Винсент (ЛП) - Ким Алекса

Оливер потер трехдневную щетину и отбросил назад свои длинные темные волосы. И только тогда натянул штаны. На самом деле наш старший брат был похож на рок-звезду и имел такие же закидоны. Я подозревал, что Оливер скопировал свой стиль у какой-то группы Hard&Heavy, увиденной по телевизору, хотя в остальном людей он презирал.

Оливер выпрямился и демонстративно расправил плечи передо мной, хотя вообще-то был всего на палец выше меня.

— Я возглавляю эту стаю, если тебе не нравится, как я это делаю, ты можешь покинуть ее, Винс.

Я знал, что Оливер хотел запугать меня. Я был для него серьезным конкурентом… единственным. Мы были одинаково сильны, и хотя я не собирался претендовать на его позицию в качестве альфы, Оливер никогда не упускал возможности покрутить у меня перед носом своей «альфовостью».

— Разве ты не можешь оставить Фиону в покое? — попробовал я апеллировать, по крайней мере, к его состраданию, хотя и знал, что это бесполезно.

Он скрестил руки на груди.

— Фиона знает правила, наша семья нуждается в потомстве, иначе стая вымрет.

— Что, может быть, и не худший вариант, — возразил я и повернулся к двери.

Оливер презрительно фыркнул.

— С тех пор, как умерла Валери, ты стал просто нытиком, Винс. Соберись наконец-то, мы все сожалеем о случившемся, и все мы понимаем твое горе, но жизнь продолжается.

— Не для меня, — прорычал я и решил, что предпочту компанию морозной зимней ночи тому, чтобы оставаться в одной комнате с Оливером.

Снегопад кончился, температура опустилась ниже нуля, и снег теперь был покрыт легкой коркой льда, который хрустел под моими ботинками. Мне было холодно, потому что я не надел куртку, но, по крайней мере, я избавился от раздутого эго Оливера.

На полпути к сараю, где стояли наши два внедорожника и «Харли» Оливера, я остановился и принюхался. По-видимому, я был не единственным, кто хотел избежать компании Оливера. Я повернул направо и пошел по запаху за сарай, где и нашел нашего младшего брата Марселя. Он прислонился к стене, его отросшие светлые волосы падали ему на лицо. Марсель поднял плечи и засунул большие пальцы в карманы джинсов. В конце концов, он был умнее меня, раз оказался одет в теплую толстовку с капюшоном, подбитым флисом. Марсель увидел меня и горько улыбнулся.

— Оливер и Мона трахаются в доме.

— Они уже закончили, — коротко ответил я, как будто это было самое нормальное в мире, что наш брат и сестра спаривались в гостиной на наших глазах.

— Тогда он пойдет к Фионе.

Его голос был полон сострадания; Марсель никогда не станет альфой. Он был слишком мягким. Иногда я не знал, кого больше жалеть… Марселя, страдающего от притеснений Оливера, Фиону, вынужденную спариваться с братом, которого она ненавидела, или себя самого, потерявшего все, ради чего я жил и дышал на этом свете.

— Хотелось бы мне, чтобы ты был альфой стаи.

Марсель, как всегда, поднял тему, которую я, насколько мог, избегал. Я знал, что Марсель и Фиона надеялись, что я брошу вызов Оливеру. Но для чего? Чтобы спариваться с моими сестрами? Я спаривался только с Валери, для меня существовала только она. Как бы я ни жалел Фиону и Марселя — во мне не было ничего, что хотело бы сражаться. Я просто не видел смысла за что-либо бороться.

— Винс…

Я покачал головой.

— Ты знаешь мой ответ.

— Да, — ответил он обреченно.

Меня, конечно же, грызла совесть. Но все надежды я похоронил рядом с безжизненным телом Валери на поляне, на которой мы в первые встретились.

— Оливер таков только потому, что не хочет признавать то, что мы все знаем давно. Наша семья не имеет будущего.

Марсель оттолкнулся от стены. Он был на полголовы ниже меня, но не слабак. В его взгляде сквозил этот тихий упрек, который становился все яснее.

— Но это не делает ситуацию более терпимой, Винс, ни для Фионы и ни для меня, — он вздохнул. — Я пошел спать… если смогу закрыть глаза хоть на минуту при уровне тестостерона Оливера.

