Музей магических артефактов (СИ) - Кальк Салма

Алоиз Марсо умер – но Донатьен и подозревал что-то подобное. Госпожа Эмильенна была мрачна, но спокойна, и рассказала, что и старший сын, и дочь уже в пути и скоро прибудут в Верлен, и помогут ей. А пока её не оставили соседи, и даже новая хозяйка дома Бодуанов приезжала и помогала с похоронами и поминками.

Из гостиницы можно было навещать всех, с кем следовало переговорить.

Николя Мерсье прямо воспрянул духом – стоило избавиться от Ламбера. Привёл в порядок стражу на воротах, патрулирование улиц, и ещё кое-каких дорог и тропинок вокруг города – правильно, нечего контрабанду к соседям тащить. Это сейчас пока там неспокойно, а у нас тихо, эта зараза легко может перекинуться, поэтому – нужен порядок.

Дальше следовало переговорить с братом и сестрой де ла Мотт. Валентин откликнулся на вызов и подтвердил – да, госпожа Маргарита дома, и все прочие – тоже дома. Танцуют. Ну как – бал ведь, скоро уже. Тренируются.

Портал мгновенно перенёс Донатьена в загородный дом Бодуанов. И вправду, вместо стука молотков и прочих ремонтных звуков со второго этажа доносилась музыка. Вальс.

Играла, как он верно догадался, Мари. А танцевали юный граф де ла Мотт с госпожой Эрминой Руа и… граф Джилио с госпожой Маргаритой. Донатьен дождался финала и поаплодировал парам – потому что все были хороши. Одни – легкостью и задором юности, другие – силой и основательностью зрелости.

- Господин Дюваль! – обрадовалась госпожа Эрмина.

Остальные тоже заметили его и подошли, и Мари – тоже подошла. И что же, говорить прямо здесь и сейчас?

Словно подслушав его мысли, появился Валентин и закрыл за собой двери.

- С какими новостями, господин Дюваль? – вкрадчиво спросил он.

- Думаю, что с хорошими, - ответил Дюваль. – Господин граф де ла Мотт, по вашему делу будет предпринято разбирательство, но я, как куратор, высказал предложения по его разрешению, и у меня будет могущественная поддержка для того, чтобы это дело решили именно так, как я предлагаю. А предлагаю я следующее: за вами признаются все ваши имущественные и наследные права, но для того вам придётся три года отработать на пользу магического сообщества нашей страны. Я предлагаю вам провести эти три года в академии – сначала будете ассистентом кого-нибудь из профессоров, а после и сами станете преподавать. Вас учили хорошо, вы сами делали и делаете очень многое, и будет справедливо, если вы поделитесь знаниями с молодёжью. Что скажете?

Юный Филипп на протяжении всей этой небольшой речи едва дышал – и явно он не ожидал такого финала.

- Господин Дюваль, но вы что, думаете, я справлюсь? – изумлённо спросил он.

- Да, я думаю, что вы справитесь, - произнёс Дюваль тоном, не оставляющим места сомнениям.

- Тогда… я согласен, да конечно же, я согласен! И что же, мне прямо дозволят называться родовым именем?

- Дозволят, - кивнул Дюваль. – Правда, я предполагаю, вам придётся поработать и с нашей службой – ради спасения других соотечественников-магов, оказавшихся в непростой ситуации на территории империи.

- Да, понимаю, - выдохнул Филипп и взглянул на госпожу Эрмину, и каким же сияющим был тот взгляд!

Более того, он прямо тут же и подошёл к ней, и брякнул прямо при всех:

- Госпожа Эрмина, вы выйдете за меня замуж? Когда мне вернут моё имя?

Госпожа Эрмина от неожиданности разинула рот, и тут же прикрыла его ладошками.

- Господин Филипп… я… да, выйду! А если папенька не разрешит – сбегу! Я умею!

Госпожа Маргарита, граф Джилио и Валентин тихонько переглянулись и рассмеялись.

- Не нужно сбегать, я готов говорить с вашим отцом.

- Лучше сначала с бабушкой,  - рассмеялась Эрмина, - а она уже потом с папенькой. И если вам не вернут имущество, не печальтесь – у меня есть поместье, моё приданое, а у того поместья небольшой, но стабильный доход. Нам с вами хватит, я неприхотлива.

- А сейчас, неприхотливая госпожа Эрмина, послушайте меня, - вступил в беседу Донатьен. – Вы знаете, что магам необходимо учиться пользоваться своей силой?

- Да, господин Дюваль. Меня учит бабушка.

