Сердце пополам (СИ) - Красовская Марианна

Ложа у Оберлингов одна из самых удобных, прямо напротив сцены. Макс усадил Мелиссу в кресло, поправил на ней шаль, которую она не могла не захватить — уж очень открытым ей казалось сшитое по последней франкийской моде шёлковое платье. Открытая грудь, короткий рукав фонариком, сильно завышенная талия — и лишь два слоя ткани: подкладка и струящийся изумрудный шелк. Под такое платье совершенно невозможно было надеть привычные хлопковые панталоны, только крошечные кружевные штанишки с подвязками для чулок. Она ощущала себя скорее раздетой. Не самое подходящее настроение для театра. Но вполне подходящее для свидания с Оберлингом.

Громко заиграла музыка. Погасла газовая люстра. Закружились нимфы на сцене. Но Мелисса ничего этого не заметила, потому что, как только стало темно, на ее колено легла горячая ладонь. Девушка не шевелилась, даже не дышала. Ладонь осторожно поползла вверх по бедру. Мелисса украдкой покосилась на Макса. Он с совершенно серьёзным видом смотрел куда-то в район сцены. Только губы у него чуть подрагивали. Почувствовав её взгляд, он чуть повернул голову. Внимательно изучил её лицо: и испуганные глаза, и приоткрытый рот, и потемневшие от румянца щеки. Игры закончились? Или, наоборот, только начинаются? Не сводя глаз с ее лица, Макс быстро перебирает пальцами, сминая тонкую скользкую ткань. Он хотел лишь поддразнить её, немного припугнуть, быть может, но вот так, нагло глядя ей в глаза, было гораздо интереснее. Когда она его остановит? Насколько хватит её смелости? Неужели она и в самом деле готова ему позволить… Пальцы скользнули по кромке чулка, касаясь нежной прохладной кожи. Мелисса чуть развела ноги и откинулась назад, прикрывая глаза. Она тяжело дышала. У Макса тоже сбилось дыхание. Его рука поднялась выше, потянула за ленту, отвязывая чулок, нащупала кружево панталон. Мелисса всхлипнула чуть слышно, он скорее почувствовал этот звук, чем услышал.

Он давно, со времен бесшабашной юности, не занимался подобными вещами, а в театре ему и вовсе никогда не приходилось в голову лезть даме под юбку. Вот Тьен — тот запросто. А он, Макс, слишком серьёзен для этого. Был. До тех пор, пока не попался на удочку этой распутной барышни. Разумеется, он ни на минуту не поверил её трогательным глазкам и уверениям, что она "не такая". Женщина, которая так целуется, а потом раздвигает ноги в театре, никак не может быть девственницей. Он больше не сомневался, властно накрывая ладонью горячую влажность между ее ног.

Кружевные панталоны, как и полагалось такому белью, были с разрезом на промежности. Мелисса не предавала этому значения… до определённого момента. Понятно же, что так удобнее — завязки каждый раз распускать не нужно. Оказывается, у франкийского белья есть ещё одно веское преимущество. Или не у белья, а у сидящего рядом мужчины. Его пальцы уже гладили скользкие от влаги складочки, проникали глубже, вышибали искры. Она вцепилась в подлокотники кресла, едва сдерживая стоны, зажмурилась, даже не понимая, что он смотрит на нее, видя её сморщенный нос, испарину на лбу, влажные белые зубы, закусившие нижнюю губу. Не выдержал, сам с глухим стоном прильнул к ее губам, толкаясь в ее рот языком в унисон движениям пальцев. Взять ее в театральной ложе он себе позволить не мог, а вот довести начатое до конца не так уж и сложно, потому что она уже выгнулась и запульсировала, сжимая его пальцы.

Какая красивая женщина! Стерлинги — род древний. Они все похожи друг на друга: высокие, со светлыми, почти белыми волосами, узкими, немного лошадиными лицами и зелёными или серыми глазами. Близкородственные браки, чистота крови — и вот, пожалуйста. Макс бы не удивился, узнав, что у многих аристократов наследственные болезни. Мелисса заполучила от рода все самое лучшее: роскошные светлые волосы и красивые глаза цвета пыльных листьев, довольно высокий рост, грациозность… Бабка у нее слыла когда-то редкостной красавицей, хотя поговаривали, что она убийца и злодейка. От неё внучка унаследовала красивый овал лица и очаровательный носик, не то, что у ее младшего брата — тот-то носастый и с длинным подбородком.

