Посмотри на меня. В плену у чудовища (СИ) - Райт Кира

Что если и правда сбрендивший наркоман меня изнасиловал в глухом лесу, потом держал там силой, и даже кормил, чтобы раньше времени не отошла в мир иной. И только. Если больше не было ничего, и я все придумала.

И как я могла поверить в то, что он потом стал «другим»? Что мог смотреть на меня с нежностью? Что мог меня полюбить. Превращаться в животное. А потом просто оставить у деревни, отпустить на свободу.

Как это произошло по моей логике? Очередное чудо? Или «обучение» с помощью моих разговоров и усилий? Ага, я за всю жизнь не смогла ни кота к лотку приучить, ни собаку давать лапу, поэтому у меня и нет никого, кроме одинокого пожелтевшего от времени, но вроде еще живого, кактуса.

Значит – нет, это невозможно. Скорее я просто действительно на фоне стокгольмского синдрома выдумала себе «доброго оборотня», который обо мне заботился, чтобы не сойти с ума. А те воспоминания, что греют душу, – всего лишь искажение действительности или восприятия.

Но очередной сон опять с головой окунает меня то ли в воспоминания, то ли в страхи.

«Смотрю сверху на густой черный лес. Деревья растут так близко друг другу, что невозможно представить даже как пройти между ними, а уж тем более – не заблудиться.

На глаза не попадается ни одно живое существо, и дело не в том, что уже сгущается ночь – почему-то сегодня я отлично вижу в темноте – просто здесь действительно никого нет. Словно животные боятся чего-то невероятного и не суются в эту часть.

Чужим голосом в голове звенит: «Лесной дух». Может именно его они так боятся? Оборотня, которого люди прозвали лесным. Вероятно.

Продолжаю внимательно осматривать окрестности, вижу овраг, в который едва не свалилась в первую встречу. Тут же покрываюсь мурашками, хоть твержу себе, что бояться нечего. По самому дну каменистого оврага, под отвесными склонами течет речушка. Совсем не глубокая, но быстрая, юркая. В ее водах отражается темнеющее небо и капельки первых звезд.

Кидаю взгляд в другую сторону – озеро. Оно, и правда, почти идеально круглое, красивое. Если это чудо создала природа –она явно мастерица. Чистая вода тоже отражает небо и золотой месяц. Вокруг же никаких камышей или густых зарослей. Пологий берег аккуратно переходит прямо в лес – сначала кустарники, потом деревца пониже, а сразу за ними – великаны.

Лишь парочка ив наклонились над самой кромкой воды, касаясь листьями зеркальной глади. Капельки, срывающиеся с дерева, падают, порождая круги на воде. Красиво, завораживающе.

Издалека слышатся трели ночных птиц. Стоп. Этого же не может быть, сейчас начало зимы, птицы уже совсем не поют.

Новая мысль позволяет мне очнуться от рассматривания чуда природы и вспомнить то, что я действительно хочу увидеть. Где же…

По тонкой тропинке, едва-едва заметной и то лишь оттого, что я ее знаю, двигаюсь в сторону. Вот небольшая полянка, сверху – и вовсе выглядит крохотной, почти незаметной. И почти посередине – низкое строение, вкопанное в землю примерно на одну треть.

Старое дерево строения говорит о том, что этому жилищу много лет. Явно не год и не два оно стоит тут. Но почему? Неужели зверь жил здесь с рождения?

Отказываюсь в это верить. Это невозможно. Иначе он бы просто не понимал, что я говорю. Но он понимал с каждым днем все больше, и мне казалось – вспоминал. Если я адекватно воспринимала реальность. Успокоив себя этим заверением, попыталась спуститься чуть ниже.

Не вышло.

Так не пойдет. Это мой сон. И я хочу спуститься! Хочу открыть и так приоткрытую дверь, войти внутрь, увидеть того, к кому так рвется мое сердце.

Снова попытка – и ничего. Зато начинает падать снег. Его все больше и больше, становится чувствительно холоднее. Снежное полотно уже полностью покрывает полянку, увеличиваясь с каждой секундой. Нет!

