Новогодний улов (СИ) - Ранимая Мария

Он исчез…

Глава 40

В эту ночь мне было так плохо как никогда ранее. Глаза болели от слез. Голова ломила. Но это все ерунда по сравнению с тем, что мое сердце разрывалось. Меня выворачивало изнутри. Я чувствовала, что совершила страшную ошибку. Я его отпустила, оттолкнула. Теперь он может даже не придти ко мне. Зачем ему, такая как я? Та, что предала свою любовь.

Дни потянулись за днями. Каждая ночь становилась все длиннее. Одиночество стало моим спутником. Как и красные глаза по утрам. Мне тяжело было вникнуть в учебу. Я смотрела в тетради и учебники, и не понимала, что там написано. Приходилось пить успокоительные и снотворные. Но и они мне практически не помогали. Родители переживали жутко, как и мои друзья. Однажды Наташа не выдержала и спросила в лоб:

— Ты его любишь? — грозный вид подруги говорил, что она не отступится не получив ответы на свои вопросы. — Я же вижу, как тебе плохо!

— Да, люблю, — эти слова дались мне легко. — Сильно люблю.

— Но он вернулся обратно в Германию и вы решили разорвать отношения, — она проговорила слово в слово выданную мной версию. — Но может все хотя бы общаться онлайн? Может быть лучше это делать постепенно?

— Нет. Мы все решили. Так будет лучше, — я видела, что ей самой нелегко. Она тоже не может забыть Эдриана.

Натали больше не поднимала эту тему и пыталась всячески меня вывести из этого состояния. Как и остальные ребята. Я была благодарна за поддержку и помощь, но ничего не помогало. Научилась отвлекаться и ограждаться от разбитого сердца, но это лишь ненадолго и все возвращалось обратно.

Он мне мерещился на улице среди людей, в университете на перерывах, когда коридоры забиты студентами. Его лазурные глаза мне снились каждую ночь и губы помнили его вкус.

Я сгорала. Билась в агонии. Я не знала, что может быть настолько плохо. Не могла есть, еда вставала комом в горле и вызывала тошноту. Я сильно осунулась и похудела на несколько кило. Обессилила и стала похожа на рухлядь. Может быть, я так мучилась, потому что являлась истинной Рантала? Не знаю.

Родители тоже пытались меня всячески взбодрить. Однажды мама не вытерпела и сказала:

— Мы с отцом сходим с ума от того, что видим. Твоя боль передается и нам. Нам еще хуже, доченька, чем тебе. Ты наш ребенок. Ты наша маленькая девочка. Быть может, стоит послушать свое сердце? Это не может больше так продолжаться. Уже почти месяц прошел, а становится только хуже.

Отец был с мамой солидарен. Они выглядели не лучше меня. Под глазами темные круги, кожа посерела, у мамы глаза сегодня были красными, словно она плакала всю ночь. Я настолько ушла в себя, что не замечала ничего вокруг. Нет, я понимала, что родители переживают, но не видела насколько.

После маминых слов я долго думала. Эта ночь была самой длинной, самой мучительной. Этой ночью я решила, что не могу без Рана. Не могу!

Я пойду куда угодно, лишь бы он был рядом. К чертям весь мой привычный мир! Плевать на мое будущее, на мои мечты и планы. Пусть все горит огнем! Главное, что мы сможем возвращаться на сушу и видеться с родителями и моими близкими друзьями.

Как только я приняла решение, мне стало легче. Словно большой и тяжелый груз слетел с моих плеч. За спиной выросли крылья. Я чувствовала всеми фибрами души, что приняла правильное решение. Так должно быть. Единственное, что добавляло горечь — это страх, что я больше Хозяину озера не нужна.

— Ты его истинная пара. Ему стократ хуже, чем тебе. Только ты в его сердце и больше никто не будет. Он никогда не откажется от тебя. Это как у людей — любовь может прийти и уйти. Нет. Истинные — это и дар и проклятье одновременно. Ведь, когда пара вместе, то счастливей их никого нет, но если погибает партнер или он может отказаться, как в случае смешанные пар, то другой не сможет нормально жить без него никогда, — отец говорил уверенно, ведь за это время изучил все что смог найти. Все сохранившиеся записи про народ Рантала, используя свои связи. Да и сам Ран был искренен, когда поведал отцу про свои чувства.

— Почему ты мне не говорил этого раньше? — спросила осипшим голосом.

