Шаг из тьмы (СИ) - Марс Остин

Она подошла к шкафу, прикрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти все многочисленные моменты, когда он его открывал — вот он правой рукой берётся за ручку правой дверцы, открывает, вторая створка открывается сама, и он опирается на неё левой рукой, и так стоит всё время, пока правой копается в вещах. На какой высоте? Где-то здесь…

Она поднялась на цыпочки и уткнулась носом в эту часть дверцы, медленно глубоко вдыхая — пахло сталью и вином, крепким, не тем, которое они пили на пляже.

«А сталью пахнет его ненормальная бритва. Он бреется левой рукой. Он брился перед тем, как туда идти. Куда — туда?»

Опустив глаза, она рассмотрела на полу чуть влажные следы — дождь на улице, он уже был там перед тем, как прийти сюда за одеждой.

Уткнувшись в эти следы как собака, она беззвучно пошла по ним в коридор, в гостиной зажёгся свет, она увидела на диване небрежно брошенную одежду — пиджак, рубашка, брюки.

«Здесь переоделся, а потом прямо отсюда — сразу туда. Куда?»

Она подошла к его вещам так осторожно, как будто они могли на неё броситься, внимательно осмотрела, не прикасаясь и не дыша, чтобы не смешивать впечатления. Чистые вещи. На правом рукаве пиджака еле заметные светлые полоски, как будто кто-то тронул его руку рукой, испачканной в муке. Кто-то с маленькой ладонью и тонкими пальцами.

Уткнувшись носом в эти полоски, она медленно глубоко вдохнула и задержала дыхание, закрыв глаза, чтобы запах побродил внутри и нашёл отклик в памяти. Но в памяти ничего не нашлось. Запах напоминал о восточных рядах, что-то отдалённое она чувствовала в магазине госпожи Виари и во втором магазине косметики, но точно угадать не смогла.

Сделав шаг ко второму рукаву, она обнюхала его тоже, уловив сильно разбавленный запахом дождя и лекарств аромат дешёвых наркотиков, которые обычно курили нищие студенты за гаражами, и никогда не курили мажоры в клубах. Рубашка этой дрянью не пахла, как будто министр просто прошёл через помещение, в котором стоял дым, но надолго там не задержался. Рубашка пахла мылом, и совершенно не пахла островом и шашлыками — он вымылся перед тем, как идти в загадочное "туда".Брюки внизу были немного заляпаны мокрой пылью — где бы ни находилось загадочное "туда", до него нужно было дойти по улице. А чёрно-серый костюм был осенне-весенним, долго в нём по холоду не проходишь, значит "туда" близко.

Он туда пришёл в карнском костюме, договорился о встрече, пришёл переодеться и пошёл обратно уже весь красивый и традиционный. Куда?

Внутри неё одна половина сознания беззвучно орала одно-единственное грубое слово, а вторая половина пыталась апеллировать к презумпции невиновности и находить миллион совершенно логичных примеров того, куда можно пойти по работе среди ночи. А кто-то третий, циничный, холодный и совершенно спокойный, просто смотрел на этих двух дур и усмехался — ну-ну, продолжайте, мы же всё равно знаем, что это не имеет значения, всё кончится скоро, резко и навсегда. Чем раньше, тем лучше.

В итоге всех перекричала та половина, которая выступала адвокатом, Вера решила ей поверить и не накручивать себя по пустякам, вернулась в постель и мгновенно уснула.

Разбудила её сработавшая в телефоне напоминалка, "ДР Сокола, бухта". Вера отключила пищалку и опять зарылась в перину, вспоминая его прошлый день рождения, было весело.

«В этом году тоже будет весело, только без меня.»

После долгой внутренней борьбы с прокрастинацией, она всё-таки выбралась из постели и открыла шкаф — костюмы министра Шена висели ровно, не так, как он их оставил в прошлый раз, и занимали ровно столько же места, сколько раньше, как будто их никто и не трогал. Но тот костюм, который он забрал, обратно не вернулся, она помнила их все, они были похожи, но не идентичны.

Выйдя в гостиную, она увидела пустоту и чистоту, никакой разбросанной одежды, никаких следов на полу. В кухне были заметные следы деятельности — в холодильнике уменьшился торт, в раковине добавилось посуды, чайник был слегка тёплым. Она долила в него воды и включила, пошла в библиотеку.

