Полюбить ведьму и выжить (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

Дорога к деревне, как обычно пустынная, оказалась засыпана желтыми и красными листьями. Выстроившиеся по обе стороны от нее высокие деревья, практически «обнаженные», прозрачно намекали, что осень давно появилась на пороге. Сколько там осталось до начала очередного учебного года? Неделя вроде. И снова — Ника за партой, я — за учительским столом. И пустота в сердце. Впрочем, последнюю мысль я решительно отогнала от себя.

Родительский дом, двухэтажное кирпичное здание без некоторых удобств, встретил нас с дочерью крепкими материнскими объятиями и грозными взглядами отца. Еще в дороге я хотела было предупредить Нику, чтобы она не распространялась о наших с ней приключениях, но увидев в зеркало заднего вида унылую мордашку, промолчала. Дочери, похоже, и не нужны были никакие материнские предупреждения. Она и так не собиралась никому ничего рассказывать, главным образом из-за постоянных душевных терзаний.

Пока мама, невысокая плотная блондинка хохотушка, безрезультатно пыталась оживить на кухне поникшую Нику, папа, брюнет среднего роста с пивным брюшком, отвел меня в гостиную, кивнул на кресло и сурово приказал:

— Садись и рассказывай, да только честно, что у вас там приключилось? Почему ребенок теперь сам на себя не похож? Да и ты… Краше в гроб кладут.

«Добрые у меня родители», — грустно усмехнулась я про себя. Вслух же ответила.

— Пап, там отвратные условия. Хуже, чем здесь. Связи не было, позвонить вам я не могла. А Ника… Она подружилась с местным мальчиком, не хотела расставаться.

— Ты тоже с «мальчиком» подружилась? — ехидно поинтересовался «добрый родитель», и мои щеки предательски вспыхнули. Да уж, из Кощея мальчик, как из меня — прима Большого театра…

— А познакомить нас со своим избранником? — отец, когда хотел, мог быть очень настойчивым.

— Не с кем знакомить, пап, — вздохнула я. — Я уехала. Он остался там. В общем, мы расстались.

— Дура ты, Дашка, — последовала исчерпывающая характеристика. Родитель в словах никогда особо не стеснялся.

«Все бабы дуры», — вспомнила я почему-то.

Планировавшийся праздничным обед прошел грустно. Я ела овощной салат, жареную картошку с маминого огорода, запивала компотом, вспоминала кощеевы пироги и квас и с трудом сдерживала предательские слезы.

Сам Кащей (он мог бы раньше врукопашную!)

От любви к царице высох и увял,

Стал по-своему несчастным старикашкою,

Ну, а зверь его к царице не пускал.

— Ты пусти меня, чего там,

Я ж от страсти трепещу!

— Хоть снимай меня с работы,

Ни за что не пропущу!

В.С. Высоцкий. «Сказка о несчастных сказочных персонажах»

Всё стало вчерашним, всё стало иначе,

Ты взрослый и, значит, уже не заплачешь.

Сегодняшний день, он уже не вчерашний,

Когда повзрослеешь, становится страшно.

Песня Герды из кинофильма «Тайна Снежной Королевы»

Время до первого сентября пронеслось со скоростью ультразвуковой ракеты. Мы с Никой привычно готовились к очередному учебному году, спешно покупали одежду и обувь взамен оставленных в Лукоморье, собирали дочери ранец, искали учебники. В общем, обычная предшкольная лихорадка. Мне пришлось влезть в кредит и разориться на новый мобильник. Нике я тоже купила «звонилку», причем не особо дешевую, стремясь отвлечь ребенка от мрачных дум. Школьные собрания учителей и родителей, предучебный мандраж, новости обо всех и обо всем — раньше мне всегда нравилось это волнительное ощущение, я любила бывать на людях и работать в коллективе. Да, школа — это серпентарий в миниатюре, но сплетни за спиной меня мало трогали, а в лицо мне, зная мой острый язычок и непростой характер, никто гадостей не говорил. Потому и шла я каждый день на работу практически как на праздник, с удовольствием искала подходы к сложным детям, разрабатывала новые методы обучения, пыталась заинтересовать своих деток якобы скучной историей.

