Львиная математика (СИ) - Первая Ева

Не дождавшись ответа, Тао тяжко вздохнул.

Спать не хотелось совершенно. Взбудораженный Ксу никак не мог улечься. Его разрывало между желанием скулить, накрыв голову подушкой, и бежать к Лиаму, прямо сейчас выпрашивать прощения.

Тао тоже ворочался.

— Ксу?… — позвал шепотом, — а как всё прошло?

— Что?

— То самое. Чё там у Дара? С хозяйством-то?

Старший омега приподнялся на локте.

— Ты серьёзно спрашиваешь?! Ни о чём другом не думается?

— Я между прочим шкурой рисковал, пока ты развлекался! И мне интересно!

— Так и шёл бы вместо меня. Лично всё рассмотрел бы.

Тао скривился.

— Если я к Дару в штаны руки суну, он полиняет от ужаса.

Лысый альфа слишком явственно представился в воображении, Ксу, не сдержавшись, зафыркал.

— Чего ты ржёшь? Правду говорю! — Тао вдруг прыснул следом, прикрыл губы уголком одеяла.

Внезапный приступ веселья выглядел дико. Омеги давились смехом, всхлипывая и икая, глотали слова, пытаясь продолжить общую мысль, и фырчали в подушки.

— Всё, хватит, я сейчас сдохну, — заныл Ксу, скрутился в клубок, придерживая заколовший бок. — Если Лиам услышит, что мы тут хохочем, он нас сожрёт. Живьём. И вообще жуть какая-то, плакать надо бы.

Успокоиться удалось не сразу, но как только истерика прекратилась, обоих, наконец, сморило в сон.

*** Дар ***

На свежем воздухе заметно полегчало, запах перестал давить, путая мысли. Жар, охвативший тело, постепенно отпускал. Ещё бы настойка перестала действовать. Член как стоял, так и стоит, будто и не катал недавно на себе внезапно набросившегося омегу.

Хай-Дар спустился с крыльца, застонал, пряча лицо в ладонях. В голове была неразбериха полная.

На Ксу и Тао злость брала. Это надо до такого додуматься! И не испугались отравить или ещё каких-нибудь неожиданных побочных эффектов получить с настойки. А с другой стороны их же жалко стало — не от хорошей жизни на крайние меры пошли. В какой момент успел проникнуться, Дар не понял.

На Лиама вроде не злился, обида больше грызла. За его реакцию. В принципе адекватную, кому бы приятно было увидеть, как любимый человек с кем-то другим в кровати кувыркается? Но при этом бесчестную, потому как первое, на что Лиам всегда упирал, были одинаковые права. И даже если Дар пользоваться ими не собирался — совершенно не представлял себя ни с одним из омег — выпущенные когти его покоробили. Получалось, на словах одно, а на деле Лиам его себе равным не считал.

Шипя, Дар протопал в старый, покосившийся сарай. Находиться сейчас дома с альфой не было никаких сил. Обязательно продолжили бы выяснять отношения, рискуя устроить настоящую свару.

Не успел войти, как запнулся о какой-то хлам. Из-под ног прыснули мыши, не ожидавшие такого бесцеремонного вторжения.

— Просто отлично, — пробурчал Дар, осматриваясь.

Старое сено, оставшееся ещё со времён прошлых хозяев, лежало в углу рассохшейся кучей. Хрупкое и колючее, но выбирать не приходилось, других мест устроиться не было. На щербатое ветхое сушило лезть он не рискнул. Осторожно опустился на копну, привалился к шершавым доскам.

Запоздало накрыло стыдом.

Что бы омеги не творили, сам хорош — почему не сказал «нет», почему позволил залезть на себя, ещё и раздеваться помогал? «Лазурька», конечно, имела воздействие, но не до умопомрачения же. Вполне мог остановиться. Другой вопрос — хотел ли?

Что до Лиама, может, нужно было его в известность поставить? Дар не представлял, как в гаремах принято такое регулировать, да и сильно сомневался, что есть на этот счёт какие-то правила. Двое альф в составе — даже не исключение, а нонсенс.

Раздражение нарастало, Дар терпеть не мог неопределённость и чувство вины. Он раз за разом прокручивал произошедшее, выискивая себе оправдания, пока неожиданно не зацепился мыслью за странный момент.

