Шаг из тьмы (СИ) - Марс Остин

Она представляла глаза благовоспитанной старушки после таких слов, и хохотала до истерики, закрывая лицо руками и задыхаясь. Она не представляла, что с собой сделать, чтобы это прошло.

Пояс Двейна уже стал влажным от слёз и потных ладоней, она решила прекратить его мучить и уже вышить на нём несчастные персики. Выдвинула из-под дивана ящик с нитками, выбрала красивые яркие цвета, и приступила. За основу взяла фотографию, которая висела у неё на работе на стене, она так примелькалась, что память хранила мельчайшие детали, вышивать было легко. На удивление, руки прекрасно слушались, это внутри её штормило и швыряло от стены к стене, а снаружи всё было спокойно.

Занятие увлекло её и через время даже успокоило, пустой дворец в груди стал достаточно холодным и его замело снегом выше крыш, там просто было что-то неудобное и ледяное, но оно больше не было похоже на склеп, стало легче.

Персики получались румяные и блестящие, она не жалела ниток, укладывая стежки один к одному во много слоёв, в истерической жажде закрыть тёмную ткань так, чтобы её вообще не было видно, в итоге персики стали такими плотными и твёрдыми, что не гнулись, но выглядели прекрасно.

Вера закончила, когда солнце уже опускалось вниз, ей уже не было плохо, внутри была только безграничная усталость и желание впасть в спячку и никогда из неё не выходить, став частью вечной мерзлоты, как мамонт.

Она отрезала последнюю нитку, и в этот момент из портала кто-то вышел, она улыбалась поясу, и когда подняла голову, то продолжила улыбаться, просто так. У портала стоял Двейн, растерянный, немного мятый и сонный, он забыл поклониться, не поздоровался, Вера поджала губы и улыбнулась, втягивая голову в плечи, как нашкодившая маленькая девочка — Я слышала, ты пояс потерял?

— Да.

— А я нашла! На, — она протянула ему пояс одной рукой, второй пряча за спину иголку с ниткой.

Он подошёл и взял, стал рассматривать, как будто не мог в это поверить, удивлённо посмотрел на Веру, ожидая объяснений, она сделала большие честные глаза:

— Он уже был такой, когда я его нашла.

«Дзынь.»

Его брови поползли ещё выше, она вытаращилась ещё невиннее:

— Оно само!

«Дзынь.»

Двейн продолжал переводить взгляд с пояса на Веру, на лице было недоумение и лёгкое опасение, что он чего-то не понимает и его пытаются надуть. Наконец он собрался и тихо спросил:

— Чем я заслужил?

— Ты няшный, — довольно прищурилась Вера, он крепко зажмурился и на секунду улыбнулся, но когда открыл глаза, опять выглядел настороженно, медленно качнул головой:

— Я не понимаю.

— Мне хочется, чтобы ты был довольным и счастливым.

Он медленно качнул головой, молчаливо отвечая — не верю.

Она перестала дурачиться и сказала чуть серьёзнее:

— Мне показалось, что ты вчера был грустным. Господин Всезнайка считает, что ты расстроился из-за того, что лечение затягивается.

— Оно затягивается, — кивнул Двейн, Вера улыбнулась с максимальным оптимизмом:

— Не переживай, Док у нас теперь чудотворец, он и посерьёзнее проблемы решал, с тобой точно справится.

— Было бы отлично, — напряжённо улыбнулся Двейн, опять посмотрел на пояс.

— Персики — символ здоровья, я решила попробовать, вдруг прокатит. А не прокатит — ничего страшного всё равно не случится, это просто вышивка.

— Спасибо, — он неуверенно улыбнулся, взял пояс чуть по-другому, стал рассматривать ещё внимательнее. На секунду поднял взгляд на Веру и смущённо сказал: — У вас очень хорошо получается. Все будут задавать вопросы.

— Правду всем говори, — отрывисто кивнула Вера, — говори: "Вера-святая-Призванная вышила, потому что я няшный".

Он на миг не сдержал улыбку, гораздо шире и непривычнее, чем всегда, еле заметно поклонился и развернулся уходить. Остановился и взялся за лоб:

— Забыл зачем пришёл. Я должен был сказать, что господин сегодня очень занят, до самого утра, у него большие планы. Если вам что-нибудь нужно, говорите мне. Вы хорошо себя чувствуете?