Он потопал по снегу к дому. Некоторое время я оставался на месте, хотя моя задница почти застыла. Я просто не мог больше этого терпеть. Лобовые атаки Оливера, обвинения Марселя, печаль Фионы… плюс мое одиночество. Я был счастлив с Валери. Я не знал одиночества.

К моей грусти внезапно примешались другие картинки — только короткие кадры, но настолько ясные, что заставили меня потерять дар речи. Испуганное лицо молодой женщины, которая видела меня в моей волчьей форме. Сначала я попытался проигнорировать эти картинки. Затем я попытался оттолкнуть их, но они отвлекали меня от моего горя, поэтому я позволил им приблизиться, даже пригласил их заполнить мой разум. Я начал задаваться вопросом, кем была та женщина, как ее зовут и почему она заехала в середине зимы на внедорожнике так глубоко в Тевтобургский лес. Она не выглядела как турист-экстремал. И там была горечь, которая окутывала ее, как вуаль — такое знакомое мне чувство. Она что-то потеряла… точно так же, как я. Что, если она прибыла, чтобы убить себя? Иногда люди испытывали такие реакции, когда впадали в отчаянье. Во мне проснулось нехорошее чувство. Хотя это было абсурдно, но часть меня чувствовала ответственность за нее и еще одна часть считала ее привлекательной.

«Ты сумасшедший, Винс! Мы держимся подальше от людей по уважительной причине. Это не твоя проблема!»

Чтобы побороть странные мысли, я поплелся по снегу к дому. Мне нужен был душ, что-то поесть и отвлечься. Тогда эта мысль исчезнет, эта сумасшедшая, невозможная, запрещенная мысль… я хотел снова ее увидеть.

Глава 2

Эвелин

В маленькой бревенчатой хижине от дровяной печи шло приятное тепло. В доме было всего четыре комнаты: спальня с двуспальной кроватью, небольшая кухня, ванная комната и уютная гостиная, в которой был камин. Я быстро устроилась, зажгла камин, проверила запасы еды и затем приняла горячую ванну. Теперь я сидела в пижаме, завернутая в одеяло, на уютном кожаном диване, и смотрела на потрескивающее пламя камина. Хорошо, что Том показал мне в доме своих родителей, как разжигать камин. Приятная истома делала мое тело вялым и сонным. Это была не такая уж плохая идея — приехать сюда.

Мой взгляд скользнул на большие часы с маятником на стене. Приближалась полночь, и я устала. На самом деле стоило бы пойти спать, но мне не удавалось оторваться от гипнотического пламени. В конце концов, я просто растянулась на диване и закрыла глаза. Мне потребовалось не более пяти минут, чтобы задремать.

Непонятный звук заставил меня вскочить. Сразу же я подумала о двери на веранду — она была сделана из стекла. Кто-то пытался ворваться в дом?

Встревоженная, я вскочила и схватила кочергу у камина. В случае необходимости я использовала бы ее как оружие против грабителя. Я подкралась к двери внутреннего дворика и испустила испуганный крик, когда посмотрела в те же желтые волчьи глаза, что и раньше на дороге. Как и тогда, волк, похоже, не боялся.

— Убирайся прочь, убирайся отсюда! — на этот раз я громко закричала, делая вид, что замахиваюсь на него кочергой, хотя дверь на террасу все еще была между нами.

Волк отступил и опустил голову.

— Убирайся, я принесу свое охотничье ружье и застрелю тебя!

«Ради всего святого! Теперь я уже разговариваю с этим животным! Не говоря уже о том, что у меня вообще нет ружья, даже лицензии на охоту или, по крайней мере, разрешения на ношение огнестрельного оружия!»

Словно поняв меня, волк спрыгнул с террасы и побежал к лесу. Я проследила, как он исчез за группой деревьев, и облегченно вздохнула. И на этот раз все закончилось удачно.

Дрожа от пережитого, я отбросила кочергу. Я чувствовала себя как в плохом фильме ужасов. Завтра я попытаюсь дозвониться до Хэнка по рации. Небольшое приключение на дикой природе могло бы быть приятным, но это было уже слишком!