Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна

Бирюзовый свет погас — я победила.

Холодная вода обожгла горло изнутри. Время остановилось, сердце, гулкое и слабое, замедлилось. Темнота…

— Ты справилась, Кэйтлин. Спасибо, — раздался рядом знакомый голос, свитый из многих.

Повернув голову к источнику теплого тусклого сияния, встретилась взглядом с мужчиной лет тридцати. Светлые короткие волосы, овальное лицо, широкие брови, северная жесткость черт и внимательный взгляд изумрудных глаз. Я знала, что это истинный облик знакомца, которого правильно называть Смерть.

— Я — некромант. Это был мой долг.

— Ты всегда была ответственной.

— Вряд ли посмертие это изменит, — хмыкнула я.

— Я даже уверен, что не изменит, — Смерть кивнул и протянул мне раскрытую ладонь.

Конец. Я осознавала это исключительно отчетливо. Не на такой я надеялась, но когда мои мечты сбывались?

— Мне жаль, Кэйтлин, — признал знакомец, когда я вложила свою ладонь в его. — У тебя могла быть долгая и счастливая жизнь.

— Наверняка еще будет когда-нибудь. В другой раз, — твердо встретив его взгляд, я попыталась пресечь попытки мне соболезновать.

Не плакать, только не плакать! Он не увидит мою слабость!

— Ты ни о чем не жалеешь, Кэйтлин? — он смотрел пытливо, на тонких губах не было усмешки. — Ответь честно.

Зачем ему мои ответы? Разве не ясно без них? Я сглотнула болезненный ком, сморгнула слезы и призналась:

— Конечно, жалею. Я не попрощалась с Нинон, с Артуром и Джози. И с Эстасом. Я ему так и не сказала, что люблю его.

Знакомец посмотрел куда-то мимо меня, неожиданно весело улыбнулся:

— Возможно, у тебя все-таки будет шанс это исправить.

Лед разломался, со дна столбом бил бирюзовый свет. Шаман затянул Кэйтлин под воду!

Эстас бросился к проруби — золотой купол не пустил. Иступленно тыкая защиту мечом, Эстас пытался пробить себе выход. Тщетно.

Оставшиеся призраки животных пропали, погасло бирюзовое сияние. Ярко вспыхнули белые кристаллы на берегу.

Шаман мертв. В этом Эстас был совершенно уверен.

Он так и не проломил золотой купол — щит пропал сам.

Не думать, не думать о том, что Кэйтлин мертва! Этого не может быть! Он не допустит!

На ходу отбрасывая меч и ножны, сдирая с себя тулуп, Эстас мчался к проруби. Справа послышались быстрые шаги. Человек в летней форме пограничников грубо толкнул Эстаса так, что тот упал. Не останавливаясь, незнакомец побежал к воде. Нырнул, но всплеска не было.

Ругнувшись, Эстас встал на колени — лед угрожающе хрустнул, длинная трещина прошла от проруби к ногам. Поспешно опершись ладонями, Эстас подполз к воде. Та была черной, непроглядно черной.

По поверхности прошла рябь. Вначале вынырнула светлая голова неожиданного помощника, потом показалась Кэйтлин.

Эстас помог вытащить девушку, незнакомец вылез сам. Кэйтлин закашлялась, Эстас обнял ее, повернул так, чтобы вода не попала снова в легкие. Благодаря Триединую, прижимая к себе жену, он не скрывал слез радости. Кэйтлин, израненная и истощенная, затихла в его руках, но дышала, и важней в тот миг не было ничего.

— Надо бы вам подальше отойти, тут опасно, — раздался рядом прокуренный сиплый голос.

Эстас, не веря ушам, медленно поднял голову и встретился взглядом с Айном Хардоном. С человеком, которого долго пытался стереть из своей памяти. С человеком, повинном в гибели сотен и всех несправедливостях, которые свалились на Эстаса Фонсо лично. С человеком, спасшим жизнь Кэйтлин.

— Прости меня, командир, — виновато вздохнул сержант и растаял в воздухе.

Эстас ошеломленно смотрел на то место, где только что стоял Хардон, когда услышал топот и крик.

— Папа! Папа! — Тэйка бежала по льду к отцу.

— Стой! — закричал он, останавливая дочь жестом. Та замерла, будто примерзла к месту. — Здесь опасно! Лед трескается! Медленно, осторожно выйди на берег и жди нас там!

