Лиза Смит - Возвращение. Полночь

Елена, опустив через плечо Стефана, могли видеть его смутно, его бархатные черные крылья по–прежнему передаются от стены к стене, по–прежнему трогательно золотой потолок. Бонни прижалась к нему, как немного бродячих пух одуванчика.

«Вы уже уменьшили ее ауру почти к нулю,” проворчал он. «Если Вы 'очистите' кровь этой малышки полностью, то она умрет — и затем она проснется. Вы создадите вампира, Синьоры. Это — то, что вы хотите?»

Сусурра отшатнулась. Для правителя такой суровой и непреклонной области, она, казалось, слишком нежной, но не такой доброй, чтобы не срезать крылья, подумала Елена, поведя плечами, чтобы снять напряжение. Может быть, она не осознает, насколько это причиняет боль, предположила другая часть ее сознания.

Тогда все внимание ее собрались на чрезвычайное заседание. Что–то теплое и охлаждения скользил вниз по задней части шеи, в крошечных капель. Не крови. Нет, это было гораздо более ценное, чем то, что Стражи забрали. Стефана слезы.

Она сильно качнулась, пытаясь удержаться на ногах. Так или иначе, но ей это удалось. Она поняла, насколько уставшей была, только когда попыталась поднять руку и вытереть слезы с щек Стефана своим большим пальцем. Ее рука дрожала, как будто она показывала детскую шутку.

Ее большой палец ударился об его щеку с достаточным количеством силы, чтобы заставить вздрогнуть всех вокруг. Она смотрела на него с немым извинением, слишком потрясенная, чтобы хоть что–то сказать.

Стефан заговорил. Он повторял снова и снова. «Это не имеет значения», говорил он. «Все в порядке, любовь моя. О, любимая, все будет в порядке. «Он вытер глаза с рукой, которая была устойчивей, чем скала, и все это время он смотрел только на нее, и она знала, что он думал только о ней

Она знала это, потому что она также знал момент, когда все изменилось

Сквозь снова подступившие слезы, она увидела рыжие волосы. Рыжие волосы и узкие зеленые глаза, на слишком близком расстоянии. Это был момент, когда Елена почувствовала, что Стефан вспомнил, что есть в этом мире что–то помимо Елены.

Его лицо изменилось. Он не зарычал и не выставил вперед свой подбородок. Изменение было во всем, оно сосредоточилось вокруг его глаз, которые стали смертельно жесткими, в то время как все остальное стало острым и жестоким.

«Если ты прикоснешься к ней снова, ты порочная сука, я разорву твое горло," сказал Стефан, и каждое слово звенело как кусочки ледяного железа, падающего на пол.

Слезы Елены остановило, как от удара. Стефан никогда так не говорил с женщинами. Даже Дэймон, каким бы он ни был, не был таким. Но слова все еще отзывались эхом во внезапной тишине подобной собору комнаты. Люди отступали.

Идола отступила тоже, но ее губы были плотно сжаты. «Ты думаешь что если мы — Стражи, то мы не можем навредить тебе —?» начала она, когда голос Стефана грубо прервал ее.

«Я думаю, что если вы «Стражи", вы можете убить ханжески и все сойдет вам с рук», сказал Стефан, и его губы сложились в гораздо более убедительную и пугающую линию презрения, чем была у Идолы. «Вы убили бы Елену, если бы Сэйдж не остановил вас. Будьте вы прокляты», добавил он тихо, но с таким полным убеждением, что Идола сделал еще один шаг назад. «Да, вам лучше сплотить всех ваших маленьких друзей вокруг себя," добавил он. «но я смогу убить вас в любом случае. Я убил моего родного брата, я уверен, что вы понимаете о чем я. "

«Но, конечно, это было только после того, как у него уже была смертельная рана.» Сусура был между ними, пытаясь заступиться.

Стефан пожал плечами. Он смотрел на нее с таким презрением, как будто он тоже был правителем. «У меня в то время была свободна рука», проговорил он размеренно. «Я мог бы решить отказаться от своего замысла, или просто ранить его. Вместо этого я решил вонзить лезвие прямо в его сердце.» Он показал свои зубы в явно недружественной улыбке. «А теперь мне даже не нужно оружие.»

«Стефан», наконец удалось прошептать Елене

«Я знаю. Она более слаба, чем я, и вы не хотите видеть, как я убиваю ее. Именно поэтому она все еще жива, моя любимая. Это — единственная причина.» Поскольку Елена подняла испуганные глаза к нему, Стефан добавил шепотом так, что только она могла услышать, «Поверь, есть некоторые вещи обо мне, которых ты не знаешь, Елена. Я надеялся, что ты никогда этого и не узнаешь. То, что я узнал тебя — полюбил тебя — заставило меня почти забыть о них.

Голос Стефана в ее голове как–будто разбудил Елену. Она подняла свою голову и посмотрела на расплывчатую массу Стражей вокруг них. Она видела землянично–светлые завитки, которые метались в воздушном пространстве. Бонни. Бонни вырывается. Получалось у нее это плохо, но только потому, что пара справедливых Стражей и другая пара темных держали ее в воздухе по одному человеку за каждую конечность.

Поскольку Елена уставилась на нее, она, казалось, начала бороться с удвоенной энергией. И Елена могла услышать … что–то. Очень тихо и далеко, но это почти походило на … ее имя. Как ее имя, которое говорят, шепча отделениям или это просто треск проезжающих велосипедных колес…лей…наух…ейе…лей…

Елена попыталась проникнуть в звук. Она отчаянно пыталась понять, что будет после, но ничего не произошло. Она попыталась использовать трюк, который было бы легко сделать еще вчера — телепатически направить силу в центр звука. Это не сработало. Она снова использовала свою телепатию.

Бонни! Ты слышишь меня?

Не было даже малейшего изменения в выражении лица у девочки.

Елена потеряла связь с Бонни.

Она наблюдала, как Бонни тоже поняла это, и ее маленькое тело перестало сопротивляться. Лицо Бонни, искаженное отчаянием, было неописуемо грустно, и как–то неописуемо чисто и красиво, одновременно.

С нами никогда этоого не случится, — яростно прозвучал голос Стефана в её голове. Никогда! Даю тебе своё…

Нет! Елена вспомнила, суеверно боясь сглазить. Если Стефан поклялся в чем–то, то если что, ей возможно, придется стать вампиром или духом — чтобы гарантировать, что он не нарушит свое обещание.

Он остановился, и Елена знала, что он услышал ее. И так или иначе это знание, что Стефан услышал е слова, успокоило ее. Она знала, что он не шпионил. Он услышал, потому что она послала ему мысль.

Она была не одна. Она могла бы стать снова обычной; они могли бы взять ее крылья, и бОльшую часть Силы из ее крови, но они все равно были вместе. Она наклонилась к нему, оперевшись своим лбом в подбородок Стефана

«Никто не в одиночку.» Она сказала, что Дэймон. Дэймон Сальваторе, существо, которое больше не существует. Но кто по–прежнему вызвает у нее еще одно слово, последний крик. Его имя.