Аромат шиповника — естественный запах Тао — был ему давно привычен и почти незаметен в повседневности, но сегодня помимо свойственной течке концентрированности в нём присутствовало что-то постороннее. Неявственное, смазанное и при этом смутно знакомое.

Дар поднялся с нехорошим предчувствием.

*** Тао ***

Зуд утихать не думал.

Это бесило, желание чесаться становилось невыносимым. Тао крутился на кровати, стоная, тёрся то спиной, то животом о простыни, едва сдерживаясь, чтобы не разодрать кожу ногтями. Несколько раз с трудом разлеплял потяжелевшие веки, убедиться, что утро ещё не наступило. И утыкался лицом обратно к стене в надежде побыстрее забыться — может тогда будет полегче. Не помогало. Он лишь измучился, балансируя на грани яви и сна. О таких побочных эффектах его не предупреждали. Знал бы заранее, дважды б подумал перед тем как мазать на себя всякую дрянь.

— Достала свербячка? — от голоса раздавшегося прямо над головой Тао покрылся холодным потом, просыпаясь окончательно и бесповоротно.

Резко развернулся и с ужасом обнаружил нависшего над ним Хай-Дара. Альфа бесцеремонно плюхнулся рядом и, воспользовавшись замешательством, задрал подол рубахи. Наклонился, принюхиваясь.

Тао заледенел.

— К-к-какого хрена?! — из пересохшего горла вырвалось едва слышное сипение.

Ощущение чужого дыхание на коже, почти касание губ парализовало. Он лежал, боясь издать лишний звук. Представления не имел, что Дар хотел сделать. После того, что они натворили, логично было предположить — ничего хорошего.

Ксу со своего места таращился тоже испуганно и беспомощно.

— … Дар?

От прикосновения ладони к ноющему животу Тао чуть не взвизгнул, она показалась ему просто ледяной. А по боку, щекоча, сразу что-то потекло. Он хотел приподняться, посмотреть, только Дар не дал ему этого сделать.

— Лежи, — цыкнул сурово, — Ксу! Лиама сюда позови, а сам к лекарю. Быстро! Скажи, этот дурак живокостью* натёрся.

Старший омега тут же скрылся из виду.

— Сам дурак, — вяло оскалился Тао.

Когда испуг, вызванный внезапным появлением Хай-Дара прошёл, он почувствовал жуткую усталость. Глаза почему-то заслезились, но потереть их рука не поднялась, тело отказалось подчиняться, стало ватным и словно чужим.

— Чего тут опять случилось?

Голос подошедшего Лиама прозвучал как из-под воды, а потолок над головой расплылся нечётким пятном, теряя детали.

* Вызвериваться во время течки омеги крупных пород не могут. Переходить в полу-форму тоже, за редким исключением. А у тех, кто умеет, раз на раз не приходится. Коты поменьше — барсы, пумы и т. д. — морфаются спокойно при желании. На альф это не распространяется, запах не лишает возможности оборачиваться. Но такое поведение не является нормой, скорее личными, не слишком безопасными предпочтениями в интиме.

* Живокость — он же дельфиниум — красивый, но ядовитый цветок.

*** Дар ***

Обследование банки из-под мази, которым натирался Тао, подтвердило догадку Хай-Дара. Среди ингредиентов точно присутствовала живокость. Кураторами, в кварталы которых ходили рейдами оба альфы, это ядовитое растение часто использовалось, и потому запах оставшейся на стенках жирной маслянистой плёнки был знаком.

Обычно неосторожный контакт с соком ограничивался появлением мелких пятнышек и проходящей за пару часов чесоткой. У Тао же на коже образовались настоящие ожоги — россыпь разновеликих волдырей, часть которых лопнула, растекаясь мутной жижей.

— Индивидуальная реакция, — пояснил лекарь, — такое бывает.

Пожилой кот некрупной породы деловито достал и разложил на столике блестящие острые лезвия и крючки, клочки ткани, миски и палочки непонятного назначения.

— Зачем это?

Ксу смотрел на приготовления с ужасом, а Дар с опасением — назначение некоторых инструментов ему было известно и он с трудом представлял для чего они могли сейчас понадобиться.