Но все это было раньше. До Лукоморья. До Кощея. До моего разбитого сердца. Теперь же я с трудом заставляла себя каждый деть наклеивать на губы искусственную улыбку, тщательно одевалась и наряжала Нику, в общем, старалась запудрить мозги окружающим и показать, что у нас с дочерью все просто отлично. Никаких проблем и забот. Вот только сама Ника так не считала. Из активного шаловливого ребенка она превратилась в замкнутого подростка, молча выполняла все мои просьбы и любые указания учителей, молча ела, молча делала уроки. И просыпалась каждое утро с опухшим от слез лицом.

Впрочем, я от нее в этом вопросе не отставала. По ночам мне упорно снился Кощей. С каждым разом он хмурился все больше, твердил о каком-то непонятном барьере, обещал все кары небесные своей непослушной ведьме и раз за разом растворялся в утренних сумерках.

Из-за постоянных нервов и жуткого перенапряжения у меня испортилось здоровье: слабость, сонливость, усталость, постоянные головные боли, тошнота — эти симптомы стали моими спутниками на долгие дни.

— Дарья Викторовна, может, вам к врачу сходить? — озабоченно спросила как-то столкнувшаяся со мной в коридоре между уроками директриса. — Если нужно, поменяйтесь с коллегами, возьмите отгул, наконец.

Я вымученно улыбнулась и заверила начальницу, что обязательно зайду к участковому врачу. В субботу. После уроков. Мне не поверили, но на время отстали.

В конце сентября, в ясный теплый день, на большой перемене, я, выйдя подышать свежим воздухом на небольшой пришкольный участок, неожиданно столкнулась там с Юлькой. Подруга как обычно была подтянута, накрашена, модно одета. Одни ее брюки стоили больше, чем моя старушка машина.

— Ну наконец-то, — всплеснула руками Юлька и крепко меня обняла. — Дашка, у тебя мозги есть?! Какого лешего ты такой сильный барьер поставила?! Тебя же найти невозможно! Хорошо, я знаю, где искать! Даша! Даша, ну что ты?!

Я хотела ее убить? Может и так. Когда-то хотела точно. Но это было давно, очень давно. В прошлой жизни, наверное. Теперь я обняла Юльку в ответ и, не сдерживаясь, разрыдалась, давая волю всем скопившимся во мне эмоциям.

Юлька дернулась было, но потом поняла, что я так просто не отстану, и несколько минут покорно стояла, позволяя мне намочить слезами дорогущую блузку от какого-то там известного кутюрье. Наконец, когда я более-менее успокоилась, подруга отстранила меня от себя, открыла рот, чтобы что-то сказать и вдруг резко побледнела.

— Кощей тебя убьет, — пробормотала она ошарашено, — а я ему помогу. С удовольствием…

Затем сделала непонятные пассы руками перед моим лицом, удостоверилась, что больше рыдать я не собираюсь, и исчезла в открывшемся портале.

До окончания рабочего дня я ходила в буквальном смысле слова без чувств: на меня напала непонятная апатия, и в мозгу то и дело мелькала фраза из детского фильма: «Что воля, что неволя — все равно». Вот так и мне было все равно. На кричавших учеников и настороженно косившихся на меня коллег я не реагировала, на все вопросы отвечала машинально, не вдумываясь в смысл слов. Даже Ника, временно вылезшая из своего кокона и начавшая тормошить меня, не вызвала во мне никаких эмоций. Будто чужой ребенок рядом стоял.

— Мам, ну мам же, — испуганно звал меня ребенок.

Я повернулась на голос и так же бездумно уставилась на подъехавший к опущенному школьному шлагбауму за спиной дочери дорогущий «мерс». Машина была мне не знакома. «Видно, очередного богатенького ребенка на дополнительные занятия привезли», — появилась в голове равнодушная мысль. Двери машины меж тем открылись.

— Ну здравствуйте, галюники, — пробормотала я, наблюдая, как из авто один за другим появляются сначала шикарно одетый Кощей, затем Ваня, а потом и Юлька.

Ника обернулась посмотреть, что еще привиделось матери, взвизгнула и помчалась к машине.

Кощей подходил медленно, не спеша. Глаза горели, словно пожар на сухостое. Судя по всему, правитель Лукоморья был в ярости.