- Это замечательно, но магу вашего потенциала необходимо учиться не дома, а у специалистов, каким бы подготовленным магом ни была ваша бабушка, я глубоко её уважаю. Вам нужно будет явиться первого октября в столичную академию и сдавать экзамены, я уверен, что вы сдадите их без затруднений. Курс начнётся пятнадцатого октября. Если у вас нет родни в столице, которая взяла бы на себя заботу о вас, то вы сможете жить в пансионе при академии. Но я почему-то думаю, что жильё для вас найдётся.

Эрмина смотрела на Донатьена и только хлопала глазами – не ожидала.

- Это же… это же замечательно! Я  и думать не могла, что так выйдет!

- А замужество – после окончания академии, таковы правила.

- Мы подождём, - улыбнулась Эрмина и украдкой глянула на Филиппа.

А тот украдкой глянул на неё.

- А что будет со мной? – голос Мари прозвучал резко в наступившей тишине.

- Если вы пожелаете – то продолжите жить под тем именем, что себе выбрали, так, как пожелаете. Вопросов к вам у правосудия не будет, - покачал головой Донатьен. – Многие из тех, от кого зависел ответ на этот вопрос, считают себя виновными в том, что вам было некуда пойти, и вы были вынуждены решать столь сложные вопросы самостоятельно. Поэтому – вы действовали в своём праве. И если у вас были какие-то планы – исполняйте их.

- А если… - она опустила взгляд, потом подняла голову и взглянула на него. – Если я приму ваше предложение? Если, конечно, оно ещё в силе?

- Всегда в силе, Мари, - выдохнул Донатьен. – И иначе быть не может. Тогда вы станете мой женой, как Мари де ла Мотт, а в свидетели мы позовём тех, кто и так знает вашу историю. А кем была ранее моя супруга – это касается только нас с ней. А тем, кто знает вас, мы расскажем, что вы сбежали от ещё живого Сезара в провинцию и провели это время на службе. И вздохнули свободно, когда узнали о его гибели.

- И что же, ваши высокопоставленные покровители согласились?

- Да. Герцогиня Саваж сама лично допрашивала дух вашего супруга. Можете представить, что она узнала. Поэтому её слово и слово герцога – с вами. И со мной. С нами, в общем.

Мари прислонилась к стене, закрыла глаза… и заплакала. Этого зрелища Донатьен уже не вынес, глянул на остальных – они мигом исчезли, и старшие, и младшие – а сам подошёл к женщине, которую много лет любил, и обнял её.

Достал старинный перстень, принадлежавший, если верить семейной легенде, принцессе Катрин де Рокелор, а ей подаренный её крёстным, знаменитым кардиналом, основателем академии. И надел на палец Мари.

- С возвращением в мир, Мари. И если вас мучает совесть – вы тоже можете взять пару курсов в академии или в королевском госпитале, опытные маги лишними не бывают. А целители – так и вовсе.

В день равноденствия Рита проснулась ещё затемно, очень уж она волновалась. Да и спать получалось в последние дни как-то плохо. Вот честно, она даже перед презентацией музея так не волновалась! Потому что музей – это привычно и понятно, а балов она раньше не давала.

Конечно, Рита побывала на балу и в Ратуше, и в семье Курси, и ещё кое-у-кого, и теперь представляла себе бал не только умозрительно, по книгам и фильмам. Её поддерживали и Валентин, и граф, которого она запросто называла Раймоном, но – только когда рядом не было более никого. Однако ей всё равно было страшно.

Кот завозился в ногах – мол, и чего зашевелилась ни свет, ни заря? Рита дотянулась, погладила. И это граф ещё не понял, что иногда возникающий всё равно что из ниоткуда полосатый кот и Валентин – одна и та же сущность. Впрочем, эту сущность Рита уже привыкла считать кем-то вроде старшего брата, которого в прошлой жизни у неё не было.

А граф… с ним было спокойно. Он не вызывал перехвата дыхания и головокружения, но – зачем оно нужно, то головокружение, в её-то годы! Правда, оказалось, что в её годы очень даже хорошо танцевать – можно хоть всю ночь напролёт, только потом ноги отваливаются, и глаза на ходу закрываются. И ещё можно гулять и бродить – Рита полюбила окрестные горы, поросшие лесом, и как только у неё начало появляться свободное время, стала ходить туда гулять. Граф как услышал, сразу же напросился составить компанию, и в таких долгих прогулках выяснилось, что вместе им хорошо не только что-то делать или разговаривать, но и молчать тоже.