Аниото. Проклятие луны (СИ) - Дронова Анастасия

— Нет… — вздохнула я под тяжестью груза нежелательного решения.

«Все будет хорошо. Я справлюсь. Все будет хорошо» — эти слова убаюкивали потрескивающие нервы, и я уснула, несмотря на довольно бодрящий душ.

Проснулась — а солнце, вовсю расправив свои лучи, пыталось дотянуться ими до самых темных уголков «избушки». Сонно потянулась и села на кровати. Птицы за окном щебетали, а полуденные лучи прятались во влажные спутанные волосы. Через полчаса издевательств над своим скальпелем, я пожалела, что не расчесалась сразу после душа.

Закончив, натянула бриджи цвета хаки свободного кроя, хоть они и делали мои ноги в два раза толще, это были единственные штаны, не считая джинсов, что бабушка не отправит в печку. Майка и рубашка остались те же. В таком прикиде я была похожа на американского рейнджера в отпуске, только шляпы не хватает. Затянув на затылке хвост, начала спускаться по лестнице, шлепая тапками по скрипучим доскам. Но прежде, чем дошла до подножья — прислушалась. Влад после той истории — а она была очень долгой, он ведь уболтал бабушку пересказать ему легенду из книги — больше не появлялся. Но неделя не такой большой срок и, вероятно, что он уже соскучился по бабулиной стряпне. Но, если что, любой подозрительный шум — и я проворно юркну на выход. Общаться с ним нет особого желания. Да и нет у нас общих тем. Кроме как, конечно, общих предметов по специальности. Но это не то, что я жажду обсуждать на каникулах.

Из кухни доносился звон чашек и шипящий звук скворчащей сковороды с… жареной картошкой и луком. Поперхнулась слюной, сделала шаг, и тут услышала заливистый смех. Секунд 15 мне понадобилось понять, что он точно не мужской…

— Ника, ты чего крадешься? — знакомое лицо в обрамлении черных волос выглянуло из-за косяка. Тина привстала, чтобы уличить мое недоуменно-радостное и растерянное лицо.

— Тина! — наконец до моего измученного кошмарами сознания дошло, что моя подруга и просто самый искренний человек, которого я когда-либо встречала, вернулась.

— А кто же еще, — Решетова неловко обняла меня, удержав равновесие на пошатнувшемся стуле. Я на радостях налетела на нее с дружеским приветствием.

— Баба Люда говорит, ты тут без меня веселишься, — Тина улыбнулась, точеные скулы и прямой греческий нос не портили даже зубы, впитавшие сок жимолости.

Я не видела ее полгода — последний раз встречались на зимних каникулах. А по ощущениям будто прошло гораздо больше. На ней был футболка с девчушкой с розовыми хвостиками и огромными в тон волос глазами, на лбу красовался полумесяц.

— Я и тебе привезла, онээ-тян, — сказала она, проследив направление моего взгляда.

Я наклонила голову и вскинула брови, роясь в памяти и пытаясь отыскать значение последнего слова. А ведь мне оно показалось знакомым… Но в голове всплыло только «Эри» — странно прозвище, больше похожее на имя, придуманное Владом. Как обычно, всякая чепуха лезет…

— «Онээ-тян» — сестренка по-японски, — уточнила подруга, и прежде, чем я успела просиять на приписанное мне лестное родство, продолжила: — а это правда, что у тебя потенциальный жених появился?

Я поперхнулась куском хлеба.

— Нет. Все не так… — замялась я, бросив взгляд на сутулую спину бабушки, которая уже закончила мешать картошку и уже наливала себе чай, навострив уши. — Бабуль, можно мы в моей комнате поедим?

— Конечно, — развернувшись, она с улыбкой потрепала меня по щеке. — Только возьмите поднос и кухонные полотенца для рук.

Через полчаса все было готово — сдвинуты стулья, укрытые вафельными полотенцами, а сверху стояли две порции картошки с курицей, тарелка вчерашних вафель со сгущенкой и две кружки чая на подносе. Скинув домашние тапки, мы уселись на кровати и, застелив колени полотенцами, принялись поглощать обед (завтрак-то я проспала). Пока я уминала свою долю, Тина крутила головой в разные стороны, будто ища отличия. Зимой она приезжала ко мне в город на Новый Год, а с прошлого лета эта комната практически не изменилась, может, только добавились книги на полке — мама периодически свозила надоевшие ей к бабушке. И если раньше дистанции в несколько тысяч километров ее не пугали, то сейчас и подавно. Как мы переехали, она приезжала к бабушке стабильно раз в 2 недели. Расстояние в 73 км — для нее не расстояние.

