Taliana - Утекая в вечность

— Зачем это вам?

— Вы напрасно забыли, что я жду вашего согласия. Любви и полной капитуляции передо мной, — уверенно и спокойно признался он глядя ей в глаза. — А все что я жду, непременно происходит.

— Государь тоже ждет, — холодно поддела она.

— Не уверен, что он все еще заинтересован в вас так же как прежде, — Преемник неторопливо покрутил головой. — Ни одного упрека за сцену у шароплана я не получил. Отец слишком переменчив. Он вас забыл. А вокруг слишком много непознанной новизны. В нашей семье я всегда был и остаюсь самым постоянным.

— Тогда приятного вам ожидания, — насторожено ответила она. Больше ей сказать было нечего.

— Катамиртас, что ты все время рассказываешь нашей гостье? — во всеуслышание обратился к сыну Вишнар. — Уж не выдаешь ли ты ей военные тайны? Или у вас пустая светская беседа? Например, о том, какими интригующими духами пахнет сегодня наша гостья?

Калина не смогла сохранить самообладания после этого комментария, и к своему стыду, густо покраснела. Потому как некоторые бессмертные заулыбались, отворачиваясь в разные стороны, чтобы скрыть реакцию. А военный глава армии бессмертных кашлянул, задорно сверкнув глазами и непроизвольно потер кончик носа.

— Госпожа Проскурина, — между тем серьезным голосом продолжил Вишнар. — Запах ваших духов очень мил и по-весеннему свеж, но не могли бы вы пощадить чувствительность нашего обоняния и более не поливать себя ими так… обильно?

— Очень мешаете дышать кислородом. Очень мешаете… — настойчиво повторил он, кажется, изо всех сил потешаясь над ее стыдом, хотя лицо имел крайне серьезное. Еще бы ему не потешаться. Это был тот редкий случай, когда надежная броня обшивки «КП-1» дала пробоину. Проскурина просто заживо горела стыдом.

— Ты вполне нормально пахнешь, — принюхавшись, оценила Рыжова. — Может чуть-чуть перестаралась с духами. Но мне нравится.

— Что это было, Проскурина? — строго спросил Серпов.

— Спросите государя, когда он пригласит вас на очередную приватную беседу, — бесстрастно ответила журналистка. — Я не имею ни малейшего понятия, о чем он говорил.

— Уже и корабли твоим именем называют? И ты настаиваешь, что вы враги?

Беседа с Серповым была самым приятным результатом поездки на полигон. После всего произошедшего там, Калина все время опасливо косилась по сторонам присматриваясь к бессмертным. Но ничего подозрительного не обнаружила и в итоге на время расслабилась. Или это какая-то глупая шутка, виртуозно разыгранная Вишнаром и его сыном, или же вампиры, что встречались ей по пути, очень хорошо притворялись и делали вид, что ничего не ощущают.

Расслабившись от этого наблюдения, журналистка пошла в свой номер. В одном из коридоров гостиницы она прошла мимо одиноко стоящего солдата и зачем-то на него оглянулась. Сама не поняла, зачем? Молодой человек приподнял голову так, как будто ловил запах, принюхивался. Уточнял — померещилось или нет? Правда, он тут же чихнул. Или сделал вид?.. Потому что увидел выражение лица женщины — подозрение и страх в глазах.

Достигнув двери в собственную комнату, Проскурина еще раз оглянулась. Нос снова был приподнят. И дверь как результат резко захлопнулась. Значит, не шутили государь с преемником, что-то чувствуют.

Когда же чуть позже за ее передвижением по холлу проследил еще один нос, а затем еще и еще один, а Рами при встрече отреагировал сменой эмоций на прежнее — заинтересованное радушие, Проскурина окончательно приуныла. Дело дрянь! Не соврали, от нее разит! И главное — чем? Выходит что — течной самкой?!

Глупости какие! Нашла кому верить! Это же Амир, это же Вишнар! «Затейник» и «Проказник» ее вновь разыграли.

— Это вам!

Мысль прервали. Очнувшись, Проскурина обнаружила букет цветов, который ей протянул Валинар — администратор гостиницы.

— Кто их передал?

— Это от меня, — стыдливо опустив глаза, признался бессмертный. — Вы мой любимый посетитель, Калина Владимировна…

— Благодарю вас, — растерянно сказала женщина. — Я тронута.

— Если позволите небольшой комплимент. У вас удивительно чудесный аромат!.. Ваших духов я имею в виду.

После этих слов обескураженная Проскурина поспешила откланяться. Так или примерно так говорили все без исключения сотрудники гостиницы, с кем она имела несчастье встретиться в тот злополучный день. Вечером она обнаружила у двери своего номера еще один букет с карточкой «от поклонника». Но последней каплей было обнаружить лепестки роз, рассыпанные по простыне под покрывалом. После этого она занервничала и следующим же утром спросила у Серпова:

— Мы скоро уезжаем?

— Еще сняли не все, что планировали. А что случилось?

— Что-то хочется домой, — нервозно ответила она, но не рискнула делиться своими подозрениями.

За сутки с небольшим история с «ароматом самки» извела ее стыдом до невозможного. Словно кошмарный сон! По гостинице на следующий день невозможно было пройти. Все сотрудники с букетами, все улыбаются как влюбленные идиоты и тянутся за ней следом по этажам собираясь в кучки. А при беседе и слова не могут сказать. Улыбаются и кланяются. Кланяются и улыбаются. Вручил цветы и убежал. Часа не прошло, опять пришел, вновь с цветами, кланяться и улыбаться. И так каждый!.. И все бы хорошо, но журналистке стыдно до безумия. После каждого букета она спешит в душ, смывать позорный запах. Только совершенно не помогает! Потому что за дверью ожидает новый букет.

Интуитивно Проскурина понимала — что — то тут не чисто, но паника охватывала непроизвольно. Когда этих самых букетов собралось несколько десятков за два часа. Но главным образом, потому что члены съемочной группы не могли не заметить такого скопления «влюбленных» и это породило новую волну неприятных шуток.

Калина всерьез заподозрила неладное только когда Рыжова обратилась к ней с жалобой. На плохое самочувствие, как выяснилось — из-за тех самых дней, которые у самой Калины еще только лишь намечались. А у Леночки Рыжовой процесс был в разгаре. Когда же Проскурина расспросила коллегу, не ведут ли себя подозрительно некоторые бессмертные, она развеяла все ее сомнения. Цветов Леночке никто не дарил, комплименты, правда, были, но она не нашла их какими-то сверх заинтересованными. Кроме того — лепестков по постели ей никто не рассыпал и на приятный аромат не намекал. Хотя нюхали пару раз, и она это видела. Но не поняла причины, думала дело в аромате ее духов.

— Понятно, — хмуро процедила себе под нос Калина.

Когда же в пятый раз за день Проскурину догнал Валинар, чтобы протянуть очередной букет с намеком на ее чудесное благоухание, журналистка смерила его строгим порицающим взглядом и предупредила: