Татьяна Солодкова - Бессметрный

— О, — Рикардо насмешливо изогнул бровь, — сколько решимости, пыла. А где же девочка-зомби, не желающая жить, с которой я разговаривал… Когда? Дай-ка подумать… Ах, да, всего лишь вчера.

Мне захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым.

— Обстоятельства изменились.

— И Белоснежка проснулась ото сна, — продолжал глумиться Тайлер. — Ну надо же. И что же послужило причиной?

— Я хочу усыновить Лаки.

— Что? — вот она, искренняя, неприкрытая эмоция. — Да ты с ума сошла, женщина!

— Я. Хочу. Усыновить. Лаки, — повторила я, отчеканивая каждое слово.

Мне показалось, что лицо Рикардо окаменело.

— Скажи мне, что ты пошутила, я посмеюсь, и ты больше не будешь занимать мое время.

— Я не шучу, — я говорила правду, я была серьезна и решительно настроена, как никогда в жизни.

Тайлер пару секунд сверлил меня взглядом, а потом взорвался:

— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? У тебя отродясь не было детей, ты не знаешь, что с ними делать.

— Я научусь, — я уже думала об этом, со мной останется Клара, она поможет, вместе мы справимся.

— Научишься? Допустим, — Рикардо принялся постукивать пальцами по столешнице, явно придумывая новые аргументы. — А что будет потом? Когда ты выйдешь замуж, родишь своих детей? Что станет с Лаки, когда твоя любовь к Александру пройдет?

Я поджала губы, усмиряя эмоции. Не хочу и не буду объяснять этому человеку, что мои чувства гораздо глубже мимолетной влюбленности. Не хочу. А он не поймет.

Сказала:

— У меня не будет своих детей.

Рикардо фыркнул:

— Да что ты несешь? Тебе двадцать пять лет!

— Двадцать шесть.

— Что?

— Двадцать шесть, — только сейчас я сама поняла, что пропустила свой день рождения. — Мне исполнилось двадцать шесть позавчера, как раз когда меня «успокоил» доктор Шрайтер.

— Да наплевать, — отмахнулся Тайлер. — Двадцать пять, двадцать шесть, тридцать. Ты еще молода, и ты не знаешь, что говоришь. У тебя появятся свои дети, и Лаки станет тебе не нужен.

Как объяснить ему, что я уверена в своих словах? Я хотела бы детей только от Александра, и у меня будет ребенок Александра, других я не хочу.

Я поймала его взгляд и посмотрела прямо в глаза:

— Я никогда не предам того, кто мне верит.

— Ты передумаешь…

— Я не передумаю, — я повысила голос, — я не буду есть, спать, но я костьми лягу, чтобы Лаки ни в чем не нуждался. Он должен расти с человеком, которому не безразличен, он заслуживает того, чтобы его любили. И если Александр не успел передать ему всю свою любовь, то это сделаю я.

— Какой альтруизм, — Рикардо продолжал выбивать пальцами дробь. — Такая самоотверженность ради чужого ребенка.

— Ради ЕГО ребенка, — отрезала я. — Ребенок Александра никогда не будет мне чужим.

Тайлер покачал головой:

— Ты не понимаешь, чего просишь…

— А ты? — меня уже откровенно понесло. — Мне, по крайней мере, не плевать на мальчика! Я готова заботиться о нем, да я порву на части ради него любого! А ты? Ты готов отдать его в приют, лишь бы не нести ответственности! Как поступил с его отцом! Я не хочу, чтобы Лаки прошел через это! Раз уж я осталась жива, я не позволю! Если тебе плевать, то мне нет!

У Рикардо заходили желваки.

— Да что ты знаешь, — процедил он, — плевать мне или нет… — я только хотела переспросить, что он имел в виду, как вдруг маски были сброшены, и я увидела настоящего Рикардо Тайлера, у него даже лицо преобразилось, перестало быть таким скульптурно идеальным, а стало просто… человеческим. — Именно потому, что мне не плевать, я не подойду к Лаки близко! Ты, что, не понимаешь?! На меня совершается, в среднем, по три покушения в год! Мои близкие — мишени! Думаешь, почему я бросил Александра в приюте? Именно поэтому! Я знал, на что иду, когда лез в большую политику, отдалить от себя брата было единственным способом сделать так, чтобы мои враги не пытались достать меня через него! — Рикардо вдруг резко замолчал, возвращая себе самообладание, продолжил уже тише: — Я не допущу, чтобы второй Александр Тайлер погиб по моей вине.

Я молчала, смотрела на него и молчала, оглушенная, раздавленная этой лавиной, выплеснутых на меня эмоций. Рикардо больше не притворялся, не прятался за маской, и я увидела в его глазах такую боль, что мне стало трудно дышать. Боль и чувство вины. Смерть Александра стала для него не меньшей потерей, чем для меня. А ведь он собственноручно отправил его на Эйдану…

Рикардо резко разорвал контакт взглядов и отвернулся.

— И пусть Александр так никогда не простил мне, что я бросил его в приюте, — сказал он куда-то в пустоту, будто ни к кому не обращаясь, — это того стоило, он хотя бы дожил до сих пор.

— Он простил, — сказала я.

Рикардо метнул на меня злой взгляд:

— Ерунду не неси.

Я покачала головой:

— Я не лгу. У него был фотоальбом со снимками самых дорогих. Твое и Лаки на первом месте.

Рикардо по-прежнему смотрел куда-то в сторону, только рука, лежащая на столешнице, сжалась в кулак. Он не поворачивался ко мне до тех пор, пока не взял себя в руки, окончательно совладав с эмоциями.

— Ты нашла для себя новый смысл жизни? — спросил Тайлер непривычным глухим голосом, серьезно, без насмешек.

Я кивнула и добавила:

— Я справлюсь. Помоги мне, Рикардо. Не отправляй его в детский дом. Мать бросила, отец погиб, не добивай его еще сильнее.

Тайлер смотрел на меня бесконечно долгую минуту, мне казалось, я практически слышу, как крутятся шестеренки у него в голове.

— Морган, мне уже становится страшно оттого, что связался с тобой, — на его лицо вернулась прежняя улыбка, а тон стал обычно уверенным. — Но так даже интереснее. Я все устрою, — продолжал он, — бумаги на усыновление, перепишем на тебя дом, нечего с ребенком ютиться по квартирам.

Я ошарашено кивнула, такой щедрости я не ожидала.

— Ну, чего ждешь? — Рикардо скорчил гримасу. — У меня работа стоит, а ты отнимаешь мое время. Можешь собирать вещи и переезжать, завтра все бумаги будут готовы.

Я поспешно встала, пока он не передумал.

— Рикардо, спасибо, — с чувством поблагодарила я.

Он хищно улыбнулся:

— Рано благодаришь, вот поживешь с этим сорванцом месяц-другой, на стенку полезешь… Ну чего стоишь?

— Мои вещи остались на «Прометее». Могу я их забрать?

— Ах, да, — Рикардо поморщился, — полагаю, их все досмотрели и перетрясли, но скорее всего, они все еще на судне. Подойдешь к Луизе, она выпишет пропуск. А теперь все, лимит доброты исчерпан. Морган, выметайся.

Я развернулась и послушно направилась к двери, обернулась уже у самого выхода.