Маски сбежавшей невесты (СИ) - Яблонцева Валерия

— Верно, — подтвердил он. — Когда вы в последний раз видели ее?

«Прошлой весной», — хотела ответить я. Но, видимо, подхватила от графа неведомый вирус избыточной точности и зачем-то сказала:

— Пятнадцать месяцев назад, милорд, — подсчитала даты, добавила. — И семь дней. И…

— Достаточно, — он остановил меня взмахом руки. — Вам известно, где она находилась все это время?

— Да, милорд, — несколько озадаченно ответила я. Вряд ли лорд Хенсли мог не знать об этом. — Большую часть года она провела здесь, на Дворцовом острове, а осенний сезон — в императорской резиденции в столице.

— В качестве фрейлины?

— Все верно, милорд. Как лучшая воспитанница пансиона Вест-холл, она удостоилась чести быть принятой в свиту самой Луноликой Императрицы. Мэрион мечтала об этом с самого первого дня учебы и усердно трудилась, чтобы получить приглашение. И она его полностью заслужила, будьте уверены. Мэрион самая сообразительная, самая честная, самая милая девушка из всех, кого я только знаю.

— У вас теплые отношения с сестрой, — заметил лорд.

— Да, это так, — охотно согласилась я. — Она заботилась обо мне с тех пор, как мы осиротели. Мы никогда не расставались надолго — до последнего времени…

Поняв, что ступила на зыбкую почву, я замолчала.

— Вы регулярно вели переписку, где обсуждали некоего лорда, — будто и не заметив осечки, ровно продолжил лорд Хенсли. — Ваша сестра не называла его имени. Вы знаете, о ком идет речь?

Я застыла.

Граф не спрашивал, приходили ли мне письма. Не интересовался их содержанием. Единственный вопрос — известно ли мне, кем был упомянутый на страницах возлюбленный Мэрион — с головой выдавал неприглядную правду.

Мою комнату обыскивали. И, конечно же, нашли среди вещей сундучок с украшениями, оставшимися от матери, и дорогими сердцу письмами. Простенький воздушный замок, наверное, показался безопасникам детской игрушкой по сравнению с по-настоящему сложными артефактами.

Впрочем, чего я ждала — что после того, как сестра, презрев супружеский долг, сбежала неизвестно с кем от самого герцога Голдена, бывшего фактически вторым лицом в Империи, меня сочувственно погладят по спинке, нальют свежую кружку какао и отпустят восвояси?

Как бы ни так.

И тут меня накрыло.

Письма. Если лорд Коул видел их, мог ли он догадаться… Нет, нет, только не это!

Волна дрожи прокатилась по телу. Холодный пот заструился между лопатками, пропитывая платье. Я поспешно опустила взгляд на сцепленные на коленях руки, молясь всем богам, чтобы слухи о том, что сильные маги разума способны читать мысли даже без зрительного контакта, оказались лишь слухами.

Над переносицей заныло. Мне показалось, что я физически почувствовала на себе пытливый изучающий взгляд.

Если лорд Коул поймет, что я скрываю, моя жизнь и жизнь сбежавшей сестры будет кончена! Мама, а потом и Мэрион, не уставали повторять об этом при каждом удобном случае. «Никто не должен знать, Эверли! Никто и никогда!»

— Я… — стоило немыслимых трудов не скатиться в истерику. Нервное состояние повышало температуру тела, разжигая внутренний огонь, а допустить этого было нельзя, нельзя, нельзя! — Мне казалось, она упоминала его… — ну же, Эв, успокойся и вспомни! Должно же найтись хоть словечко! — Да, точно. На первом зимнем балу этого года герцог Эдельберт Голден попросил у нее два танца.

— И этого оказалось достаточно, чтобы понять, что ваша сестра неравнодушна к случайному партнеру по вальсу, а он готов ответить ей взаимностью? — в голосе лорда Коула послышалась неприкрытая насмешка.

