Юлия Шолох - Рисунок шрамами

Первые впечатления ни один из слухов не подтвердили.

Совсем они не были чужды правилам поведения в обществе. Когда я вошла в зал, некрогеры дружно поднялись и поклонились, даже их женщины привстали, мягко кивая.

Они очень мало пили, разговаривали негромко, но уверенно, чем отличались от наших людей, любителей хорошо заправиться вином и, к примеру, громко спеть. Что объединяет лучше совместной песни? Только и песни, и танцы! Барабук – наш хмельной танец, который должен станцевать каждый, кто счастлив сидеть с тобой за одним столом. Однако от этих гостей никто исполнения барабука не ждал – наверняка, это выглядело бы противоестественно.

Некрогеры, действительно, присоединяться к увеселениям не спешили. И даже спугнули первых, ещё редких любительниц барабука, которые сунулись было в центр зала, но отпрянули, встретившись с внимательными глазами главного из них. Бр-р… даже меня передёрнуло от такого пристального отстранённого изучения, тут не только плясать и веселиться, тут и кусок в горло не полезет.

Я отпивала из бокала редко, потому что не хотела пропустить ничего важного. Не часто выпадает возможность разглядеть с близкого расстояния тёмный народ, не имеющий желания общаться с остальными расами. Во времена, когда длился великий прорыв, смешавший несколько миров и рас, одни только некрогеры не выражали ни малейшего интереса к новоприобретенным соседям. Всё остальные что-то получили: знания, способности, магию, но некрогеры не получили ничего нового, точнее, ничего ценного, а без остального легко обходились. Всем было интересно обменяться опытом и понять, что нового и полезного принесут соседи, а некрогеры упрямо сидели за своими горами и не высовывались.

В общем, поговаривали, что легче развеселить корову, чем представителя тёмного народа. Не то чтобы я пыталась проверить поговорку на деле, и у меня не вышло, но, совершенно очевидно, общительностью наши гости не отличались и, судя по всему, откровенно скучали. А уж о себе распространяться и подавно не желали.

Но я думаю, бесполезно скрытничать, когда все вокруг до дрожи жаждут выведать о тебе как можно больше подробностей. Ведь достаточно, к примеру, утром пробежаться по замку да узнать, что болтают о некрогерах слуги, замечающие любую мелочь, которую гости самым тщательным образом стараются скрыть.

Раньше по замку уже прокатилась весть, что неживых рабов с некрогерами нет, зато есть два голема - грузчика, которые сейчас стоят в конюшне. Нужно, кстати, сбегать и посмотреть. Конечно, живой труп куда интересней, но и големы, собранные из песка и мелких камней или вылепленные из глины, которые при этом могут шевелиться и выполнять простейшие работы, для нас диковина.

Тёмный народ обладал уникальной магией, которой не спешил делиться. Люди, к которым отношусь и я сама, с помощью магов других рас смогли освоить только простейшие, основанные на сильном желании приёмы. Создать ветерок там, или ароматизировать воздух. Самое полезное из всего подобного – умение облегчать боль. Магов, которые были способны на нечто большее, рождалось один на пятьдесят тысяч. Но даже небольшие заклинания требовали такой степени сосредоточения и самоотдачи, что мало у кого получались. У меня вот далеко не всегда выходило, не хватало настойчивости.

И более того – для того, чтобы магия сработала, требовалось искреннее желание её творца, иначе никак. Вот так и получилось, что вроде наука после объединения миров стала бесполезной, ведь кому придёт в голову тратить кучу времени и средств, чтобы, к примеру, создать телескоп, когда обычный маг может взять кусок стекла и наполнить его магией, позволяющей видеть желаемое за сотни километров? Или изобретать лекарства от смертельных болезней, когда маг дунет – и ты здоров? Так что наука сама собой иссякла, но не окончательно, ведь случалось, что не попадается мага с искренним желанием помочь и тогда… ну разве что ловить первого попавшегося и шантажировать, но это не лучший метод.

Как-то так теперь мы и существуем. Мы – это люди, разделившиеся и расселившиеся на нескольких отдельных территориях, а вот некрогеры, которые представляют собой единый народ, поговаривают, даже не изволили принять в расчёт, что отныне живут в другом мире, не одни, а по соседству с иными расами.

Но выходит, не совсем они нейтральны, раз явились к нам с дипломатическим визитом, да ещё и с дарами. Что, интересно, за дары? Почему они не привели ни одного восставшего? Неужели постеснялись?

Меня передёрнуло. На самом деле это, вероятно, жутко – увидеть перед собой мертвеца, который самым противоестественным образом двигается. Шутить легко, а вот видеть собственными глазами…

Вот примерно о таких архиважных вещах я и размышляла, смакуя вино и стараясь не очень пристально глазеть на некрогеров.

Потом один из них медленно встал, и так же не спеша стал поднимать руки.

В то же мгновение всё изменилось.

Загрохотали невесть откуда взявшиеся барабаны, совершенно перекрыв не самый тихий праздничный оркестр. Обе некрогерки вскочили с мест и завертелись вокруг своей оси, так быстро, будто веретено покатилось по полу. Кто-то из делегации затянул на одной ноте какой-то дребезжащий, довольно неприятный звук.

Не знаю, кому как, но когда вся эта непонятным образом возникшая процессия вдруг двинулась в мою сторону, стало жутковато. Люди отца замерли, то ли от шока, то ли просто не могли пошевелиться.

Чего они хотят?

Каждый раз, когда лица некрогерок оказывались напротив, они бросали на меня быстрые взгляды, такие острые, что казалось, на коже остаются тонкие порезы.

Чего они хотят?!

Бокал выпал из руки, когда мой стул окружили некрогеры. Мужчина с узкой, удерживающей волосы, бечёвкой на лбу и прикрытыми глазами брезгливым жестом смахнул со стола мою тарелку и бокал. Грохота слышно не было. Тут же на столешницу легла плотная чёрная бумага.

Женщины завертелись ещё быстрее, вместе с ними перед глазами завертелся и замелькал светлый размашистый текст, покрывающий поверхность грамоты. Барабаны забили громче, и раньше, чем я смогла прийти в себя, меня подтолкнули под локоть, отчего рука подалась вперед. Мужчина вроде ненавязчиво, но очень крепко схватил меня за запястье и прижал мою ладонь к письменам - и стало очень больно...

- Да, - коротко сказал, вернее, каркнул чей-то невидимый голос. И накатило…

Я, кажется, кричала, может, дёргалась, пытаясь отодвинуться, но сознание быстро заволокло черным туманом, небытием, сопровождающимся только ритмичным боем барабанов. Странная пустота клубилась дымом, не была ни страшной, ни интересной, она просто существовала и ко мне испытывала ровно столько же эмоций, сколько и я к ней, то есть ноль.