Но Макс имел в виду даже не лицо и не фигуру, а то, как красиво она достигает вершины удовольствия. Это возбуждало, сносило голову. И ее румянец, и вздрагивающие губы, и запах её влаги на его пальцах — Макс уже готов был задрать ей юбку и усадить на колени, утоляя свою жажду. Интересно, а она умеет ртом? Согласится ли?

Демоны, оказывается, они с братом похожи больше, чем ему бы хотелось. Тьен не раз делился с ним своими приключениями. Впрочем, именно театр брат знал с другой стороны. Не в ложе, а за кулисами был его главной интерес.

Мелисса Стерлинг, бесова аристократка, уже поправила платье и, выпрямившись, глядела на сцену. Казалось, что она уже совершенно забыла, что пару минут назад извивалась в кресле, бесстыже раскинув ноги. Если бы не капелька крови у нее на нижней губе, Макс сам был бы готов поверить, что ничего не было.

Возле дома Стерлингов рос клен. Высокий, раскидистый, с длинными прочными ветвями. Максимилиан обратил на него свое внимание еще при первом визите, а теперь, провожая девушку, небрежно заметил:

— Должно быть, дерево загораживает солнечный свет. Отчего вы его не срубите?

Мелисса рассмеялась:

— Отец давно бы уже срубил, да я не позволяю. Ветки прямо у моего окна. Там летом птицы поют и тень, а зимой, знаешь, даже сова иногда прилетает. И вообще, мне оно нравится. Открываешь окно и листья трогаешь, разве не прекрасно?

Ветки. В окно. В окно ее спальни. Как интересно.

Нет, Макс, и думать забудь. Ты никогда в окна к женщинам не лазал, ты не Тьен. К тому же тебе уже тридцать, о боги, пять. Поздновато изображать из себя обезьяну.

Ветки в окна, говорите?

Мелисса, прощаясь, многозначительно поглядела на его губы, но целовать её на улице было нельзя — она ему не жена и не невеста, и он не удержался, шепнул:

— Окно не закрывай на ночь.

Ее удивленно-восторженное лицо стоило того. Придётся лезть.

Жизнь аристократки сопровождается множеством условностей. Свидания с понравившимся мужчиной — исключительно в общественных местах. Парк, театр, набережная. Музыкальные вечера и балы — уже нельзя, только с родственниками. Мелиссе ужасно любопытно, как и где при этом любовники ухитряются встречаться. Ей родители дают полную свободу действий, лишь внешне соблюдая приличия. Никто не требует, чтобы она отчитывалась, где и с кем была. Не ищут её по домам подруг. На мероприятия — с братом или какой-нибудь из тёток. По магазинам можно и с лакеем либо водителем мобиля.

Но вот любовное свидание с Оберлингом — это нечто недостижимое. У него, конечно, дом есть. Но разве можно вот так, прийти и остаться на ночь? Конечно, нет — скандал будет на весь свет. В гостиницу вдвоем даже зайти немыслимо — сразу сплетни пойдут. Договориться с кем-то из подруг, чтобы пригласили их обоих на охоту или барбекю? Идея неплоха, но это ведь объяснять придётся.

Ночью через окно? А он в самом деле решится? Мелисса распахнула окно настежь, высунулась по пояс, потрогала ветки. Конечно, нет. Это он шутил так. Не может быть, чтобы взрослый мужчина, глава ловчей службы такой ерундой занимался. А сердце все равно колотилось, и ладони потели, и колени подгибались от одной только фантазии.

Она сказалась не голодной, заперла дверь на ключ, надела откровенный кружевной пеньюар едва скрывавший изгибы тела. Зажгла, потом погасила свечи. Пыталась читать книгу, но, как назло, в спальне нашлись только любовные романы, которые ее ещё больше тревожили.

На чёрном небе зажигались звезды. Половинка луны была похожа на сыр (все же зря от ужина отказалась). От окна ощутимо дуло — ночи в Галлии холодные.

Мелиссу отчего-то это взбесило, она забралась в тёплую постель, опустила полог, скрываясь от сквозняка, и благополучно уснула, едва голова коснулась подушки. Она вообще не знала, что такое бессонница.

Разбудили ее тихий шепот и ласковые прикосновения.