— Два танца подряд, — с невероятным облегчением ухватилась я за спасительную мысль. То, что глава службы безопасности интересовался, откуда я знаю о лорде Γолдене — а не вызывал, например, отряд для заключения меня под стражу — означало, что секрет писем Мэр так и остался нераскрытым. — Незамужней девушке не пристало оказывать партнеру подобную благосклонность, если только она не готова принять ухаживания пригласившего ее молодого лорда. Это…

— Неписанное правило всякой уважающей себя юной леди номер тысяча семьсот тридцать три, — невозмутимо закончил граф. — Безусловно, я как приличный молодой лорд должен был догадаться.

— Вообще-то написанное, — зачем-то уточнила я. Лорд Хенсли хмыкнул — то ли скептически, то ли удивленно. — Правило. Написанное. В учебнике по светским манерам. Мне подарили экземпляр в день выпуска из пансиона. Хотите, дам почитать?

— Пожалуй, откажусь, — показалось, или мне правда на мгновение удалось его смутить? Любопытство моментально взяло верх над осторожностью. Я украдкой посмотрела на графа сквозь полуопущенные ресницы — и тут же встретилась с ним взглядом. В аметистовых глазах плясали насмешливые искры. — Не буду лишать вас столь нужного и важного… тома.

Я невольно залюбовалась им. Брат Лоррейн был красив породистой аристократической красотой — прямой нос, волевой подбородок, темные волосы до плеч и насыщенный аметист радужки — признак сильной магии разума в крови. Но мимолетная улыбка добавила какой-то особой прелести и лукавой хитринки обычно строгому лицу.

А может, просто утренний свет из окна придал усталому взгляду нездоровый блеск и удачно оттенил бледность кожи и синяки под глазами — не иначе как после ночи, проведенной за бумагами. Вот вам и романтика шпионской жизни, существовавшая исключительно в воображении Лоррейн. Бумажная работа вместо погонь и взлом девичьих сундучков вместо сверхсекретных заданий.

— Вы ещё здесь? — вырвал меня из раздумий голос графа. Я недоуменно хлопнула ресницами — и вдруг осознала, что невесть сколько времени беззастенчиво рассматривала едва знакомого мужчину. У которого, между прочим, было полным-полно работы помимо того, чтобы разбираться с опозоренными компаньонками. — Можете быть свободны.

— Я… уволена?

— Не я нанимал вас, мисс Вестерс, не мне и решать вопрос о вашем увольнении. На данный момент, — он многозначительно посмотрел на меня, — вы ничем не скомпрометировали себя, чтобы я отказал вам oт дома. К тому же, вы каким-то чудом поладили с Лоррейн. Мне бы не хотелось подыскивать ей новую компаньонку в разгар сезона.

— Значит, я могу остаться? — не веря своим ушам, переспросила я. — Правда-правда?

— В моем кабинете? Однозначно нет. В свите графини Хенсли — разумеется, да. Если поторопитесь, успеете присоединиться к ней во время прогулки в саду. И, уходя, заберите, пожалуйста, вот это, — он пододвинул ко мне мой сундучок. Удивительно, все это время тот находился на столе — только руку протяни — а я от волнения и растерянности умудрилась совершенно его не заметить. — Еще раз прошу прощения. Это была необходимость — если герцог потребует расследования, чтобы аннулировать брак, вы будете проходить как свидетель. Но лично я буду настаивать, чтобы разбирательства обошли вас стороной — как оказалось, в поисках леди Голден вы нам не помощник.

— Извините, — честно ответила я. — Я сообщу, если что-то узнаю.

— Хорошо. А теперь, если вам нечего добавить к сказанному, будьте любезны…

Не дождавшись окончания приказа, я поспешно подхватила сундучок и выскочила вон.

Я солгала. Мне было что добавить к сказанному. Вот только поведение сестры, равно как и ее местонахождение, от этого яснее не становились.

Идти в сад, где по утрам прогуливались дебютантки, с сундуком под мышкой было, по меньшей мере, неразумно, и потому я решила сперва забежать к себе. Комнаты дворцовой прислуги занимали весь четвертый, чердачный этаж гостевого крыла. Для горничных выделялись общие спальни на три-четыре кровати, мне же, как личной компаньонке молодой графини, полагалась целая комнатка с окном, где, едва ли не наползая друг на друга, уместились кровать, шкаф, сундук и табуретка, под одну из ножек которой для равновесия был подсунут учебник по светским манерам. Столу места не хватило, и в качестве него я с успехом использовала подоконник.