— Не хотел влиять на твой выбор. Даже сам Ран тебе этого не стал говорить. Обременять тебя, подталкивать, играть на твоей совести и человечности.

Я долго думала затем над словами папы. Рантал был благороден, поистине благороден. И он действительно любит. Ведь когда любишь по настоящему, то пытаешься его оберегать, как можешь от всего. Он даже в этом обо мне позаботился. А я отказалась от него. Боги! Надеюсь, он меня простит!

К итоговому дню, мы приехали в наш загородный домик заранее. Подготовили дом и любимую Раном баню, почистили двор. Мы с мамой наготовили всякой вкуснятины, а отец сходил к озеру, прорубил прорубь. И вот настало утро, в преддверии которого я не смогла сомкнуть глаз. Так сильно переживала и боялась. Боялась, что он не придет, не смотря на все разумные доводы родителей.

— Готова, доченька? — отец уже стоял одетый в дверях и ждал меня.

— Да, только куртку от горнолыжного костюма одену и готова, — подхватила ее с вешалки и быстро натянула, не забыв про шапку и варежки.

— Держи термос. Неизвестно, сколько ждать придется. Намерзнешься, а так будешь согреваться. Это отвар из трав. Тебе понравится, милая, — мама переживала и приготовила мне с собой помимо отвара еще и бутерброды, которые были хорошо спрятаны в рюкзаке.

Мы с папой шли по тропинке и весело переговаривались. Отец пытался меня отвлечь разными рассказами и ему это даже порой удавалось. Я периодически начинала идти быстрее, меня тянуло к озеру, и отцу приходилось окликать меня, чтобы так не торопилась. Проходя мимо злополучной ели, папа напомнил мне как в прошлый раз я намеревалась лбом снести дерево. Мы посмеялись и продолжили путь.

Все внутри кричало — вперед, быстрее! Приходилось себя одергивать. И вот, наконец, мы добрались. Подошли к проруби. Папа поставил рядом санки с ворохом одежды, обуви и полотенцев для Рана. Немного постоял со мной и отправился обратно. Мы договаривались, что я встречу Рана сама и приведу его в дом. Вот я и осталась одна, со своими нервными мыслями.

Время будто остановилось. Каждая минута превращалась в час для меня. Я нервничала. То садилась, то вставала и ходила вокруг. Холода вокруг не замечала совершенно. Постоянно поглядывая в воду, пытаясь уловить малейшее движение воды. Но было тихо. Ничего не происходило.

Ничего!

Я отчаялась. Искусала все губы, выпила отвар из трав, приготовленный мамой. Но легче не становилась. Когда? Ну, когда же?

— Ран, пожалуйста, приди, — шептала в пустоту. — Пожалуйста! Я тебя жду. Я тебя очень, очень жду.

Но в ответ тишина.

— Пожалуйста, Ран…

Я вглядывалась в воду и… что-то мелькнуло. Подобралась и чуть ли не припала к глади воды.

Но нет, это был мираж.

Сил больше не было. Опустошение внутри. Я закрыла глаза. Сильно зажмурилась и открыла их вновь, посмотрела на воду. Что-то вновь мелькнуло и вода шевельнулась.

Сердце почти остановилось. Я замерла, боясь пошевелиться. Даже, кажется, не дышала.

Вода шевельнулась сильнее и разлилось внутри голубое сияние.

Сейчас! Сейчас он покажется из воды. И на этот раз это был не мираж.

Несколько брызг и из воды вынырнул Ран. Он наполовину еще оставался в своей стихии, а наполовину уже в моей. Оперся руками о край проруби и радостно посмотрел на меня. Пронзительный взгляд, мое сердце вновь замирает и я слышу бархатистый голос:

— Что-то на этот раз я сетей не вижу.

Сегодняшний день радовал наличием солнца и даже сильный мороз не мог испортить новогоднего настроения. Дом пестрил новогодними игрушками и мишурой. В воздухе витал аромат мандаринов и жаркого Елены Викторовны. Она продолжала в течении всех этих пяти прожитых лет радовать нас своими кулинарными способностями. Мы каждый раз с нетерпением ждали ее приезда, как и Василия Ивановича. Я готовил березовые веники и дрова, как меня и научил отец Ренаты. Также мы с ним работали над его книгой, посвященной моему народу. Пусть мы все предоставили, как мифы и легенды, но это для «знающих» людей это будет ценнейший материал, в котором собрано все. За эти года это уже третья книга. Поработали мы хорошо.