Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ) - Кальк Салма

Аналитический отдел на ночь запирался магнитным замком, ключи от которого были у каждого сотрудника, и был комплект в службе безопасности. И еще, кажется, запасной на всякий случай — в отделе обслуживания здания. Себастьяно попросил проверить наличие всех ключей на местах и состояние камеры. Тем временем подтянулись компьютерщики, им обрисовали задачу и сели ждать в приёмной вокруг стола брата Франциска.

— Я настаиваю на ужине. Мы ведь все равно пока ждем, так? — Себастьяно продолжил светскую беседу.

— Да, монсеньор, ужин! Мы не успели, — хмыкнул Ланцо, сидевший за компьютером Элоизы. — Можем сами заказать! Донна Эла, вы любите суши? Мы тут, можно сказать, подсели, у Луки приятель в доставке где-то неподалеку работает, мигом привезет! Я звоню! — он достал телефон и принялся искать нужный контакт.

— Вам уже не по нраву наша обычная кухня? — хмыкнула Элоиза.

— Ещё как по нраву, мы просто за разнообразие, — подмигнул Ланцо.

— Так как насчет суши? — усмехнулся Себастьяно.

— Понятия не имею, я их никогда не ела. Не доводилось. Но мне кажется, ваши сотрудники уже всё решили.

— Да, вези много, нас тут десяток, нет, руками есть не будем, с нами тут девушка, которая ест цыпленка ножом и вилкой, а ты про руки мне тут говоришь! — вещал тем временем в телефон Ланцо.

— Дался вам этот цыпленок, право слово! — фыркнула Элоиза. — Ешьте руками, если я вас смущаю, я отвернусь.

— Да ладно, мы вас научим есть палочками! Монсеньор научит, он умеет, — усмехнулся Ланцо и вновь уткнулся в монитор.

— Камера отключена, монсеньор. Два часа назад, — доложил из коридора помянутый уже Лука.

— Почему-то я так и думала, — прищурилась Элоиза.

— У вас есть кто-то на подозрении? — спросил Себастьяно.

— Да. Но я хотела бы, чтобы это были не только мои подозрения.

— Ребята, вся надежда на вас.

Через полтора часа, когда суши уже были привезены и благополучно съедены, Ланцо выбрался из-за компьютера и протянул Элоизе и Марни несколько листов бумаги.

— Монсеньор, донна Эла, всё тут. Он не утруждался особо, взял вот эти файлы и тут же открыл свою почту, частную, а не корпоративную, и отписался, что они у него и что он отдаст их курьеру через час. Дождался ответа — курьер должен быть завтра с десяти до одиннадцати вечера в клубе «Водоворот» и передать их дальше. Имя курьера мы, получается, знаем. Найдем и портрет.

— А имя автора этой милой затеи?

— Я же говорю, он не скрывался. Это господин Верчеза. Или дурак совсем, или уверен, что все с рук сойдет.

— Сейчас посмотрим, что именно он взял, а там уже разберемся, что и как ему сойдет, — мрачно хмыкнул Марни. — Элоиза, вы его подозревали?

— Его. Он тут у меня целый день крутился, задавал всякие глупые вопросы и норовил заглянуть в монитор.

— Элоиза, в двух словах — это о чём? — Марни просмотрел содержимое листов и посмотрел на неё.

— В двух словах — о реставраторах, — пожала она плечами. — Мы с Варфоломеем делаем большую работу по анализу нашей реставрационной деятельности за последние пять лет. Здесь, грубо говоря, выданные мне больше для ознакомления, чем для собственно дела личные отчёты некоторых сотрудников плюс самого Варфоломея. Представления не имею, что здесь можно искать господину Верчезе. — Она встала и обвела всех взглядом. — Я полагаю, завтра мы едем в этот клуб?

— Ну… донна Эла, вы не знаете, что это за место, — нахмурился Лука. — Приличные девушки туда не ходят.

— Спасибо, господин Лука, за ваше лестное мнение обо мне, только вот нам сейчас, боюсь, нет разницы, кто туда ходит, так?

— Да если вы туда явитесь, с вами там никто даже разговаривать не будет, вот увидите! У вас же на лбу, простите, написано, что вы из приличных. Ну, разве что могут попробовать в угол зажать да денег потрясти, уж простите.

— Господин Лука, я похожа на упоминавшегося сегодня Филиппо Верчезу? — Элоиза так сверкнула на него глазами, что тот аж присел.

