Хлоя Нейл - Магия огня (ЛП)

«Поздравляем», — говорилось в нём. — «Мы рады сообщить вам, что члены совета попечителей единодушно проголосовали за ваше зачисление в женскую школу Святой Софии».

Не сказала бы, что я была довольна, получив это сообщение, однако возможность побега, коей я никогда не пользовалась, даже не рассматривалась. Так, два месяца спустя, мои родители и я двинулись в Албанию.

Мама заказала места той же самой авиалинии, так что в салоне мы сидели вместе, а меня родители посадили посередине. Мать была в рубашке и аккуратных брючках, ее длинные темные волосы были собраны в низкий "конский хвост". Мой отец был в рубашке на пуговицах и штанах, его темно-рыжие волосы постоянно падали на лицо и закрывали очки на его носу. Они направлялись в JFK, чтобы уточнить информацию, касающуюся их международного полета; я же — к O’Hare.

Мы сидели тихо, пока они не назвали мой самолет. Не в состоянии плакать, уж слишком разнервничалась, я встала и подхватила свою сумку. Родители также встали, и мама шагнула ближе ко мне, чтобы погладить меня по щеке.

— Мы любим тебя, Лил. Ты знаешь это? И что это вариант самый лучший?

Я, конечно, не знала, что это было лучше всего. И, самое главное, я даже не была уверена, что она сама верила в это, учитывая, как нервозно прозвучали эти слова. Сейчас, вспоминая тот день, я думаю, что у них обоих были сомнения относительно этой затеи. Конечно, прямым текстом они этого не говорили, но язык их тел поведал мне совсем другую историю. Когда они впервые рассказывали мне об этом плане, папа касался колена мамы — не романтично или как если бы это было что-нибудь в этом роде, а словно он нуждался в заверении, точно он хотел напомнить себе, что она рядом и что всё будет хорошо. Это меня озадачило. Я имею ввиду, что они собирались отправиться в Германию на двухлетний творческий отпуск, ради которого они трудились месяцы, и несмотря на то, какая великолепная "возможность" им представилась, они не казались воодушевлёнными.

Все это было очень, очень странно.

Как бы то ни было, мама сказала: «Это всё для твоего блага», что в аэропорту было не удивительно. И она, и папа повторяли эту фразу за прошедшие несколько недель постоянно, точно мантру. Я не думала, что так будет лучше, но не хотела, чтобы такой своевольный комментарий был последней вещью, которую я сказала им, так что я кивнула матери с фальшивой улыбкой на губах и позволила отцу крепко обнять меня.

— Ты можешь позвонить нам в любое время, — сказал он. — В любое время, будь то день или ночь. Или шли е-мейлы. Или напиши нам, - он поцеловал меня в лоб. — Ты — наш свет, Лил, — прошептал отец. — Наш свет.

Я не была уверена, любила ли я его больше или капельку ненавидела за то, что он так заботился обо мне и всё же отсылал далеко и надолго.

Наконец-таки мы попрощались, я пересекла зал и взяла билет на своё место в самолете, а также кредитную карточку, на случай критической пустоты в моём кошельке, и, вскоре, уже сидела, прижав ладонь к иллюминатору, поскольку Нью-Йорк оставался где-то позади.

Прощай, Нью-Йорк.

Пит Венц отразил это лучше всего в названии своей песни: “Чикаго — Два года назад”.

Два часа и крошечный мешочек арахиса спустя, я была в этих 312, приветствуемая ветром, который был жестоким и слишком холодным днём, в начале сентября, Ветреного города или нет. Моя юбка длиной по колено, часть новой формы школы Святой Софии, ничуть не спасала от холода.

Я оглянулась посмотреть на черно-белый кэб, который довёз меня до анклава школы на востоке Эри. Водитель отъехал от ограничения и влился в поток движения, оставляя меня на тротуаре с гигантской сумкой в руках и с гигантским городом Чикаго вокруг меня.

Что мне предстоит?— подумала я, пристально взглянув на школу Святой Софии, выглядевшую не особо приветливо.

Приезжавшие ко мне члены Совета рассказали, что здание Cвятой Софии раньше было женским монастырем, но оно также могло бы присутствовать на киноленте фильма ужасов. Мрачный серый камень. Много высоких, узких окон и одно гигантское круглое посередине. Усмехающиеся горгульи взгромоздились на каждом углу крутой крыши.

Я наклонила голову, поскольку углядела статуи. Было ли естественным, что монахини охранялись крошечными каменными монстрами? Или же они были тут, предположим, чтобы не выпускать людей... или впускать?

Чуть выше главного здания символами Cвятой Софии возвышались две маленьких башенки из того же серого камня. Возможно, некоторые из ведущих леди Чикаго носили серебряные кольца с изображением этих башен, точно доказательство того, что они были выпускницами Святой Софии.

Спустя три месяца после откровений моих родителей, у меня всё ещё не появилось никакого желания стать ученицей этой школы. Кроме того, если посмотреть искоса, здание напоминало лопоухого монстра.

Я покусала губу и бегло осмотрела другие готические здания, похожие на это, которые составляли маленький университетский городок. Но все они были скрыты от остальной части Чикаго каменной стеной. Королевский синий флаг, который входил в собственность Святой Софии слегка колебался на ветру чуть выше передней арочной двери. Роллс-ройс был припаркован чуть ниже на изогнутой дорожке.

Я не любила такие места. Это был не Сагаморе. Было далеко до моей школы и того дружного коллектива, к которому я так привыкла. Далеко до моего любимого магазина одежды и любимого кафе.

И хуже всего было то, что если учитывать Роллс-Ройс, я могла предположить, что учащиеся тут не были людьми моего круга. Хорошо, они должны были бы быть не людьми моего круга. Если мои родители смогли позволить себе отправить меня сюда, у них, очевидно, имелись деньги, о которых я не знала.

— Это реально напрягает, — пробормотала я, когда тяжелые двойные двери в середине башни открылись. Высокая женщина, худая, одетая в костюм вышла из здания.

Мгновение мы смотрели друг на друга. Тогда она отошла в сторону, придерживая рукой одну из дверей, чтобы она не закрылась.

Я предположила, что это моя проводница. Поудобнее подхватив сумки, я направилась к ней.

— Лили Паркер? — спросила она, вопросительно приподнимая одну бровь, когда я добралась до каменной лестницы, ведущей к дверям.

Я кивнула.

Она пристально посмотрела на меня, точно орёл на добычу, и перевела взгляд на землю:

— Заходите.

Я вошла в здание, ветер всколыхнул мои волосы, когда гигантские двери позади меня захлопнулись.

Женщина двинулась через главное здание быстро, эффектно, и, что наиболее заметно, тихо. Я так и не дождалась приветствия, хотя бы какого-либо подобия теплого приема в Чикаго. Она не сказала ни слова, с тех пор как пригласила меня следовать за ней.