Названые братья. Сумеречные звери (СИ) - Зайцева Мария

За всем этим наблюдает, иронично подняв бровь, паренек, а, вернее, девушка, которую Волк только что назвал госпожой.

Волк смотрит поверх спин склонившихся перед ним крестьян ей в лицо, чуть закатывает глаза. Она фыркает.

А затем переводит взгляд на открывшуюся дверь…

На пороге возникает один из волков, таща за шиворот болтливого старика, который, видимо, надеялся убежать под шумок.

— Говорила же, живым брать, — недовольно говорит она Волку, на что тот вздыхает только:

— Да нормально с ним все, Рути. Обгадился только.

— И как его теперь доставлять в город? — все так же недовольно спрашивает она.

— Как обычно, госпожа моя, — смеется Волк, — не твоя печаль же.

— Еще бы это моя печаль была, — фыркает она, — хватит с меня и того, что я его тебе под нос привела.

— Спасибо за это, госпожа моя, — иронично скалится Волк, — и за Щербатого спасибо… Вот только предупредить бы не помешало…

— Нечаянно получилось… — слегка тушуется она.

— Но удачно, да… Хорошо, что ты живая осталась. А то не знаю, как бы в глаза Ежи смотрел…

Она в этот момент выразительно косится на по-прежнему склоненных перед ними путников, а Волк только вздыхает:

— Да они от страха не помнят ничего уже… Да, крестьяне?

— Так, ваша милость, так… — тут же начинает бормотать один из обозников, не поднимая головы, — вообще ничего не поняли… Совершенно…

— Вот так и говорите… — смеется Волк, — а то сумеречные звери же злые! Придут ночью! Загрызут! Р-р-р-р!!!

Рычание у него выходит очень даже натуральным, и крестьяне еще больше утыкаются головами в пол.

— Трактирщик, — обращается к хозяину Волк, — у тебя чулан есть? До утра запереть вот этого…

Он кивает на старика, по-прежнему висящего в пасти у волка и уже начинающего подавать признаки жизни.

— Конечно, ваша милость, обязательно…

Трактирщик встает, суетливо принимается отпирать незаметную дверь в самом углу, возле стойки.

Затем отходит в сторону, и волк заносит в чулан старика, неаккуратно швыряет его по лестнице вниз, отплевывается совершенно по-человечески, удаляя из пасти вкус пакости.

Трактирщик запирает дверь на засов, отходит к стойке.

— Ваша милость, позволите прибрать тут? — почтительно спрашивает он Волка, и тот кивает.

Трактирщик идет к уже поднимающимся с пола крестьянам и быстро организовывает похоронную команду.

Волк в это время ставит на место упавшие в горячке драки стол и стулья, прихватывает из-за стойки кувшин с пивом, кивает почтительно и немного иронично Рути, приглашая за стол.

Они некоторое время сидят, выдыхая и приходя в себя.

Наблюдают на тем, как крестьяне, под командованием трактирщика, выносят тела разбойников из залы.

— Ну и зачем нужно было это геройство? — спрашивает Волк недовольно, — ты понимаешь, что Ежи с меня шкуру снял бы, если бы с тобой…

— Ты их не срисовал, и не принял во внимание, — ответила спокойно Рути, — вот и пришлось…

— Да с чего ты взяла? — злится Волк, — я их сразу увидел…

— Ну да, ну да… — язвительно бормочет Рути, отворачиваясь и провожая взглядом последнего из крестьян, вытаскивающих за порог труп разбойника.

— Ты с нами, в столицу? — спрашивает ее Волк.

— Нет, у меня дело на юге.

— А Ежи знает?

— А это твое дело?

— Рути…

— Заткнись.

— Поругались опять?

— Ты что? Разве я могу ругаться с императором? Я могу только выполнять волю его!

Голос Рути звучит обиженно и горько, и Волк только вздыхает, не находя, что ответить.

