Райчел Мид - Последняя жертва

Кто-то вошел в коридор и разговаривал со стражами, прося встречи со мной.

Мой первый посетитель за несколько дней.

Сердце учащенно забилось, и я прильнула к стальным прутьям, надеясь, что этот кто-то скажет мне, что все это просто ужасная ошибка.

Моим гостем был не тот, кого я ожидала увидеть.

— Старик, — сказала я устало.

— Что ты делаешь здесь?

Эйб Мазур стоял передо мной.

Как и всегда, он выглядел впечатляюще.

Была середина лета, жарко и влажно, словно мы были прямо в центре сельской Пенсильвании, но это не остановило его от того, чтобы появиться при полном параде.

Это был один из его кричащих, идеально сшитых на заказ костюмов и украшеный бриллиантами фиолетовый шелковый галстук, а так же подходящий под цветовую гамму шарф, что просто казалось лишним.

Золотые украшения сверкали на его темной коже, и он выглядел так, словно недавно подстриг свою короткую черную бороду.

Эйб был Мороем, хоть и не королевским, и имел достаточно большое влияние.

И так уж вышло, что он еще и мой отец.

— Я твой адвокат, — жизнерадостно сказал он. -

Я здесь, чтобы защищать тебя, конечно.

— Ты не адвокат, — заметила я. -

И твой последний совет не был таким уж полезным.

Это было жалкое замечание.

Эйб — несмотря на отсутствие у него юридического образования — защищал меня на моих слушаньях.

Очевидно, поскольку я была заперта и ждала суда, результаты не были значительными.

Но со всем моим одиночеством, я поняла, что он был в чем-то прав.

Ни один юрист, независимо от того насколько он был хорош, не мог бы спасти меня на слушаньях.

Мне следовало больше ему доверять по все больше увеличивающемуся ряду причин, хотя учитывая наши некрепкие отношения, я все еще не была уверена, что он этого заслуживал.

Моей самой вероятной теорией было предположение, что он не доверят королевским Мороям и чувствует отцовскую ответственность.

Именно в таком порядке.

— Мое выступление было идеальным, — возразил он.

В то время как твоя речь "если бы я была убийцей…" никак нам не помогла.

Закреплять такой образ в голове судьи — не самая умная вещь, которую ты могла бы сделать.

Я проигнорировала его колкость в мой адрес и скрестила руки на груди.

— Так что ты тут делаешь? Я знаю, что это не просто отцовский визит.

Ты никогда ничего не делаешь без причины.

— Конечно нет.

Зачем делать что-то без причины?

— Давай только без твоей умопомрачительной логики.

Он подмигнул.

— Не надо быть такой завистливой.

Если ты будешь стараться, то однажды тебе удастся перенять мои блестящие логические навыки.

— Эйб, — предупредила я.

— Заканчивай с этим.

— Ладно, ладно, — ответил он.

— Я пришел сказать, что суд могут перенести.

— Ч-что? Это же отличная новость!

По крайней мере, я так думала.

Выражение его лица говорило иное.

Последнее, что я слышала — мой суд может состояться через несколько месяцев.

Одна мысль о том, чтобы просидеть в этой камере так долго, снова заставляла меня чувствовать приступ клаустрофобии.

— Роза, ты понимаешь, что суд будет почти идентичным слушанию.

Те же улики и вердикт "виновен".

— Да, но есть же что-то, что мы можем успеть сделать до это, верно? Найти доказательства, чтобы оправдать меня?

Внезапно у меня мелькнула хорошая догадка, в чем же могла быть проблема.

— Но когда, ты говоришь, "переносится"? О каком сроке мы говорим?

— В идеале, они бы хотели сделать это после коронации нового короля или королевы.

Знаешь, как часть послекоронационного праздника.

Его тон был легкомысленным, но, так как я поймала его темный взгляд, я поняла полный смысл.

Цифры проносились в моей голове.

— Похороны на этой неделе, а выборы сразу после них…

То есть меня будут судить и признают виновной… фактически через две недели?

Эйб кивнул.

Я снова кинулась к решетке; сердце бешено колотилось.

— Две недели? Ты серьезно?

Когда он сказал, что суд переносится, я думала, что он будет через месяц.

Достаточно времени найти новые улики.

Ну и как я собиралась справиться с этой задачей? Неясно.

Теперь, у меня почти не оставалось времени.

Двух недель не достаточно, особенно учитывая такую большую активность во Дворе.

Еще недавно я негодовала на то, как много времени мне предстоит здесь пробыть.

Теперь же у меня его слишком мало, и ответ на мой следующий вопрос мог сделать все еще хуже.

— Сколько? — спросила я, пытаясь контролировать дрожь в голосе.

— Сколько времени пройдет после вынесения вердикта до того, как они… приведут приговор в исполнение?

Я все еще точно не знала, что я унаследовала от Эйба, но я точно знаю, что одна черта у нас общая: непоколебимая способность доставлять плохие новости.

— Вероятнее всего немдленно.

— Немедленно.

Я вернулась назад, почти села на кровать и почувствовала необычайный прилив адреналина.

— Немедленно? Значит…

Две недели.

Через две недели, я могу быть… мертва.

Потому что это было тем, что нависло над моей головой, в момент стало ясно: кто-то подкинул достаточно доказательств, чтобы обвинить меня.

Людей, которые убивали королеву, не сажали в тюрьму.

Они были казнены.

Всего несколько преступлений, совершенных Мороями или Дампирами влекли за собой такой вид наказания.

Мы стараемся быть цивилизованней в нашем провосудии, показывая что мы не такие кровожадные, как стригои.

Но некоторые преступления, по закону, наказываются смертью.

Некоторые люди заслуживают этого, например, убийцы.

Поскольку полное воздействие будущего упало на меня, я почувствовала дрожь и я была опасна близка к тому, чтобы заплакать.

— Это не правильно! — сказала я Эйбу.

— Это неправильно, и ты знаешь это!

— Не важно, что я думаю, — спокойно сказал он.

— Я просто констатирую факты.

— Две недели, — повторила я.

— Что мы можем сделать за две недели? Я имею ввиду… у тебя же есть некоторое влияние, верно? Или… или… ты сможешь найти что-то к тому времени? Это твоя специальность.

Я была бессвязной и знала, что звучала я истерично и отчаянно.

Конечно, это потому что я чувствовала истерику и отчаяние.

— Будет трудно добиться многого, — пояснил он.

— Совет занят похоронами и выборами.

Везде беспорядок — что и хорошо, и плохо.

Я знала о всей подготовке, наблюдая за Лиссой.

Я видела, что хаос уже назревает.