— А похоже, что плохо? — весело улыбнулась она, он опустил глаза, кивнул:

— Я пойду тогда. Вам принести ужин из столовой?

— Нет, у меня полно еды. Там, кстати, твой кусок торта лежит, подписанный, не ошибёшься. Приходи на чай после работы.

— Я не могу, пока господина нет, я должен быть на базе непрерывно. Но я его спрошу, когда он вернётся, спасибо. Госпожа, — он поклонился и ушёл, Вере показалось, что ему было тяжело говорить, как будто он и так держался слишком долго.

«Ему всё-таки больно.»

Его было так жалко, что на этом фоне она наконец перестала жалеть себя, немного успокоилась и решила всё-таки пойти спать, в надежде, что достаточно устала для того, чтобы не видеть снов.

Везде было холодно, она ещё немного полежала на диване, потом плюнула и пошла на кровать, одевшись и укрывшись одеялом без пододеяльника. Перина поглотила её и согрела, быстро отправив в прекрасный тёмный мир.

Она проснулась в темноте, совершенно бодрой, как будто и не засыпала. Сознание не перезагрузилось, она как будто бы даже додумывала ту мысль, на которой уснула. Пытаясь понять, что её разбудило, она старалась не шевелиться, в надежде снова уснуть, как только поймёт. И услышала шаги министра Шена в библиотеке. Он шелестел бумагами на столе, ходил по комнате, потом шаги стихли, как обрубленные телепортом, но она знала, что это не телепорт, это "купол тишины", он не хотел её будить.

Она не слышала его шагов, но чуяла приближение, как рыба боковой линией, как будто он отталкивал от себя пространство каждым шагом. Он шёл сюда.

«Сейчас зайдёт и ляжет рядом. И поймёт, что я не сплю. И скажет… что-нибудь очень простое и правильное. Пару слов, может, два, или вообще одно. Скажет… что-нибудь хорошее, и мне станет хорошо. Какую-нибудь новую информацию принесёт, что-то такое, что всё изменит. Обнимет меня…»

Шаги приблизились, дверь открылась, свет не зажёгся, хотя Вера помнила, что оставляла его в автоматическом режиме.

«Здесь есть возможность отключить свет во всей квартире, но мне он не рассказал, как это сделать.»

В комнате было ужасно тихо, она лежала неподвижно, вся обратившись в то загадочное осязание, которое позволяло уловить его шаги с другого края квартиры… он обошёл кровать и осторожно открыл шкаф.

Вера приоткрыла глаза, наблюдая, как министр перебирает цыньянские костюмы, он снял один вместе с вешалкой, закрыл шкаф, тихо вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Ей казалось, она способна усилием воли остановить своё сердце, чтобы оно не мешало ей слушать.

В гостиной он задержался, похоже, отключив купол, там шелестела ткань, скрипели ботинки. Потом тихо закрылась дверь в библиотеку, и его шаги уже не скрываясь простучали к порталу. Всё.

Она медленно и плавно дотянулась до своих амулетов и тоже провернула купол. Села на кровати, дрожа от холода, встала и включила свет. Открыла шкаф, изучила ряд костюмов, отмечая, который пропал — чёрно-серый, не из "специальных", обычный повседневный костюм.

«Сестру убивать пошёл, что ли? Или с мамой разговаривать?»

В это хотелось верить, но что-то ей подсказывало, что ей все кругом врут, в том числе, она сама.

«Куда ещё можно пойти в этом костюме в… половине первого ночи?»

Она дотянулась до часов на тумбочке, потом сверилась с телефоном — да, полночь с четвертью.

В ту ночь, когда Эйнис выгнала его из дома, и он пришёл к Вере якобы поесть, она прекрасно понимала, что уж с его-то деньгами и положением он мог бы найти себе ресторан по вкусу и сделать его круглосуточным одним небрежным жестом, но они оба делали вид, что такой возможности нет, это было удобно и приятно.

«Если бы хотел, он бы не постеснялся меня разбудить. Значит, не хотел.»

Двейн сказал, что господин будет занят всю ночь.

«Поздновато для официальных визитов. Для неофициальных по работе — слишком большое внимание к своему внешнему виду. Куда он пошёл?»