Леди. Наследие Анахора (СИ) - Сысоева Юлия

До нужной площади они добирались достаточно долго, но зато район, в котором располагалось здание посольства, видимо, считался престижным: тут не мешались под ногами толпы уличных торговцев, было значительно тише и пахло куда приятнее, хотя может быть так казалось из-за одуряющего аромата жасмина в руках Ханны.

Трехэтажный особняк из серого камня окружал каменный же забор с коваными воротами, которые уже услужливо распахнул лакей. Смуглый тиниец в ливрее смотрелся очень необычно, но такова была униформа…

За воротами раскинулся прекрасный сад, как смогла рассмотреть Ханна, перед ними же даже не удосужились землю подмести, не то что выложить брусчаткой…

— Островок цивилизации, ничего иного и не скажешь, — проворчал граф, осматривающий клумбы, когда Ханна с Клаусом подошли к ним с Лилавати, — а ведь ещё полвека назад посольства тут считай, что и не было, ютились в каком-то…

— Ваше Сиятельство!

По выложенной плитками дороге к ним шел худощавый невысокий мужчина, ни внешностью, ни одеждой, ни манерами не походящий на тинийца.

— Как же мы рады вашему визиту!

Судя по лицу мужчины, который улыбался искренне, он действительно был рад видеть своего гостя и его свиту, которая уже почти вся собралась за воротами.

— О, я могу вас понять, дорогой друг, — улыбнулся в ответ граф Фэнран, — как никто другой! Господа, позвольте представить, граф Кераерри, посол Санкийской Империи в Тинии.

Посол доброжелательно кивнул всем мужчинам по мере их представления, учтиво, с комплементом, наклонился поцеловать руку Лилавати и, на долю секунды, но Ханна заметила, потому как ждала его реакции, растерялся, когда ему представили её саму. Вероятно, он принял её за чью-то, можно даже предположить чью именно, супругу или даже компаньонку графини, но, похоже, что встретить тут и в этом обществе леди он никак не ожидал. И судорожно придумывал, как её приветствовать. До целования руки леди не доросли социальным статусом, фактически они были простолюдинками без титулов и статусов, но и проигнорировать он не мог.

Ханна же решила упростить ему жизнь, да и зачем кого-то обижать? Книксеном она себя не унизит, а посол вполне допустимо ответит на её жест наклоном головы, и все будут довольны.

Так и вышло, после чего граф Кераерри попросил всех следовать в особняк, чтоб разместить всех, заметив, что хоть окна в нём и раскрыты постоянно, на улице находиться несравнимо приятнее, поэтому большой сад в полном распоряжении гостей. Вероятно, поэтому он и вышел самолично всех встречать, не дожидаясь предписанного нормами приличий представления.

Ханна с интересом осматривалась, хотя интерьер особняка ничем не отличался от того, что был в моде в Санкии сейчас. Здание, похоже, действительно, новое. Посол гордился им так, словно сам строил, показывая комнаты и обращая внимания на элементы декора типа ваз и картин, которые считал значимыми. А потом сказал такое, от чего Ханна едва не оступилась, наступив себе на подол:

— Как жаль, что утром вы уже уезжаете, но зато вечером познакомитесь с высшим светом Хамри. Я жду вечернего приёма едва ли не больше своей супруги!

— Что, простите? — уточнила Ханна, остановившись. — Приёма?

— Да, — удивившись её сметению, кивнул посол. — Вечером. По случаю вашего приезда в саду состоится торжественный прием. И вы будете почетными гостями, конечно. О, а вот в этом зале у нас фортепиано, выписывали из Тантерка, его везли с такими приключениями, я обязательно расскажу…

Вся толпа следовала вперёд за послом, а Ханна, машинально передвигая ноги, в растерянности судорожно думала, как же отказаться от этого приёма…

В желании посла как можно больше времени проводить за пределами здания странного ничего не оказалось, в особняке действительно было жарко и душно. Окна оказались открыты, но стоило дверям затвориться, как сквозняки пропадали, и хотелось выбраться в сад за глотком свежего воздуха.

Судя по количеству гостевых комнат, под которые был выделен весь третий этаж, посольство использовали ещё и как бесплатную гостиницу для именитых санкийцев. На том же этаже расположились апартаменты работников посольства.

