Магия прорывается - Илона Эндрюс

от преследований испанской инквизиции. Учитывая, что некоторые члены его семьи превращались в иберийских волков, его заявление имело некоторый вес. Джин был интровертом по натуре, и с ним было трудно иметь дело. Он руководил небольшой группой оборотней, и хотя его соседи давным-давно присоединились к Стае, Джин держался поодаль.

— Он доставляет нам неприятности?

— Не совсем. Очевидно, раз в год мужчины их стаи собираются вместе и отправляются в горы на охоту на кабанов. Только семья и близкие друзья.

— Тебя пригласили? — догадалась я.

— Ага.

— Они знают, что ты ненавидишь охоту?

— Возможно, я забыл упомянуть об этом. — Кэрран повернул руль вправо, избегая выбоины размером с шину, заполненные люминесцентной фиолетовой слизью неизвестного происхождения. — Он хочет панацею.

Я не совсем понимала масштабы дипломатических интриг Кэррана, пока не увидела, как он работает с панацеей. Первое, что он сделал, вернувшись домой из этой поездки, — это принял закон, согласно которому ни одному оборотню, подверженному риску лупизма, не будет отказано в панацее на территории Стаи. В результате семьи оборотней со всей страны начали селиться на границе территории Стаи, образуя буфер между нами и внешним миром. Некоторые ждали официального приема в Стаю. Некоторые просто хотели совершить короткую поездку через границу, если у их ребенка начнут проявляться признаки лупизма. Если бы пришла беда, они бы сражались за Стаю, потому что мы были их единственной надеждой. Тем временем Кэрран использовал панацею и как дубинку, и как пряник, замышляя заговоры, подкупая и заключая сделки, чтобы стабилизировать Стаю и укрепить нашу оборону. Надвигалась война, и мы делали все возможное, чтобы подготовиться.

Размышления о панацее и войне заставили меня вспомнить о моем отце. Я отбросила эту мысль, пока та не испортила мне вечер.

— Итак, Джин хочет получить панацею. Чего хочешь ты?

— Я хочу, чтобы он был более разборчив в покупателях своего серебра. Он торговал со Средним Западом.

— С Роландом? — Имя моего отца слетело с моего языка. Вот тебе и не думать об этом ублюдке.

— С его агентами.

Серебро было ядом для оборотней. Если мой отец начал покупать его в больших количествах, значит, он направлялся в нашу сторону и точно не без подарков. Он рассматривал оборотней как угрозу. Меня он ненавидел. Он пытался убить меня в утробе матери, но моя мама сбежала и пожертвовала собой, чтобы я могла жить. Мой отчим прятал меня и на протяжении многих лет, превращая в оружие против моего отца. Меня вырастили с одной целью: убить Роланда. К сожалению, мой отец был живой легендой, и убить его было бы непросто. Мне понадобится несколько бронетанковых дивизий и ядерная поддержка.

Кэрран поморщился.

— Джину не понравится, что я диктую правила, но я точно знаю, что двое из его внуков при рождении стали лупами, так что он захочет заключить сделку. В этом и состоит суть приглашения.

Ему надо было ехать. Все, что ослабляло Роланда, шло нам во благо. И все же мне было не по себе. Со времени поездки за границу я остро осознала, что мы жили в долг. Мы не знали, жив Хью д'Амбрей или мертв. Лично для меня было бы лучше, чтобы он был мертв, но в любом случае мои дни прятанья на виду закончились. Роланд не задержится, чтобы выяснить, кто сбросил ядерную бомбу на его военноначальника. Каждый день без него был подарком.

— Как долго тебя не будет? — спросила я.

— День, чтобы добраться туда, два дня на охоту и день обратно. Я вернусь к пятнице.

Я сделала несколько быстрых вычислений. Помимо Стаи, в Атланте обитало несколько сверхъестественных фракций, из которых Племя были самым опасным для нас. Племя было подвластно Роланду, и именно поэтому я делала все возможное, чтобы избегать их. В прошлом Стая и Племя чуть не утопили Атланту в сверхъестественной войне из-за недоразумения. Теперь мы встречались каждый месяц в местном ресторане, чтобы разрешить наши конфликты, прежде чем они выйдут из-под контроля, на встрече, образно названной «Конклав». Потому что простое название «ежемесячное собрание» не заставляло всех чувствовать себя достаточно особенными.

— Уезжая завтра и возвращаясь в пятницу, ты пропустишь Конклав в эту среду. — И это означало, что мне, как консорту Царя Зверей, придется вести дискуссию со стороны Стаи. Я бы лучше проткнула себя ржавой вилкой.

Он посмотрел на меня.

— Правда что ли? Конклав состоится на этой неделе? Треш, конечно.

Я закатила глаза.

Кэрран ухмыльнулся. Ему нравилось присутствовать на заседаниях Конклава примерно так же, как и мне.

— Все пройдет хорошо, — сказал он.

Он был прав. Сегодня было третье декабря. Это было время, когда отдельные кланы Стаи проводили свои встречи в конце года. Сезон охоты все еще был в самом разгаре, и большинство молодых, возбужденных оборотней были за городом, гоняясь за оленями и дикими кабанами, развлекаясь, а не затевая драки с Племенем.

— Джим говорит, что более трети наших людей отсутствует, — сказала я. — Это делает его параноиком.

Кэрран посмотрел на меня.

— Параноиком?

— Ну, больше, чем обычно.

Джим всегда был параноиком, но во время нашей поездки за панацеей Хью д'Амбрей проговорился, что у него есть крот в Совете Стаи. С этого момента уровень паранойи Джима взлетел до стратосферы. Он прочесал всю Крепость в поисках жучков. Его люди обнюхали каждый квадратный дюйм зала совета. Он опрашивал всех снова и снова, пока альфы не пригрозили насилием, чтобы это прекратилось, и когда он больше не мог их опрашивать, он попытался проследить за ними. У нас чуть не случился бунт. У каждого отдельного клана было свое место встречи, и Джиму ничего так не хотелось, как вывернуть их наизнанку, но его никто не впускал. Приближалось Рождество, а мы все еще понятия не имели, кто снабжал Хью д'Амбрея информацией. Джим воспринял это близко к сердцу, что заставляло его лезть на стену.

— Когда все отправляются на охоту, Джим жалуется на уменьшение силы, — сказал Кэрран. — Когда все вернутся на рождественский ужин, он будет жаловаться, что здесь слишком много людей и ему нужна дополнительная рабочая сила, чтобы следить за ними.

— Правда.

Кэрран