Непростая служанка (СИ) - Левая Мария

— Зун, — четко и ясно сказал он.

Кажется, он назвал свое имя. Я закивала, давая понять, что уловила смысл его слов. Свое имя я назвать не решилась. Во-первых, я не знаю, как оно будет звучать на этом языке. Во-вторых, оно могло оказаться неприемлемым для этого мира. В любом случае, знакомство могло подождать. Зун, если я правильно расслышала имя, продолжал что-то мне рассказывать, но из-за его беглой речи я больше ничего не поняла. Пару раз отчетливо слышалось «Сквалло», но я не могла догадаться, что оно означает.

Поняв, что его слова мне непонятны, Зун аккуратно взял меня под локоть, будто боялся навредить, и вытащил из комнаты. Мы пошли по коридору, освещенному факелами. Мне казалось, что я в каком-то историческом фильме, так все это было похоже на декорации. Будто я исполняю главную роль в новой картине Голливуда, но сама об этом не знаю. Я не удержалась и потрогала одну из стен. Сырой камень, совсем не пластик и не дерево. Изо всех сил я постаралась сдержать вздох разочарования и печали. Лицо моего провожатого в свете огня казалось загадочно-таинственным. Учитывая, что я не имела понятия, куда он меня ведет, этот русоволосый парень с длинными ресницами вызывал у меня все меньше и меньше доверия. Но кроме как идти за ним, мне ничего не оставалось.

Зун привел меня к крошечной двери. За ней оказалась маленькая комнатка, больше напоминающая кладовку или чулан, до верху забитая различными предметами. У нашего школьного завхоза тоже был подобный чулан, где хранилась полезная утварь. Пока Зун, что-то весело напевая себе под нос, там ковырялся, я попятилась назад. Этот приветливый паренек больше не казался мне таким приветливым. Мне захотелось снова вернуться в ту комнату, где я проснулась, а еще лучше сбежать из этого места. Тихо и осторожно, чтобы не привлечь внимание Зуна, шаг за шагом я отступала. Вдруг моя спина почувствовала препятствие; сзади кто-то стоял. Тут же этот кто-то схватил меня за руку и развернул к себе лицом. Передо мной предстал мой недавний спаситель с греческим профилем. Его серые глаза смотрели прямо на меня, будто хотели проникнуть под бинты на моем лице. Он что-то сказал мне, на удивление спокойно и дружелюбно. Его твердый голос успокоил меня, мне даже показалось, что я зря замыслила побег. Все впечатление безопасности разрушил подбежавший Зун с ножом в правой руке.

— Аааааааа! — закричала я, плотнее прижавшись к моему спасителю.

Мужчина только приобнял меня за плечи, ничего не возразив. А вот Зуну он что-то сказал, кажется, побранил: это можно было понять по тону его голоса. Зун, кивнув при встрече с мужчиной, начал что-то ему говорить, энергично жестикулируя и размахивая ножом. Это напугало меня еще больше, а мой спаситель только серьезней посмотрел на собеседника. Они еще о чем-то поговорили, и Зун ушел, удрученно качая головой. Прежде чем скрыться за поворотом, парень пару раз с сомнением посмотрел на меня через плечо.

Мужчина несколько раз похлопал меня по спине и что-то сказал. Поняв, что бояться мне нечего, я подняла на него глаза. Мой спаситель смотрел на меня спокойно и серьезно. Я почувствовала, что ему точно можно доверять. Он уже второй раз помог мне в трудной ситуации и вряд ли после этого захочет мне навредить. Захотелось узнать его имя, но спросить я не могла. Вспомнив, что в разговоре Зун пару раз сказал моему спасителю «Сквалло», я решила попытать удачу.

— Сквалло? — робко спросила я, глядя мужчине в глаза.

Тот удивленно приподнял тонкую бровь и кивнул, пристальнее вглядываясь в мое лицо. Позже он что-то спросил, но, кажется, вопрос был риторический. Взяв меня за руку, Сквалло повел меня по коридору. Я уже шла этим путем вместе с Зуном, поэтому не удивилась, когда мы пришли в комнату, где я проснулась. Удивилась я тому, что за окном уже было темно. Неужели я так много времени провела в коридоре? Сколько же я обнималась со своим спасителем? Скорее всего, я перешла все рамки приличия. Какой стыд! Только я собиралась жестами просить прощение у мужчины, но обнаружила, что Сквалло ушел. Я даже не успела поблагодарить его за помощь.

Оставшись одна, я выдохнула. Суматошный день, суматошные мысли. Столько всего нового навалилось на меня, что я не могла устоять на ногах, упала прямо на тахту. От обилия информации кружилась голова. Я до конца не могла принять свое новое положение. Сейчас, столкнувшись с двумя людьми, я чувствовала себя одинокой, как никогда. Как же я скучала по своей прошлой жизни, где были родные, друзья, все блага цивилизации и понятная речь. Особенно я скучала по маме. Она где-то там, одна, переживает, грустит, и даже не знает, в какую передрягу попала ее дочка.