— Как Япония? — спросила я, сделав глоток чая, пока подруга задумчиво ковыряла картошку, и бросала странные взгляды на мои мало изменившиеся стены.

— Нормально. Страна как страна. Если честно я ездила только чтобы погулять по Харадзюку [область между Синдзюку и Сибуя. Квартал состоит из двух улиц, Омотэсандо и Такэсита. Там находятся магазины, в которых можно купить одежду и аксессуары в стилях готическая лолита, visual kei, хип-хоп, панк. В квартале открылись магазины Louis Vuitton, Chanel и Prada. Иногда о Харадзюку говорят как о «токийских „елисейских полях“»]. Всякие там храмовые комплексы, традиционные чайные и бамбуковые леса меня не очень интересовали. Правда, постройки у них шикарные. И не только те, что возвели хрен знает сколько лет назад. «Радужный мост» стоило увидеть. Я тебе фотки и видео покажу. Потом. Сейчас есть более насущные темы для обсуждения… У тебя, правда, появился парень? — слабый интерес загорелся в ее лиственно-зеленых глазах, но они мне показались немного грустными (даже о долгожданной поездке она повествовала почти без эмоций, будто читая по листу малознакомый текст). Я хоть и не любила этот цвет, завидовала ее сочным и живым глазам, с четким краем радужки, словно обведенной карандашом.

— Нет, — не удержавшись, зло выдохнула, что было больше похоже на рычание.

— Прости, — обычно напористая подруга, быстро отступила, и, вздохнув, продолжила крутить в руках телефон, который не отпускала из рук, видимо, как пришла в нашу «избушку».

— Я просто наткнулась на своего сокурсника, только и всего. Правда. Это бабуля вообразила себе невесть что, — я убрала прядь, упавшую ей на лицо. И только заметила, что она синяя. Модный тренд? Не удивительно, Тина даже как-то в пепельный блонд красилась…

Она все еще продолжила разглядывать мое покрывало в мелкий фиолетовый горошек. И была такая поникшая, не сравнить с ее поведением на кухне. Не хотела расстраивать бабушку? Что-то случилось?

— Джонни… умер…

Голос Тины дрогнул, а она сама уткнулась в мое плечо, тихими слезами заливая мою рубашку.

— Какой? Депп? — растерянным голосом спросила я совершенно серьезно.

Вместо ответа услышала смех сквозь слезы. Подруга отпрянула, ткнув меня кулаком в плечо. Когда она подняла взгляд, на ее лице еще оставалась тень улыбки — печальной и тоскующей.

— Дурочка, — беззлобная констатация факта, ведь я и правда только сейчас поняла, о ком она…

— Твой кот? — уточнила на всякий случай.

Тихий кивок и судорожный вдох дали ответ.

— Вчера вечером. У него было плохо с почками. Мама возила его к ветеринару на прошлой неделе. Но он ее не обнадежил. Все-таки Джонни было уже 19 лет… Это и так запредельно много для кота. Вчера он лежал, почти не вставая, а когда я пришла расчесать его любимой расческой, он исчез. Папа нашел его за дверью у сарайчика. Того, что с прошлой весны заброшен.

— Мне жаль, — в душе екнуло, когда я поняла, что больше не увижу этого надоедливого кота и не шугану его метлой от бабушкиного курятника. Казалось, только вчера он пытался утащить нашу курицу.

Глаза увлажнились, и я, чтобы не расплакаться, переключилась на вафли с варенкой. Все же поминки.

— За Джонни, — подняла кружку. Тина последовала моему примеру, и мы молча допили чай.

— Знаешь, — продолжила она после минутной паузы, немного приободрившись, — хватит слез. Мой Джонни не хотел бы, чтобы я грустила.

— Верно, — отозвалась я, почему-то вспомнив о жутком коте-оборотне из сна, который не дал грусти о черном коте Тины вступить в полную силу.

— Кстати, я слышала, что если закопать умершего кота в лесу, то в следующей жизни он возродиться диким и свободным животным, — в глазах Тины заплясали озорные огоньки, те самые, что потом перестали в неприятности.