На столе немного сдвинулись вещи, добавилась пачка бумаг, её ящик с вышивкой стоял под диванчиком не так, как она вчера поставила.

«Что он надеялся там найти?»

Она подошла, выдвинула его и открыла — внутри ничего не изменилось.

«Просто открыл, сверху посмотрел и обратно убрал? Зачем?»

Ответов не было, она махнула рукой и ушла в ванную, там ничего не изменилось — он знал, что шум воды в трубах слышно в спальне, поэтому наводил красоту в другом месте.

Вера тоже навела красоту, сделала себе чай и пошла за стол, продолжать разбирать развалины своей прошлой жизни.

Уже почти закончив, вдруг вспомнила, что это только сумка, а был ещё пакет, он в спальне лежит. Мрачно выругалась и сходила за ним, вывалила на стол пачку прокладок, тампоны, чулки, косметику, носки, мусорные пакеты, футболку и трусы, другие мелочи.

«Бесценные вещи, просто бес-цен-ные.»

Взяла новый лист бумаги и продолжила опись. И буквально через минуту в портал вошла тёмная фигура.

Ей хотелось, чтобы это был Двейн, чтобы она была обязана улыбаться и излучать оптимизм, но это был министр. Вера подняла голову от бумаг, он неуверенно поклонился у портала, внимательно изучая её лицо, как будто пытался прочитать мысли и угадать настроение. Она сама не могла понять, какое у неё сейчас настроение.

— Доброе утро. Отдохнули?

«Кот Василий, где ты был?»

— Доброе, — кивнула Вера, опустила глаза на свою писанину, не различая букв. Министр подошёл и сел напротив, с мягкой иронией поинтересовался:

— Финал не близок, как я понимаю?

Она смотрела в лист и медленно дышала, стараясь не вдыхать глубоко.

«Я мышей ловить ходил… Почему же ты в сметане?»

Он вонял другой женщиной. Эта удушливая вонь застревала в горле, перехватывая дыхание, как аммиачные пары, у неё дико заболела голова, то ли по старой памяти утечек аммиака на заводе, то ли от попыток одновременно дышать и не обонять.

— Финал близок, — с ледяным спокойствием кивнула она, мягким движением перекладывая пачку прокладок и придвигая тампоны.

— Это хорошо, — он наклонился ближе, опять окатив её волной запаха этой женщины, он был как желе, густой и вязкий, заполнивший всю комнату так, что не укрыться. — Помощь нужна? Можем поменяться местами и продолжить.

— Нет, не нужна.

«Да и была бы нужна — я бы не обратилась.»

— Что это такое? — он взял в руки пачку тампонов, преувеличенно внимательно рассматривая, заглянул Вере в глаза с секретной хитринкой во взгляде: — Что с этим делают?

— Показать? — она смотрела ему в глаза, чувствуя себя так, как будто смотрит в бинокль — видно хорошо, но на самом деле очень, очень далеко. В нём была какая-то новая, очень свежая слабость. Она чувствовала её опытным взглядом ювелира, который в любой конструкции сразу видит тонкое место, которое сломается, если немного надавить. Она смотрела на это место и отстранённо решала, давить или пока не надо.

Он открыл коробку, вытащил бумажку с инструкцией, преувеличенно внимательно вчитался, делая вид, что слегка смущён, как будто специально пытаясь развеселить Веру.

«Собака, которая нашкодила, и встречает хозяина у двери с максимально ласковым и беззаботным лицом. А у самой хвост поджат и ноги полусогнуты, ссытся, потому что знает, что хозяин сейчас зайдёт и всё увидит, и ластиться станет поздно, но до этого момента ещё есть немного времени, и очень хочется успеть сделать хоть что-нибудь, даже если это бессмысленно.»

У неё было ощущение, что он принёс её с собой.

Их в комнате было двое, но стоило опустить глаза, как за его спиной появлялась эта женщина, её было не видно, но её тонкие пальцы скользили по его спине снизу вверх, появлялись на плечах, пошло-алые ногти, белая кожа, мягкая хватка кошки, которая не удерживает, пока не начнёшь вырываться.