Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс

— Да, волосы — это очень важно, сама понимаешь, — сказала Елена. Глаза у нее были лазурного оттенка, темнее, чем небо. Бонни смущенно дотронулась до своих жестких рыжих локонов. — Само собой, кровь тоже очень важна, — продолжала Елена.

— Кровь? Да-да, конечно, — нервно ответила Бонни. Она совершенно не понимала, о чем говорит Елена, и чувствовала себя так, словно шла по канату над озером, кишащим крокодилами. — Да, конечно, и кровь важна, — слабо поддакнула она.

— Еще сандвич?

— Спасибо.

Второй сандвич был с сыром и помидорами. Елена тоже взяла себе один и аккуратно откусила кусочек. Бонни смотрела на нее, и ей с каждой минутой становилось все неуютнее, а потом…

Потом она увидела, как с краев сандвича капает склизкая грязь.

— Что… что это? — спросила она дрожащим голосом. Только сейчас сон действительно стал похож на сон, и Бонни поняла, что не может пошевелиться — может только смотреть и тяжело дышать. Увесистая капля какой-то бурой гадости упала с сандвича Елены на клетчатую сКатрть. Да, это была грязь.

— Елена… Елена, что…

— Ах да, мы здесь все это едим. — Елена улыбнулась, обнажив почерневшие от грязи зубы. Ее голос изменился, стал словно бы мужским — неприятным и неестественным. — И ты тоже будешь.

Воздух уже не казался теплым и ароматным. Теперь он был знойным и тошнотворно-сладко пах гниющим мусором. Среди зеленой травы чернели ямы, и сама трава была не ухоженной, как раньше, а дикой, беспорядочно разросшейся. Это были не Теплые Ручьи. Бонни сидела на старом кладбище; как же она раньше этого не поняла? Вот только могилы были свежими.

— Еще мышку? — спросила Елена и мерзко захихикала.

Бонни опустила глаза на недоеденный сандвич, который держала в руках, и заорала: с его края свисал голый бурый хвост. Бонни отшвырнула сандвич, и тот с хлюпающим звуком ударился о могильный камень. Бонни вскочила. Ее подташнивало. Она стала судорожно вытирать руки о джинсы.

— Нет, уходить еще рано. Компания только собирается.

Лицо Елены менялось, волосы почти исчезли, а кожа серела и грубела. На блюде с сандвичами и в свежевырытых ямах что-то копошилось, но Бонни не могла заставить себя присмотреться. Она понимала, что сойдет с ума, если разглядит, что там шевелится.

— Ты не Елена! — выкрикнула она и побежала прочь.

Порыв ветра бросил ей волосы в глаза, и она ослепла. Преследователь был сзади; она чувствовала его прямо у себя за спиной. «Только бы добежать до моста», — подумала она и на что-то наткнулась.

— Я ждал тебя, — сказало существо, похожее на скелет, с длинными кривыми зубами, одетое в платье Елены. — Послушай меня, Бонни. — Чудовище сжало ее с нечеловеческой силой.

— Ты не Елена! Ты не Елена!

— Послушай меня, Бонни!

Это снова был голос Елены, ее настоящий голос; он не был низким и уродливым, как тот, что говорил с Бонни до этого. Не искаженный омерзительными интонациями, голос звучал настойчиво, доносясь откуда-то сзади. Он ворвался в ее сон, как струя свежего холодного ветра.

— Бонни, слушай внимательно…

Все вокруг таяло — костлявые руки, схватившие Бонни, полуразрушенное кладбище, прогорклый жаркий воздух. На мгновение голос Елены был слышен отчетливо, но потом стал обрываться, как при плохой междугородной связи.

— …Он искажает все вокруг, меняет. А я слабее, чем он… — Несколько слов Бонни не расслышала. — …Но это очень важно. Тебе нужно найти… немедленно. — Голос стал пропадать.

— Елена, я тебя не слышу! Елена!

— …простая магия, всего два ингредиента. Те, что я назвала…

— Елена!

Бонни сидела на кровати, прямая как струна. Она продолжала кричать и никак не могла остановиться.

— Вот и все, что я помню, — закончила Бонни. Они с Мередит шли по Подсолнечной улице между двумя рядами высоких викторианских домов.

— Но это точно была Елена?

— Да. И в самом конце она пыталась мне что-то сказать. Но я не все расслышала; поняла только, что это важно, безумно важно. Что думаешь?

— Про сандвичи с мышами и свежие могилы? — Изящная бровь Мередит выгнулась дугой. — Думаю, что это Стивен Кинг пополам с Льюисом Кэрроллом.

«Может, она и права», — подумала Бонни. Но сон все равно не давал ей покоя; он мучил ее весь день, заставив померкнуть прежние тревоги. Теперь же, когда они с Мередит подходили к дому Кэролайн, эти тревоги вернулись с удвоенной силой.

«Надо было все ей рассказать», — думала она, искоса бросая беспокойные взгляды на Мередит. Нельзя, чтобы она пришла туда вот так, ни о чем не подозревая…

Мередит со вздохом подняла глаза на освещенное окошко в доме времен королевы Анны.

— Тебе действительно именно сегодня позарез нужны эти серьги?

— Да, очень нужны, честно-честно. — Теперь было уже слишком поздно. Оставалось делать хорошую мину при плохой игре. — Когда ты их увидишь, они тебе понравятся, — добавила она, чувствуя, что в ее голосе сквозят умоляющие нотки.

Мередит остановилась и с любопытством окинула лицо Бонни быстрым взглядом своих острых темных глаз. Потом она постучалась в дверь.

— Надеюсь только, что Кэролайн не собирается сидеть дома весь вечер. Тогда мы у нее застрянем надолго.

— Кэролайн? В субботу вечером? Не смеши меня. — Бонни слишком долго задерживала дыхание, и теперь у нее начала кружиться голова. Вместо звонкого смеха получилось что-то нервное и фальшивое. — Как тебе такое могло прийти в голову? — продолжала она чуть ли не истерично, а Мередит одновременно с ней произнесла:

— Наверное, дома вообще никого нет, — и нажала кнопку звонка.

И тут за каким-то чертом Бонни пропищала:

— Дзынь-дзынь.

Мередит, которая уже взялась было за дверную ручку, вдруг замерла.

— Бонни, — сказала она тихо, — тебе не хватает кислорода?

— Нет. — В отчаянии Бонни схватила Мередит за руку и с мольбой посмотрела ей в глаза. Дверь стала открываться.

— Ради бога, Мередит, ты только не убивай меня.

— Сюрприз! — закричали три голоса.

— Улыбнись, — прошипела Бонни и толкнула остолбеневшую подругу в залитый светом шумный холл, прямо под душ из конфетти. Расплывшись в широкой кретинической улыбке, она пробормотала сквозь сжатые зубы: — Убьешь меня потом; я это заслужила. А сейчас просто улыбнись.

Было много дорогих воздушных шаров с напылением из фольги. Было много тщательно составленных цветочных композиций, и Бонни заметила, что орхидеи в букетах идеально сочетаются по цвету со светло-зеленым шейным платком Кэролайн. Это был шелковый платок от Гермес, с листочками и виноградными лозами. «Спорю на что угодно, к концу вечера она воткнет одну из этих орхидей себе в волосы», — подумала Бонни.