Боги и чудовища - Шелби Махёрин

– Полегче, сынок. Я еще не до конца исцелилась, нужно чуть больше времени.

Все еще широко улыбаясь, мадам Лабелль похлопала меня по щекам и слегка прищурилась. Бабетта, стоявшая позади, выглядела необычайно серьезной.

Я посмотрел на нее.

– Спасибо.

– Не благодари меня. – Бабетта неопределенно махнула рукой. – Твоя мать помогла мне с работой в городе. Я была перед ней в долгу.

– Долг все еще за тобой, – добавила мадам Лабелль и насмешливо взглянула на куртизанку. – Не думай, что я забыла, Бабетта, как ты выкрасила мои волосы в синий цвет.

Только теперь Бабетта смущенно улыбнулась. Она украдкой оглядела нас.

– Скажи, охотник, ты не видел нашу прелестную Козетту?

– Она с Бо. Они пошли на север города.

Ее улыбка слегка померкла.

– Конечно. Прошу меня простить.

Бабетта тут же покинула нас. Я приобнял мадам Лабелль за плечи.

– Где ты была? Как ты?

– Учитывая все пережитое, я держусь как могу. – Она изящно пожала плечами. – Мы последовали примеру твоей жены и спрятались на чердаке Солей-и-Лун. Там нас никто не беспокоил. Вероятно, никто не знал, как это место важно для Лу. В противном случае Моргана наверняка бы его разрушила просто ей назло.

Я кивнул, глядя на Лу, и лицо матери исказилось. Она покачала головой.

– О боже. О боже. Какой ужас. – Мадам Лабелль посмотрела на меня ясными голубыми глазами, полными сожаления. – Бабетта сказала, что Огюст погиб в собственном огне. Высокомерный глупец. – Словно осознав бестактность своих слов, она снова погладила меня по руке. – Но он… он был очень…

– Он пытал тебя, – мрачно сказал я.

Она удрученно вздохнула.

– Да, пытал.

– Смертью он еще легко отделался.

– Возможно. Остается довольствоваться тем, что сейчас Огюст испытывает страшные муки, где бы он ни был. Может быть, его даже мучают крысы. И все же… – Мадам Лабелль слегка пошатнулась, нетвердо держась на ногах. Я крепче ухватил ее. – Он был твоим отцом. Я сожалею об этом, но не сожалею о твоем рождении. – Она еще раз коснулась моей щеки и взглянула на Лу. – Ты должен идти. Однако, если ты проводишь меня до ближайшей скамьи, буду очень тебе признательна. Я бы хотела посмотреть на рассвет.

Я изумленно уставился на мать.

– Я не оставлю тебя тут на скамейке.

– Чепуха. Еще как оставишь. Ни одна ведьма в здравом уме не нападет на нас сейчас, а если кто и попытается… Что ж, думаю, выжило немало шассеров, да и этот отец Ашиль весьма…

– Пожалуй, на этом я тебя прерву. – Я покачал головой, но улыбка невольно тронула мои губы. – Отец Ашиль не для тебя.

Это, конечно, была неправда. Она могла заполучить любого, кого хотела. Я бы даже сам познакомил их.

Усадив мадам Лабелль на скамейку, по обе стороны которой цвел жасмин, я поцеловал ее в лоб. Ночь все еще властвовала в небе, но вскоре должен был наступить рассвет. А с ним и новый день. Я опустился на колени, чтобы поймать взгляд матери.

– Я люблю тебя. Кажется, я никогда не говорил тебе этого.

Усмехнувшись, мадам Лабелль оправила подол. Но я все равно видел ее глаза. Они заблестели от подступивших слез.

– Отныне я желаю слышать это каждый день. Ты будешь навещать меня по крайней мере три раза в неделю, и вы с Луизой назовете своего первенца в мою честь. Возможно, и второго ребенка тоже. По-моему, вполне разумно, да?

Я усмехнулся и поправил ей волосы.

– Посмотрим, что можно сделать.

– Тогда ступай.

Бросившись к Лу, я услышал в переулке тихие, знакомые голоса. Горький плач. Нахмурившись, я направился в ту сторону и обнаружил Габриэль и Виолетту. Они прижимались друг к другу, а Бо обнимал их. Коко стояла позади, прижав руку ко рту. У их ног как-то неестественно на животе лежали Исме и Виктория. Вокруг стояли полдесятка ведьм. Никто не двигался.

Пораженный, не в силах пошевелиться, я смотрел, как лицо Бо исказилось от слез. Он притянул к груди Габриэль и Виолетту. Те прижались к нему, содрогаясь от рыданий. Их слезы были чистыми. Горькими. Сокровенными. Меня словно ударили под дых. Мои сестры и брат. Я не знал Викторию так же хорошо, как Бо, но мог бы. Я бы обязательно узнал ее лучше. Меня пронзила острая боль.

Это я должен был лежать на этих камнях. Моргане нужен был я, а не они. Ей нужен был Бо, а не Виктория, маленькая тринадцатилетняя девочка.

Отвратительное чувство вины охватило меня. Я развернулся и пошел к Лу. Но у моста остановился и немного подождал.

На этот раз она подняла на меня глаза.

Я выдержал ее взгляд.

Кивнув, Лу погладила Моргану по волосам. Ее прикосновение было наполнено нежностью. Тоской. Она закрыла матери глаза. С трудом поднялась на ноги – согнувшись, словно под тяжестью самого неба, – и положила Моргану на землю.

Когда Лу пересекла мост, я наконец протянул к ней руки, и она беззвучно упала в мои объятья. Убитая горем, Лу побледнела и осунулась. Я наклонился и прижался лбом к ее лбу.

– Мне так жаль, Лу.

Она обхватила мое лицо руками. Закрыла глаза.

– Мне тоже.

– Вместе мы справимся.

– Знаю.

– Куда ты пойдешь…

– …туда и я пойду, – тихо закончила Лу. Затем открыла глаза и поцеловала меня в губы. – Кто выжил?

– Давай посмотрим.

* * *

Как я и подозревал, пропасть разделила город на две части. Мы с Лу прошли вдоль края рука об руку. У собора мы нашли Тулуза и Тьерри. Они смотрели в глубины пропасти вместе с Зенной и Серафиной. Никто не произносил ни слова.

– Как думаешь, что с ним случилось? – прошептала Лу, замедляя шаг и останавливаясь.

Прощание предназначалось не для нас. А для них. Для труппы «Фортуна». Семьи Клода.

– Думаешь, он… умер?

Я нахмурился. Все сдавило в груди. В голове.

– Вряд ли боги могут умереть.

Мы повернулись и хотели уйти, но тут увидели Терранса, выступившего из тени. Как и мы, он с Блезом и Лианой стоял на почтительном расстоянии. Не обращая внимания на нас с Лу, Терранс поймал взгляды Тулуза и Тьерри.

– Вы могли бы пойти с нами.

Его голос был ниже, чем я помнил. Кровь стекала по обнаженной груди. По лицу. Ухо было полностью оторвано – то ли в бою, то ли раньше, я не знал. Вздрогнув, я понял, что Терранс, вероятно, повстречался с Тулузом и Тьерри в Шато ле Блан. Когда их всех… пытали. И Лиану тоже.

От этой мысли у меня скрутило