— Нет, но мы не должны вас туда отпускать!

— Вот и не беспокойтесь. Пришлите мне к утру какие-нибудь фотографии из этого клуба, погляжу, как там люди выглядят. Ну и я не одна ведь туда поеду, так? Просто подумайте, что переговоры про мои документы лучше вести мне. Я же постараюсь и наше забрать, и им ничего не отдать.

Все двери тщательно заперли. Ланцо, Лука и остальные унеслись вниз — там что-то происходило. Элоиза подняла глаза на Себастьена:

— Я полагаю, работа на сегодня окончена, — и улыбнулась.

— Да, но, помнится мне, между нами оставались ещё какие-то слова? Или не только слова?

— Вообще не слова, — покачала головой Элоиза. — А только лишь загаданные желания.

Утром в офисе всё было, как всегда. То есть, никто из сотрудников не проявил ни беспокойства, ни странной заинтересованности в данных, поступивших от реставраторов. Правда, как только Элоиза пришла и включила компьютер, брат Франциск заглянул и спросил, можно ли ему задать вопрос.

— Да, конечно, заходите, — она кивнула на кресло. — Можете сразу же кофе нести.

— Вы знаете, о чем я хочу узнать?

— Я знаю, что мне есть, о чём вам рассказать, — рассмеялась она.

— Хорошо, — он кивнул и отошел к кофемашине.

Принес чашки с кофе и поставил на стол.

— Я хотела повиниться, что вчера поздним вечером мы некоторое время просидели в вашем кабинете, — улыбнулась Элоиза. — Вероятно, от нас остались какие-то следы.

— Тогда всё понятно, — серьёзно кивнул брат Франциск. — Госпожа Кьяра убирается очень тщательно и аккуратно, и я, честно признаться, удивился, когда зашел в приёмную утром. Скажите, «мы» — это кто?

— Монсеньор Марни, господин Ланцо и несколько их сотрудников.

Она рассказала о своём незапланированном визите в офис вечером и о том, что последовало дальше.

О делах и розысках, конечно. Не о том, что было после между ней и Себастьеном, конечно, это-то никого более не касается.

— И что вы намерены делать с господином Верчезой? — брат Франциск был очень обеспокоен.

— Гнать, конечно, но сначала я хочу узнать, кому он поставляет информацию. И поймать его за этим неблаговидным делом. Чтобы не было вопросов и сплетен о том, что я кого-то там не люблю. Нет, я не люблю, конечно, но дело ведь не только в этом! Я ещё больше не люблю, когда кто-то гадит там, где работает.

— Я в вас верю, — улыбнулся брат Франциск.

— Спасибо. И, кстати, я уйду после обеда. Мне нужно будет подготовиться к нашей вечерней вылазке.

— Скажите, госпожа де Шатийон, вы ведь не станете подвергать себя опасности?

— Вы думаете, монсеньор Марни позволит мне хоть какую-нибудь реальную опасность?

— Думаю, нет. И я с ним в этом вопросе полностью согласен.

В восемь вечера Себастьяно зашел за Элоизой в ее апартаменты. Одет он был в очень застиранную и потрепанную военную форму без знаков различия, сохранявшуюся как раз для таких случаев. Он услышал, как Элоиза попросила помогавшую ей собраться Анну впустить его и сказать, чтобы подождал чуть-чуть. Анна подмигнула и сказала, что уже вот сейчас, пара минут, и все, будет в лучшем виде. И когда спустя эту пару минут Элоиза вышла в гостиную, Себастьяно ощутимо потерял дар речи.

Перед ним стояла девица неопределенного возраста, очень мало на Элоизу похожая. Нет, рост и фигуру никуда не денешь, но… Она была одета в обтягивающую ярко-голубую кофточку с большим декольте, в котором лежало громоздкое колье, слишком яркое, чтобы быть настоящим. Кожаная юбка выше колен, колготки в крупную сеточку, голубые туфли на весомых каблучищах. Длинные волосы распущены и взбиты, их оказалась преизрядная копна, и в них проблескивают рыжеватые пряди. Яркий макияж. И в довершение всего — ярко-голубые глаза.

— Я не перестаралась? — спросило диво-дивное голосом Элоизы де Шатийон. — Похоже это на женщину, которая ищет мужчину на ночь в том самом месте?

— Гм, полагаю, похоже. Но я поражен. Никогда бы не подумал. Это линзы, да? — он обошёл вокруг, разглядывая её со всех сторон.