Кэтрин Малвени - Слезы богини Пеле

Упорное нежелание Ноилани смотреть ему в глаза говорило о том, что она вовсе не чувствовала себя так уверенно, как ей хотелось бы.

— Чего же вы хотите от меня? — мягко спросил Диллон.

Ноилани опустила глаза:

— Я хочу узнать правду, было это самоубийство или несчастный случай. Может быть, она поскользнулась, когда высунулась из вертолета, чтобы сбросить в кратер слезы.

— Слезы? Я что-то не понимаю.

Она взглянула на него, и его сердце снова екнуло. Господи, ну почему она ничего не помнит?

— Вы знаете легенду о богине Пеле? — спросила она.

— Знаю. Пеле — чрезвычайно вспыльчивая богиня гавайских вулканов. Будучи разгневанной, любит устраивать разные пакости: то пригонит облако пепла, то устроит выброс-другой раскаленной магмы. Но при чем тут слезы, я не понимаю.

— «Слезы Пеле» — так вулканологи называют спекшиеся частицы вулканического стекла.

— Обсидиан?

— Да. Его осколки встречаются в природе. Бабушка начала их коллекционировать в прошлом году.

— Я думал, отбирать у Пеле ее камни — значит нарушить капу,[2] — сказал Диллон.

— Но бабушка вовсе не отбирала их у Пеле, она собирала их для нее. Покупала камни везде, где могла найти, — в сувенирных лавках, у рекламодателей, даже на пляже. Мне кажется, она считала, что, если собрать все камни и вернуть их богине, это принесет удачу, — сказала Ноилани и быстро отвела взгляд.

Диллон был абсолютно уверен, что ее голос дрогнул, а в глазах стоят слезы.

— Поэтому она и заказала вертолет? Чтобы вернуть Пеле ее слезы?

— Да, она заранее все обговорила с пилотом. Я знаю, что она собиралась сбросить камни в кратер вулкана, но не уверена, что она хотела броситься туда сама.

— О'кей, — сказал Диллон. — Вы хотите сказать, что Пеле виновна в смерти вашей бабушки?

— Не говорите глупости! — Ноилани гневно сверкнула глазами. — Неужели вы считаете меня суеверной дурой?

— Нет, я вовсе не…

— Ну хватит! — Она нетерпеливо махнула рукой, и ее раздражение исчезло так же внезапно, как появилось. — Я знаю, что считать этот случай самоубийством легче всего, и я бы вполне с этим смирилась, но недавно мне позвонила Лили Ямагучи, бабушкина экономка. Лили была очень встревожена и сказала, что заметила кое-что странное.

— Что именно?

Ноилани помолчала, раздумывая.

— В бабушкином кабинете, в доме на Большом острове, на стене висела увеличенная фотография моего дедушки в военно-морской форме, сделанная с маленького черно-белого снимка. На ней он стоит, прислонившись к стволу пальмы, и улыбается, глядя в объектив. Этот снимок сделал его друг за неделю до нападения на Пёрл-Харбор.

Ноилани вскинула глаза, и Диллон почувствовал, что не может оторваться от них, таких печальных, беззащитных и прекрасных. Через несколько секунд девушка опустила глаза, сделав вид, что разглядывает рисунок на солонке и перечнице.

— Пока я мало что понимаю, — сказал Диллон. И не только это. — Что так встревожило экономку?

— Фотография, — ответила Ноилани. — Она… изменилась.

— Как это? Порвалась? Выцвела? Что?

— Нет, не то. — Теперь Ноилани смотрела на свои руки. — Понимаете, теперь на фотографии рядом с дедушкой стоит моя бабушка.

Между ними повисло молчание. Казалось, оно длилось целую вечность.

Диллон заговорил первым:

— Очевидно, кто-то подменил фотографию, а экономке не сказал.

— Ничего подобного! — выпалила Ноилани. — После смерти бабушки в доме никто не живет. Он заперт на замок, а ключ есть только у Лили. Никто не мог войти внутрь.

Насколько ей известно.

— Кроме того, бабушки не было на Оаху в тот день, когда была сделана фотография. Она вернулась на Большой остров — в Хило — за день до этого, чтобы забрать из тюрьмы своего брата.

— Значит, снимок был сделан в другое время, — сказал Диллон. — Вот вам и вся тайна.

— В том-то и дело. Это не другая фотография, а та же самая! Разница в том, что теперь на ней есть и бабушка.

Диллон глубоко вздохнул. Такое он уже видел: горе делает людей — даже самых разумных — невероятно доверчивыми, они начинают верить в такие вещи, которые раньше сочли бы полнейшей глупостью.

— А не могла ваша экономка ошибиться?

— Сначала я тоже так подумала. Как еще объяснить? — спросила Ноилани, бросив на него тревожный взгляд.

— Давайте предположим, что я прав. И что ваши бабушка и дедушка сфотографировались на том же месте, но в другой день. Возможно, бабушка сама поменяла фотографии, а экономка этого не замечала, пока не произошла трагедия.

— Если так, — сказала Ноилани, — где первая фотография, та, с дедушкой? Ее нигде нет. Лили просмотрела все бабушкины альбомы и не нашла тот снимок.

— Может быть, снимок тот же, просто над ним кто-то поработал. Скажем, переснял и сделал фотомонтаж.

— Зачем?

Он пожал плечами:

— Иногда люди совершают странные поступки.

— Но если бы снимок изменили, это сразу бы увидели.

— Не обязательно, — сказал Диллон. — В современных фотостудиях могут творить невероятные чудеса. Если позволите, я хотел бы взглянуть на фотографию.

— То есть вы согласны взяться за расследование? — спросила она, протягивая ему руку.

— Выходит, что так, — ответил он, скрепляя сделку рукопожатием.

Чудовищная ошибка с его стороны. Прикосновение к ней — даже в виде рукопожатия — вызвало в нем целую бурю горьких воспоминаний.

— Спасибо, — сказала Ноилани и улыбнулась.

Обычная вежливость требовала, чтобы он улыбнулся в ответ, но он помнил лишь о трехстах шестидесяти пяти письмах, которые писал ей весь год. Она не ответила ни на одно. Ноилани Кроуфорд оказалась хладнокровной и бесчувственной сукой. Он понял это уже давно. Только вела она себя совсем не как бесчувственная сука. И была очень красива. И от этого ему стало еще больнее.

— Ого, вы только взгляните!

Ноилани бросила взгляд на Диллона, который держал в руках выцветшие плавки, принадлежавшие, должно быть, ее отцу, когда тот учился в школе.

— Держу пари, ваша бабушка не любила выбрасывать вещи.

Ноилани перевела взгляд на стопку старых журналов, которые она в это время просматривала, и тяжело вздохнула:

— Мне сейчас не до шуток.

Прилетев в Хило, они наняли джип и отправились на север, где возле Хонокаа располагалась бабушкина плантация орехов макадамия. Там их ждала Лили Ямагучи.

— Вовремя вы явились, мисси! — сказала она и повернулась к Диллону. — Кто это? — с невинным видом спросила Лили, хотя, скорее всего, именно она подбросила карточку с его именем на письменный стол в бабушкином кабинете, где Ноилани ее и нашла.