В тишине скрипнула дверь, вынуждая меня обернуться. В комнату вошел немолодой мужчина в бирюзовой одежде; на вид ему было лет сорок, поэтому стариком я назвать его не могла. Он что-то сказал мне на своем языке, видимо, поздоровался, и присел рядом со мной на тахту. Мужчина начал осматривать мое лицо, вертя мою голову из стороны в сторону, не прекращая говорить. По его мягкому и вкрадчивому голосу я определила, что передо мной тот самый человек с голосом дедушки, который был в комнате, когда я только пришла в себя. Его приятный голос убедил меня, что этот человек не причинит мне вреда, а то, что он осматривал мое лицо, натолкнуло меня на мысль, что передо мной врач. «Вполне логично доверять врачу,» — именно это я подумала и позволила лекарю вертеть мою голову так, как ему нужно.

Через пару минут медик завершил осмотр и сменил бинты на моем лице. Он сделал это так быстро, что я даже не успела ничего сообразить. Возможно, причиной этому была также и моя усталость. Врач снова что-то сказал мне и, погладив по голове, что вызвало у меня недоумение, удалился.

От сегодняшних приключений ноги ныли, будто я пробежала марафон. Хотя, кто знает, сколько я на самом деле прошла? Голова тоже болела из-за недавнего удара. Я так устала, что даже предаваться тоске дольше не могла. Не раздеваясь улегшись на тахту, я закрыла глаза, пробуя заснуть. «Спокойной ночи, мамочка, как бы далеко ты не была», — подумала я, засыпая.

Проснулась я от ощущения тепла на щеках. Солнечные лучи сквозь окно ласкали мое лицо, согревая кожу через бинты. Я открыла глаза и, потянувшись от долгого сна, встала с кровати. Голова побаливала и кружилась, но любопытство было сильнее боли.

Голубое небо на улице сияло чистотой, люди на площадке внизу сновали туда-сюда, шумя и переговариваясь друг с другом. Приятная атмосфера окутала меня с головой. Может, в этом мире не так уж и плохо? Я даже прижалась к окну, стараясь рассмотреть все как можно подробнее.

От любования шумной улицей меня отвлек стук. Кто-то трижды ударил по дереву, требуя моего внимания. Обернувшись, я увидела сидевшего за столом Сквалло. Мужчина расслаблено раскачивался на стуле. Вальяжная поза, спокойное выражение лица, заинтересованный взгляд. Неужели он все это время был тут, наблюдал за мной, смотрел, как я сплю. От этих мыслей я смутилась, прикрыв лицо ладонями, хотя из-за бинтов в этом почти не было смысла. Сквалло, заметив это, ухмыльнулся, отчего по моей спине поползли мурашки. Мужчина поднялся и подошел ко мне. Он обхватил мои запястья, отнимая мои руки от лица. Его серые глаза смотрели на меня спокойно и умиротворенно, изучающе заглядывая в мои карие. Кажется, я вызывала в нем интерес, но отнюдь не желание напасть. Мне на секунду стало стыдно за невольный испуг перед ним.

Его пальцы все еще охватывали мое запястье, когда Сквалло подвел меня к тахте и резко усадил. Что он собирается делать? Во мне снова проснулось беспокойство, но затихло, как только Сквалло достал из-за пазухи свежие бинты. Мужчина предельно четко, по слогам, произнес два слова, и я поняла, что он хотел сказать:

— Надо поменять, — примерно это означала произнесенная им фраза.

Наверное, понимание отразилось в моих глазах, потому что Сквалло не стал повторять слова. Он медленно поднес руку к моему лицу, я не сопротивлялась. Зачем сопротивляться тому, кто хочет тебе помочь? Постепенно, сантиметр за сантиметром, марлевые полосы отставали от моих щек, позволяя коже дышать. Сквалло был предельно сосредоточен, о чем свидетельствовала проходящая по лбу складка. Серебристо-серые глаза неотрывно следили за рукой, разматывающей бинты, а я следила за ними, завороженная этим стальным взглядом. Когда марли на лице не осталось, я не удержалась и потрогала нос. Переносицу перечеркивала небольшая диагональная рана, все еще болезненная и влажная, возможно, от крови. Такая же была у губ. Сквалло что-то сказал, слегка хлопнув меня по руке: кажется ему совсем не понравилось, что я исследую свое лицо. Я тут же убрала руки, не желая сердить его. Влажным платком Сквалло промыл обе раны, а затем вынул откуда-то бутылек с мазью. Выдавив немного на палец, он принялся смазывать повреждения на моем лице. Аккуратно, хотя и резко, его пальцы едва касались кожи, стараясь не причинять боль. Мазь немного щипала, и я слегка щурилась каждый раз, когда мужчина наносил ее. И каждый раз, когда я так делала, Сквалло тихонько дул на лицо. Приятный холодок снимал все неприятные ощущения. Меня это тронуло до глубины души. Я не знала, почему мужчина заботится обо мне. Не только же из-за того, что я ему доверяю? Может, он чувствует ответственность? А может, ему просто интересно за мной наблюдать? Как бы то ни было, я была очень благодарна ему за все. Вскоре Сквало убрал руки и снова забинтовал лицо уже чистой марлей. Процедура была завершена.