Дочка кивнула и послушалась. Эстас склонился над женой, снял мокрый, леденеющий на глазах малахай, окликнул по имени. Она тихо застонала, но в себя не пришла. Оттащив жену подальше от проруби, Эстас завернул Кэйтлин в тулуп и шубу и всем сердцем радовался тому, что догадался послать за магом-лекарем. Лишь бы он успел вовремя!

— Папа! — Тэйка бросилась обниматься. — Я все-все оставшиеся фигурки зельем полила! Как леди Кэйтлин делала.

— Ты умница, — прижав к себе дочь, похвалил Эстас. — Ты цела? Тебе нигде не больно?

— Нет, — она потрясла головой. — Леди Кэйтлин меня защищала, а тот хотел, чтобы я заболела и умерла. Другом еще назывался!

— Но теперь все закончилось, милая. Все будет хорошо, нам нужно только выбраться отсюда поскорей. А потом ты мне все расскажешь. Как с шаманом познакомилась, чего он хотел, что тут было, пока я не пришел. Ладно?

— А леди Кэйтлин поправится? — с надеждой спросила Тэйка, задрав голову, чтобы видеть лицо отца. — Он много раз делал ей очень больно.

Эстас вздохнул, но решил ответить правду:

— Она тяжело ранена. Боюсь, даже если маг-лекарь, который лечил Ердена, приедет сегодня вечером и зачарует раны, леди Кэйтлин будет еще долго болеть.

— Я не знала, что он такой, — горестно попыталась оправдаться дочь. — Он говорил, никому не будет больно, не будет вреда. Что она просто уедет и все!

Она потупилась, шмыгнула носом:

— Это я виновата!

— Тебя никто не винит, — заверил Эстас. — Леди Кэйтлин тоже. Когда она придет в себя, вы все с ней обсудите. Хорошо?

Тэйка кивнула и вызвалась нести что-нибудь.

Дьерфин с парой добровольцев и Ерденом, выследившим командира по запаху, ждали недалеко от рощи, и за это Эстас был им благодарен. Помощники пришлись как нельзя кстати. Ерден забрал к себе в седло Тэйку, Дьерфин, первым делом напоивший Кэйтлин каким-то резко пахнущим лекарством из фляги, с солдатом бережно помог поднять жену на лошадь и умостить перед Эстасом.

Всю дорогу до крепости Кэйтлин, так и не приходя в сознание, шепотом звала мужа по имени. Горячая ванна и питье, как и обезболивающее, казалось, нисколько ей не помогали. Дьерфин, давший Кэйтлин какие-то снадобья из ее шкафчика, с горечью признал свое бессилие.

— Она говорила, что раны, нанесенные призраками, очень болезненные для некромантов, а обычные люди их даже не видят. Только кожа на месте ранения холодная, — Дьерфин бросил обеспокоенный взгляд на лежащую в постели девушку. — Она ледяная вся. Я не знаю, что делать, пока маг не приедет.

— Как только он появится, сразу веди сюда. Я буду здесь.

Дьерфин похлопал мрачного друга по плечу и вышел.

Забытье было для Кэйтлин явно мучительным, оттого Эстас чувствовал себя ужасно беспомощным, слыша свое имя. В другое время он мерил бы шагами комнату, но сам был ранен. Несмотря на лекарства из шкафа жены, места укусов болели и отвратительно ныли.

Он сел на стул рядом с постелью Кэйтлин, взял девушку за руку и, пытаясь побороть отчаяние, молил Триединую сохранить жене жизнь.

Время тянулось бесконечно. Эстас ловил каждый шорох за дверью — надеялся, что приехал маг. В комнате постепенно темнело. Заходили Джози и Дьерфин, перебирали склянки в аптечке жены, тихо переговаривались. Эстас, давно стоящий на коленях у постели Кэйтлин, сжимал в ладонях руку девушки и к шепоту не прислушивался. Дьерфин, отсчитав какие-то сладко пахнущие капли, напоил Кэйтлин, но это ничем не помогло. Судя по ее лицу, даже не притупило боль.

Непрерывная молитва Триединой не помогала справиться с разъедающим сердце страхом за Кэйтлин, на ледяной руке жены теплым ободком выделялось обручальное кольцо. Только оно отогрелось, откликнулось на прикосновение Эстаса. От этого становилось совсем жутко, перехватывало горло, дышать было тяжело.

Астенский маг приехал около полуночи. Дьерфин вошел первым, внес лампу. Эстас вскочил, не выпуская из ладони руку жены. Расстегнувший последнюю пуговицу маг стряхнул с плеч тулуп, поднял глаза на Кэйтлин — замер в дверях, так и не закончив движение. По выражению его лица стало ясно, что все очень плохо.