупных слёз, что срывались с длинных ресниц и чертили прозрачные дорожки по грязным щекам.

Наверное, от этой картины дрогнуло бы сердце любой матери. Любой, но не моей.

— Довольно, — холодно процедила Правительница и кивнула моей няне, которая тут же притянула меня к себе, и торопливо прошептала на ухо: “Тише, илла Адария, не нужно навлекать наказание на свою и мою голову!”

— Отстань, Аз! Я хочу к папе! — вырвавшись из её объятий, громко выкрикнула я, топнула ногой и разрыдалась пуще прежнего.

— Смотрите, хочет она! А вот я хочу, чтобы ты, наконец, прекратила истерику, — грубо прошипела окончательно взбешённая женщина, снова спрятав глубоко внутри мою добрую, ласковую маму. Она всегда так делала, когда рядом не было папы, а он никогда мне не верил. — От твоего скулежа уже болит голова. Сколько раз тебе нужно повторить, что Аршар мёртв?! Твой отец погиб, Адария. Всё, его больше нет!

— Нет! Ты врёшь! Это неправда! Неправда-неправда-неправда! — я закрыла уши руками и пыталась кричать как можно громче, только бы не слышать этих жутких слов. И уж тем более, не слышать их от неё — моей мамы, которая иногда становилась злее, чем чужие тёти, что почему-то жили в нашем доме.

Я видела, как шевелятся её губы, наверняка, бросая очередные злые слова. Чувствовала, как сильнее сжимаются пальцы няни на моих плечах. Но всё равно продолжала повторять громко, до хрипа, до сорванного голоса: “Не-прав-да!”. Наверное, моё упрямство и нежелание верить в то, что самого родного человека больше нет, стало последней каплей.

Вскочив с трона, Правительница приблизилась и встряхнула меня за плечи так, что руки сами скользнули вниз и клацнули зубы:

— Он не вернётся, понимаешь ты, глупая девчонка? Нет?!

— Но мамочка! — захныкала я и тут же задохнулась, онемев от ужаса и шока, когда звонкая пощёчина обожгла мою щёку. — Ай!