Экси Старк - Миры Амбрэ

В спешке, перепрыгивая через ступени, я забежала в беседку и замерла. У дальней балюстрады лежала девушка. Золотистые волосы рассыпались по полу, точно затухающий костер. Красное кружево платья перетекало в кровавую лужу под ее хрупким, почти прозрачным телом. Она походила на сломанный манекен. Я склонилась над ее телом, пытаясь услышать сердцебиение, едва различимое, как стук колес уходящего поезда.

Позади беседки загрохотало. Перемещения Илая и Ареса были почти неуловимые, словно черный клубок тумана. Они пронеслись мимо, разбили несколько вазонов и разнесли в щепки деревянную арку, оплетенную виноградом. Арес снова попытался схватить противника, но тщетно. Илай оказался быстрее, поднырнул под него, ударил кулаком в грудь и отбросил Олтура в фонтан. Сам в ту же секунду оказался рядом и, сомкнув на его шее руки, поднял над водой. Глаза Илая полыхнули красным заревом. Пространство вокруг них засветилось золотистым. Арес молотил ногами по воздуху, словно механическая игрушка, и хрипел, страшно, отчаянно. Илай занес правую руку и прорычал:

— Сдохни, сволочь!!!

А затем вонзил кулак ему меж ребер, как на шампур насадил. Арес дико закричал. Его вой отозвался острой болью в ушах. Из раны на груди потекла черная, словно нефть, кровь. Кожа у Ареса стала землисто-серой, ноги обмякли, голова повисла набок. На лице, словно траурное кружево, выступили вены. Илай разжал руку, и тело гролла упало в воду, окрашивая ее в мутный красный цвет.

Илай устало смотрел на спину врага. Как его тело колышет воду мелкой рябью, как в ней, подобно щупальцам, развеваются черные волосы, как его пальцы расслабленно растопырились. Илай поднял голову. Вода ручейками лилась с его волос и одежды. Он увидел меня, повернулся, собираясь сделать шаг, затем качнулся и пал на одно колено. В боку торчал осколок терракотовой вазы, корявый, с острыми краями.

Я бросилась к Илаю, перепрыгнула через невысокий борт фонтана и побежала в воде, ноги едва передвигались, словно в болоте. Наконец я опустилась рядом с ним. Вода оказалась ледяной и пробирала до самых костей. Илай закашлялся кровью, склоняясь еще ниже, почти нырнул лицом в воду. Я обняла его, убрала волосы, прилипшие ко лбу, с запекшейся кровью.

— Нам нужно обменяться энергией.

Он покачал головой, едва уловимо.

— Ты ранена, слишком слаба, — прохрипел он, — я не стану рис… — Илай снова захаркал кровью.

— Ты должен, иначе умрешь!!! — слезы мешали видеть Илая, я стерла их плечом. Он был непривычно холодным. На его ресницах подрагивали бесцветные капли, отражая затухающий в глазах огонь, дыхание стало прерывистым и неровным, тяжелым.

— Разреши мне!!! — я встряхнула его за плечи, но он не отреагировал. Внезапно в лицо ударил резкий порыв ветра, размазывая слезы, вместе с пылью он принес запах крови, гари и снега. В ушах шумело. Я сжала Илая и застонала. Его жизнь ускользала, как сухой песок сквозь пальцы, оставляя внутри щемящую пустоту, отдирая от моего сердца огромный кусок, а я ничего не могла сделать!

— Нит! Пьетро! — надрывно закричала я, срываясь на хрип. — Кто-нибудь!!! — онемевший от холода язык не слушался. — Хоть кто-нибудь!!!

Он едва ощутимо сжал мою ладонь, успокаивая — я тут, я сильный, справлюсь… И вдруг позади Илая, восставая из воды, медленно поднялся темный силуэт, словно сотканный из черного дыма. Арес. На груди зияет рана — сплошное кровавое месиво, лицо искажено яростью, в глазах огонь, будто врата в преисподнюю открылись. Олтур в один шаг оказался рядом и обхватил нас руками.