Любая власть накладывает свой отпечаток, и тот веселый парень, который когда-то давно сражался с Волком на равных, бесился от бесконечных подначек и подставлял плечо в разных опасных передрягах, давно уже вырос. И Волк тоже вырос, вот только судьба у них с его давним другом, Названым братом, разная. Волк жизни не мыслит без дороги, постоянной перемены мест, опасности, и его начальник, глава Тайной канцелярии при дворе императора Анджеера, Корнель, этим очень доволен. И регулярно отсылает бешеного Волка во все возможные черные дыры, которые непременно требуют затыкания. Например, здесь, далеко от центра, от столицы, всю осень гуляли разбойники, умелые и, самое главное, жестокие. Не оставлявшие после себя никого в живых. Жалобы местных жителей достигли уха императора, и Волк отправился на увеселительную прогулку. А, чтоб жизнь медом не казалась, нагрузили его дополнительными обязанностями: найти и обезвредить шпионов, мутящих воду по всей стране.

Анджеер правил жестко, и не всем это нравилось.

Но по-другому не получалось, да и пример отца нынешнего императора, погибшего от рук заговорщиков, которых проморгала Тайная канцелярия, был показательным…

Корнель тогда не мог руководить своими людьми, отлеживался после серьезного ранения, на год выпал из мира людей. И за этот год много чего случилось… Сам переворот произошел много позже, но корни его уходили именно в то время, когда бессменный глава Тайной канцелярии оказался не у дел.

Конечно, заговор подавили, но чего это стоило… И скольких жизней. И скольких крушений надежд и планов.

Ежи пришлось внезапно взрослеть и становиться тем, кем он сейчас и является, императором Анджеером. Властным, жестким, злые языки его даже Кровавым называют.

Но Рути, маленький котенок Корнеля, одна из самых результативных шпионок на благо империи, была права, когда указывала крестьянам на улучшения их жизни.

Люди легко привыкают к хорошему, забывают о том, как раньше было плохо, и стремятся найти что-то еще лучше.

И часто в этой гонке проигрывают, возвращаясь к прежним временам и как-то сразу понимая, почему во всех песнях поется о том, что не стоит смотреть назад. Не следует возвращать прошлое. Не так уж оно и радужно.

Хотя, если бы Волка спросили, он бы признался, что иногда очень сильно хочется вернуться в свою безбашенную юность, к своим братьям, всегда готовым подставить крепкие плечи и прикрыть спину.

Нет, они все остались близкими людьми, общая кровь, которую смешали они когда-то, и общая клятва, нерушимая, связывали теснее, чем кровное родство.

Но они поменялись.

Волк сохранил за собой право на свободу, как и Карс, укрывшийся на любимом Севере, и только пару раз в год навещавший Ежи во дворце, неизменно наводя страх на придворных. Ассандр, их мрачный, угрюмый дракон, управляющий войсками по всему южному направлению, тоже был вполне свободен… Пока клан не призовет. У драконов с этим какие-то постоянные напряженные дела.

А вот братьям Белоголовым, как и Ежи, повезло меньше, потому что все трое — наследники прямые и первые… Но у Белоголовых отец жив и пока что не собирается отдавать бразды правления. Они свободней, в том числе, и в выборе любимой женщины… Да и вообще, проще с этим в Степи. Объявили свою женщину живой богиней, и все. Считай, в высший свет ввели, выше уже некуда. И не оспорит никто, главное. Хорошие боги у них там, в Степи. Правильные.

А вот Ежи…

Жизнь правителя Империи нелегка и полна ограничений. И одно из них — невозможность связать свою судьбу с женщиной, которую любишь.

Связать так, чтоб дать этой женщине и ее детям законные права…

А не по закону Рути не захотела…

Свободолюбивый котенок Корнеля, она гуляла сама по себе, и никто не мог ее посадить под замок. Даже первый человек в государстве. Даже человек, которого она любит.

Волк вздыхает тяжело, думая, что женщины творят ужасные вещи с мужчинами, заставляют делать такое, за что потом становится больно и даже стыдно. И у Ежи, на самом деле, просто императорское терпение, раз он до сих пор не запер ее в башне. Волк бы вот точно свою запер.

Хорошо, что у Волка таких проблем с женщинами нет. И не будет. Никогда не будет!

А вот Ежи… Ежи жаль.

И Рути жаль. И всех жаль.

— Возвращайся… — снова начинает говорить он, но Рути раздраженно дергает плечом.