По коридору кто-то постоянно ходил, стучали двери и доносились обрывки разговоров.

После обеда Ханна стояла у распахнутого окна, как на зло выходившего на ту самую лужайку, где уже расставляли стулья и столы для вечернего приёма, и сминала в пальцах шифоновую занавеску. На подоконнике благоухали в вазе ветки жасмина, половина той охапки, что подарил Клаус. Вторую половину Ханна отдала Лилавати, которая так обрадовалась, что Ханне стало немного неудобно даже. Похоже, юная графиня любила цветы, но её ими не особо баловали.

Глядя, как двое слуг тащат фуршетный столик, Ханна со злостью откинула занавеску и развернулась к дверям.

Новость о приёме выбила её из колеи. Почему никто не возразил, что им поутру отправляться в путь? Это была единственная объективная причина отказаться от присутствия, но раз никто её не озвучил, значит, не считал веской.

А Ханна не могла и не хотела присутствовать. Если она просто останется в комнате, её отказ кого-нибудь, наверняка, оскорбит! Как же это злило! Какой выход найти? Притвориться больной? Тогда это поставит под сомнение её роль в экспедиции. Акклиматизация? Глупо, да, тут жарко, но не настолько, чтоб слечь на полдня. Может, Лилавати что-то подскажет, ей же, наверняка, приходилось избегать приемы… Хотя с её безропотностью только этим и заниматься… и тогда будут вопросы…

Проклятье!

А может, она просто себя накручивает? Ведь ей же не обязательно вступать в беседы? Платье и украшения у неё есть, чтоб выглядеть достойно, а говорить её никто не заставит…

Ханна искренне не предполагала, что в этой экспедиции ей предстоит принимать участие в светских раутах. Маги в большинстве своём в подобных мероприятиях вообще не участвовали. Маги не просто так были очень закрытым обществом, они жили кланами, и за клан традиционно отвечали главы или те, кому даровано право говорить от имени клана, то есть ближайшие помощники глав. Маги находились на службе у короны и, как следствие, аристократов. Их богатство многим мозолило глаза, а титулов, статусов или иных привилегий для защиты у них не было. И это значило, что любое неосторожное слово любого мага, сказанное в присутствии «властей», могло принести вред всему клану. И Ханна сейчас оказалась в очень щекотливой ситуации. Да, её родной дядя был главой клана, но сама она, будучи у него на хорошем счету, к его приближенным не относилась. Она просто не имела права присутствовать на всякого рода приемах без дозволения и сопровождения. И понять её страдания сейчас мог разве что маг. Но не идти же к Клаусу за советом? Тем более, может, у него право говорить от имени клана есть, и проблем поэтому нет?

В любом случае, взвесив все «за» и «против», Ханна решила, что единственный разумный выход: явиться на приём, вести себя достойно и держать рот закрытым. При условии, что от женщин в этом обществе аристократов и их подпевал большего и не ждали, не такая уж и сложная задача. Ханна справится.

И как же хорошо, что Хельга настояла на «выходном» платье. Пусть фасоном оно не отличалось от прочих, но цвет и дорогая ткань… Да, в моде сейчас небольшой кринолин, но Тирна и Келана знали, что мода магов не менялась уже столетиями. Это у простых людей, включая аристократов, за один только последний век платья меняли фасон шесть раз, то используя кринолин, то нет, а магички как одевались в юбки и платья А-силуэта свободного покроя, так и одеваются. Мужчины маги —, впрочем, тоже выделялись консервативностью и постоянством, предпочитая прямые брюки, рубашки и куртки. Жреческая братия, кстати, отличалась таким же пристрастием к определённым фасонам одежды, правда, на протяжении тысячелетий, а не столетий, как маги.

Ханна смотрела на себя в зеркало с удовольствием. Темно-лиловый, почти сливовый цвет ей шёл, материнский кулон с кунцитом идеально дополнял образ. Ханна прекрасно разбиралась в свойствах камней, это была часть её работы, и радовалась, что на ней висит готовое средство для успокоения нервов и отражения негатива, ровно то, что и надо для светского приёма.