В глазах полыхнуло зарево. Яркий свет, от которого слепнешь и глохнешь. Острая боль хлынула от позвоночника вверх к голове, а затем словно прогремел гонг. Мрачное, зловещее крещендо разнеслось по телу мелкой дрожью и стихло. Тьма. Абсолютная, беспросветная, и такая же тишина, но я жива, всё еще жива, только где я? Где Илай?!

— Лила! — тихо позвал родной голос.

— Я здесь, — ответила я. — Где мы?

— Нигде.

«Нигде?!», — отозвалось внутри, и вспомнился ночной кошмар.

— Это галлюцинация. Он объединил нас вместе, для ритуала.

В эту секунду раздался глухой удар, затем еще один и еще. Илай зарычал, тяжело выдохнул и снова принялся атаковать невидимые барьеры. Наверное, так себя чувствует человек в коме, когда всё поминаешь, но вырваться из тюрьмы разума нет сил. Илай продолжал бороться. Вдруг перед глазами появился проблеск света, мутного и белого, как молоко.

На недолгое мгновение мы пришли в сознание. Силы оставляли. Наши пальцы, сплетенные вместе, потеряли контакт. Дух был силен и отказывался сдаваться, однако тело, всего лишь слабая оболочка, умирала. Я даже губами не могла пошевелить и молила Бога, чтобы Илай услышал мои мысли.

«Я люблю тебя», — подумала я, чувствуя, как слезы стекают по щекам.

В ответ — тишина.

«Я люблю тебя больше жизни», — наконец раздался его голос в голове. Илай дотронулся пальцами до моих пальцев, и меня снова ослепило.

На многие мили вокруг простиралась снежная пустыня. Вдалеке кружевными силуэтами виднелись верхушки сосен, по другую сторону — белые барханы, а перед ними — озеро, покрытое льдом, отражавшее небосвод. Словно портал в другой мир. Он озарялся лиловым, перетекал в золотистый, сменялся зеленым и снова сиял нежно-розовым. Северное сияние. Все-таки я его увидела. Сквозь столбы света проглядывало небо в россыпи серебристой пыли звезд. Вместе с ним искрился снег, и вскоре я не могла понять — то ли мы поднялись в него, то ли оно спустилось к нам. На ресницах Илая сиял иней, словно на них упало несколько звезд.

— Я всегда буду жить в твоем сердце, а ты всегда живи в моем, — изо рта Илая вылетело белое облако. Он прикоснулся губами к мокрой щеке и посмотрел надо мной. На его лице отразилась жуткая боль.

Вокруг нас сгущались черные тучи, расстилая по земле мохнатые щупальца. Лицо Илая, словно сотканное из лунного света, голос, пронизанный легкостью ветра, улыбка, наполненная теплотой утреннего солнца, стали таять, как пар, только что слетевший с его губ.

— Нет!! Не уходи, Илай!!! — умоляла я сквозь слезы.

Прижимая меня руками, цепляясь за призрачную надежду, Илай, пока мы совсем не растворились в беспощадном мраке, поцеловал меня. Его жаркое дыхание придавало мне сил, согревало, возможно, в последний раз.

— Не позволяй ему… — прошептал он, отрываясь от моих губ лишь на мгновение, чтобы произнести это. Его руки крепко прижимали меня к себе. — Не позволяй ему победить. Оставайся со мной, — произнес он сбивчиво и прижал меня сильнее.

Снег до онемения холодил ступни, позволяя чувствовать себя живой. Наши сердца учащенно стучали, словно надеясь прорваться друг к другу. Мы тонули в этом чувстве — чувстве любви, поцелуя, близости, когда снег крупными бриллиантами ложится на волосы и плечи, когда растворяешься в руках любимого, словно в объятиях ангела. За такое и умереть не жалко.