Рвусь изо всех сил вниз, но меня что-то удерживает. И отвернуться не в силах. Поэтому вижу как наяву, как снег сначала просто укрывает поляну и маленький деревянный домик, потом закрывает его уже на треть, и вот совсем закрыт вход, крыша тоже скрывается в глубоком сугробе. Уже и сложно понять, где именно она была.

Раз за разом делаю попытки спуститься, сама не понимая, для чего. Не смогу же я голыми руками вырыть вход. И вдруг приходит твердое убеждение – смогу. И буду, если потребуется. Если я могу помочь ему хоть чем-то, то готова.

На все».

Когда резко открыла глаза, по спине и лицу бежали капли холодного пота. Руки дрожали. Снова.

Сколько же может длиться эта пытка?! От злости на саму себя и невозможность жить спокойной жизнью, запустила подушкой в зеркало у кровати.

А что если этот сон – лишь подтверждение тому, что на самом деле ничего не было между нами. Если это все плод моего воображения? Вообще все. Может я и в лесу не была, не ездила никуда, не встречалась ни с кем.

Сжав голову в тиски, начинаю раскачиваться из стороны в сторону. Посещает похожее воспоминание из землянки, когда в такой ситуации меня усадили на колени и держали, пока не успокоилась.

Но сейчас никто не придет. И мне самой нужно решать, как дальше жить. И что делать.

С работы меня за это время уволили, а искать новую в таком состоянии не могла. Была разбита и растоптана. Не знала, чему можно верить. Мучили кошмары. С каждым днем внешний вид ухудшался все сильнее, а внутренняя слабость одолевала все больше.

Оказалось, что после моего исчезновения тревогу забила дальняя родственница – пожилая тетушка, которой я раз в два месяца оказывала посильную материальную помощь. Никогда не питала к ней особенно теплых чувств, просто это был единственный родной человек. А забеспокоилась обо мне только она. Все остальные знакомые решили, что просто переехала. Молча.

Благо, квартира была моя, и имелся небольшой запас денег, иначе бы уже бомжевала на улице. Тогда уж точно лучше в землянке со зверем, он меня хотя бы грел.

Осталась одна в чужом мне огромном мире, где каждый сам за себя. Сломанная, не совсем здоровая на голову, похоже.

Но с каждым днем, прожитым в этой пытке, сводящих с ума видений, приходила к выводу, что психолог была неправа. От психологической травмы насилия меня уже излечили. Тот же, кто её и нанес. Лаской, заботой, нежностью. Даже если и надуманной с моей стороны, но все же. Рядом с ним я перестала чувствовать себя уязвимой, слабой. Больше не нужно было бояться. Ничего решать, думать, как жить дальше и что делать.

И вот теперь, получив долгожданную свободу, тянусь назад. К тому, кто подарил мне впервые за всю мою жизнь чувство надежности, защиты. И боль разлуки с ним, его вероятной гибели и моего вечного одиночества сжирает меня изнутри и пугает похлеще того, что я пережила, впервые оказавшись с ним наедине. И пусть я не знаю, каких монстров могу разбудить в уже знакомом оборотне, сейчас все мое существо рвалось обратно.

Кажется, и правда свихнулась. Особенно если продолжаю верить в нашу счастливую сказку. Если вообще допускаю мысль о возвращении. Разум решительно отвергал эти мои идеи, провоцируя каждый раз новый виток головной боли.

Меня разрывало на части изнутри. Рациональное боролось с иррациональным. Ведь что-то иное, эфемерное, неуловимое, тянуло туда – к нему, а жизненный опыт и объективный анализ говорили о том, что это ну вот прямо очень плохая идея.

Все вместе сводило с ума в прямом смысле слова. Теперь ночами спала только с включенным светильником, боялась просыпаться в темноте. И опять же. То ли из-за зверя, то ли из-за того, что его нет рядом.

И мысли о нем покоя не давали. Каждую ночь почти физически чувствовала его прикосновения, гладила метку на шее, стараясь успокоиться, и чувствовала тепло, словно это он прикасается ко мне.

Словно на самом деле околдовал, свел с ума просто. Невероятное что-то.