Продавец санге (СИ) - Феокритова Наташа

— Вместо этого он занялся поиском вот этих дольменов. А дальше вам известно, наши пути пересеклись. Хранилище суров вскрыли, и начались взаимодействия, приведшие к взаимным потерям и результатам. Русские пошли навстречу и позволили нашим ученым изучить его.

В помещении снова повисла гробовая тишина.

— Где оно теперь? — спросил Марс, вероятно имея в виду артефакт.

— Неизвестно. Знаем только, что Мэдс занимался расшифровкой письменности и петроглифов, оставленных, вероятно, древними народами. «Слеза Будды» и место связаны. Непонятно, как именно. Вероятно, после этого суры начали войну против вас.

Было видно, как Марс размышляет над услышанным, взвешивая все «за» и «против».

— А Милену пытались убрать, полагая, что она может что-то знать, — произнес он задумчиво, бросив взгляд на меня. — И чего вы хотите от нас?

Я молчала, думая о том, что нестыковка выходит. Суры пытались меня убить до знакомства с Марсом. Тогда в салоне. Но эти люди думают иначе.

— Нам нужно, чтобы вы вдвоем провели вскрытие пятнадцати суров. Нас интересуют основные органы, подробный отчет и образцы всех тканей.

Теперь открылся смысл встречи. Военные не доверяли асурам, а люди попросту умирали возле суров, пусть и замороженных. Транспортировать целиком не представлялось возможным, а маленькими частями реально. Им нужен был свой хирург. В идеале судмедэскперт, но такого не имелось. А у меня устойчивость к излучению.

— Затем вы должны погрузить все на самолет. Рейс, разумеется, будет засекречен и доставит груз на нашу базу для дальнейшего изучения. В этом заключается цель миссии.

— Как насчет других суров?

— Нам о них не известно. Должны быть еще? — вмешался Марлоу, буквально просверливая в Марсе дырку взглядом.

— Значит, выставим охрану и обеспечим операции необходимое прикрытие. Приступаете сейчас же.

В Хартуме они заселились в пятизвездочную «Коринфию». Марс даже не спрашивал, взяв один номер на двоих. Военные дали им сутки на то, чтобы отоспаться и приступить к выполнению операции.

С дороги, уставшая, Милена приняла душ и тут же уснула на огромной кровати, зарывшись по макушку в одеяло и подушки. Доктор, выписавший ей снотворное, предупредил, что слабость сохранится в течение месяца, так как, несмотря на то, что у нее нет никакого ионного облучения, ответная иммунологическая реакция имеется. И будет проявляться в виде головокружений, легкого подташнивания и отсутствии сил.

Некоторое время вместо того, чтобы заниматься делами, он рассматривал спящую и ловил себя на том, что хотел бы, чтобы так было всегда. До самого конца.

Слова о ее переносимости суров и асуров не шли из головы. Отпустило мерзкое чувство бессилия, опасений, приносящих дискомфорт в каждый момент существования. Это странное чувство, о котором так любят говорить в этом мире. Чувство обладания и страха потери, желания отдать все и забрать с ней же. Противоречие, состоящее из желания подарить мир и владеть тем, кому только что все отдал. Своеобразный обман. Не нужен целый мир без нее. Но разве признаешься в этом. Смесь бережного отношения сохранить и защитить с ненасытным желанием взять, захватить и присвоить.

Ему нравилось скользить взглядом по изгибам ее тела, изучая мелкие волоски, родинки, уникальные формы пальчиков, коленок, выступы костей и вен под тонкой кожей. Хотелось зарыться между ее ног, вдыхать и выцеловывать. Ведь он знал, что потом он целый день будет пахнуть ею. Он ощущал наслаждение от вида, как она, безмятежно спящая, лежит в их постели и принадлежит только ему одному. Чувство полного контроля, власти и удовлетворения накрывало Марса волной за волной. Давая прочувствовать мысль, что одно лишь присутствие дарит ему их.

Милена во сне развернулась, голова запрокинулась, открывая лицо и шею. Некоторое время это занимало Марса, пока он изучал черты лица. Немного развернув ее к себе, он наклонился и мягко прикоснулся к губам.

Девушка вздрогнула, и показалось, что еще секунда — и она проснется. Потянулась, приоткрыла губы, отвечая во сне на поцелуй, вызывая усмешку. От эксперимента захватило дух. Целуя аккуратно, ненавязчиво, поддразнивая ее во сне. Беззащитная, до одури желанная.

Ритм ее дыхания сменился на более глубокий, сердечные удары ускорились. Языком Марс проник в рот, лаская, властвуя, пользуясь моментом, и еще больше возбуждаясь от невинной игры. Едва слышные постанывания сносили голову от желания. Ей однозначно снился секс. И это заводило еще больше.

Он продолжил бы и дальше предаваться столь томящей забаве, несмотря на твердый, как дубина, член и набухшие, как два бейсбольных мяча яйца, отстранился от нее решив, пусть уснет покрепче. И скорее всего одними поцелуями он не ограничится. Хотя большего, к сожалению, он тоже не мог пока себе позволить.

Вместо глубокого, полноценного сна ему хотелось, чтобы ей снился он. Его запах, близость, дыхание, взгляды, все, что приводило ее к волнующим реакциям, отчего ее половые губы налились, набухли и никак не отпускали, жаждущими ласки, тянущими ощущениями.

Он целовал ее, и Милена сонно реагировала в ответ. Мужские пальцы ловко занырнули под резинку аккуратно стянули пижамные шорты, залипая в чувственной влажности, без труда соскальзывая все глубже и гладя, заставляя ее безмятежно стонать. Нежнее и ленивее откликаться на движения настойчивых мужских губ, так и не достигая желаемой разрядки. Каждый раз в последний момент он прекращал ласки, остужая бездействием, не давая насытиться, разрядиться и кончить.

— Как же мило ты обижаешься во сне, — шепот у губ и дыхание на лице томительностью ожидания разливались по телу Милены непрошенными сексуальными импульсами. — Надуваешь губки, как ребенок, м-м-м… оставшийся без меня.

Марс снова целовал, лаская ее, изводя незавершенностью. Стремился раздразнить так, чтобы когда проснется, у нее не осталось сил на отказ.

Когда девушка проснулась, он устроил завтрак у панорамного окна гостиной, наблюдая, как она, еще сонная, растрепанная и слегка отекшая со сна, медленно пьет утренний кофе и задумчиво смотрит на текущий Нил, на вантовый мост, соединяющий столицу и Омдурман. Только что из душа, в белом халате, она казалось домашней. Удивительно, но, не считая перелетов, это была их первая полноценная трапеза.

Марс протянул и положил на край стола черную бархатную коробочку, отчего ее глаза тут же распахнулись, лицо приобрело изумленное выражение. Милена перестала жевать и поставила чашку на блюдце. Некоторое время смотрела не отрываясь, а затем перевела удивленный взгляд на Марса. Он смотрел спокойно, изучающе, как смотрят на делового партнера, с которым уже подписан договор о сотрудничестве, но требуется соблюсти ряд традиционных формальностей.

— Что это?

— Открой и увидишь.

Помешкала, но затем взяла в руки и открыла. Внутри лежало кольцо. Красивое, филигранной работы изделие из светлого металла с белой каменной полоской посередине. Камень казался знакомым, внутри него имелись золотые прожилки.

— Это литфер, камень из моего мира. Он подобен вашим бриллиантам, но его свойства значительно шире, уникальные. Такие же, как ты.

— Для чего он мне? — она закусила нижнюю губу, не решаясь вынуть кольцо, разглядывая его взглядом ребенка, который вовсе не эту игрушку ждал на Рождество.

— Я прошу тебя стать миссис Брицкриг. Окажи честь.

— Нет, — покачала головой Милена, так и не дотронувшись до подарка. — Я не могу выйти замуж за тебя.

Губы Марса дернулись в усмешке, и он улыбнулся. Он был почти уверен в отказе, но уж очень сильно хотелось посмотреть на реакцию и на чувство вины. К тому же он преследовал совсем другую цель.

— Может, хотя бы примеришь?

Видя, что он не расстроен и не злится, она тоже слегка улыбнулась.

— Может.

— Хорошие девочки не выходят замуж за злодеев?

Отказать мужчине в его предложении — серьезный удар по самолюбию. Было видно, как она мнется и смотрит на кольцо. С одной стороны ей приятно, с другой — куда уж там замуж, когда такое твориться в жизни.